ПРАЗДНИК АЛЛАВЕРДЫ
Нате Вачнадзе
Огромные арбы покрыты ковром.
Здесь буйвол пугается собственной тени.
Кончают бурдюк с кахетинским вином
Герои Важа из нагорных селений.
Нацелившись боком, влюбленный Кавказ
Прокрался тайком к аллавердской святыне,
Но церковь сияет и смотрит на нас,
Как голубь, привязанный к этой долине.
И вот над Кахетией вспыхнул рассвет.
Недолго он странствовал в море туманном.
«Не гасни, о день мой, сияньем одет,
А если погас, не свети никогда нам!»
На том берегу, приведенная в дол,
Хмельная отара лежит без движенья,
Как будто накрыли для Миндии стол
Кудесники-дэвы на поле сраженья.
Кончая свой танец, кистин-акробат
Застыл у костра в молчаливом экстазе,
И люди толпятся, и песни шумят
Под звуки шарманки и стон мухамбази.
А что ж не споют нам о белом гусе,
О белом кабане не вспомнят доселе?
И новым Леваном любуются все,
И песни его умножают веселье.
Здесь жертвенный бык прикольцован к столбу,
Он вырвал бы дзелкву с ее корневищем,
А ныне он жалок: клянет он судьбу.
Испуганный пиром и старым кладбищем.
Седая весталка и нищий юрод
В такое пускаются здесь причитанье.
Что спрыгнул бы сам вседержитель с высот,
Имей он в высотах свое пребыванье.
Народу здесь надобно столько вина.
Сколь может воды в Алазани вместиться,
А сколько он мяса тут съест и пшена —
Никто на земле сосчитать не решится!
Да будут обильны, Кахстия мать.
Сосцы твои, полные млечного сока!
И тучи выходят на небо опять,
И ночь, словно буйвол, встает одиноко.
Костры с шашлыками горят над рекой,
Слезятся от дыма веселые лица.
Олень угощает оленя травой,
Вином кахетинец поит кахетинца.
Здесь сам Пиросмани, и кистью его
Набросаны арбы и гости на пире.
Важа восхваляет его мастерство,
И турьи рога погоняют шаири.
И «Шашви какаби», и Саят-Нова,
И песни Бесики — для сердца отрада,
И жажда веселья в народе жива,
Когда наступает пора винограда.