6-й эпизод

СЦЕНА У ТАТАРОВА

Лежит в развернувшейся упаковке серебряное платье.

Татаров. Если вы пришли только затем, чтобы возвратить платье, то вы обратились не туда, куда следовало. Здесь живу я. Госпожа Трегубова живет в другом месте. Но вы узнавали мой адрес, следовательно, вы хотели меня видеть. Теперь вы молчите. Не понимаю. Вы обижены на меня?

Леля молчит.

А я думаю, что вы должны быть благодарны мне. Тем, что я украл ваш дневник, я оказал вам большую услугу.

Леля молчит.

Советский режим недолговечен. Его уничтожит война, которая разразится не сегодня завтра. Образуется правительство научной, технической и гуманитарной интеллигенции. Ни для кого не секрет, что начнутся репрессии. Преследования коммунистов и тех, кто им служил наиболее рьяно. Ну, что ж. Возмездие. Конечно, новая власть проявит великодушие. Но на первых порах — военная диктатура. Маршал, который вступит в Москву, будет действовать сурово — как русский патриот, как солдат. Тут ничего не поделаешь. Гуманисты в белых жилетах потупят на некоторое время взоры. И вот, представьте себе… если бы не случилось того, что случилось, если бы дневник ваш остался при вас, — скажем, вы вернулись бы обратно в Москву и продолжали бы притворяться большевичкой… И вот произошел бы переворот. Тогда в один прекрасный день, на рассвете, вас привели бы в комендатуру в числе прочих… Тут уже поздно было бы доказывать и разбираться в дневниках. Вас бы расстреляли, как любую чекистку. Ведь так?

Леля молчит.

Теперь вы чисты. Ваш дневник напечатан. Его читают Милюков[360], генерал Лукомский, русские финансисты, помещики и, главное, та молодежь, которая мечтает, ворвавшись в Россию, отомстить (жестоко) за своих расстрелянных отцов и братьев, за молодость свою, не видевшую родины. Они читают вашу исповедь и думают: она была в плену, ее мучили, ее вынуждали служить власти, которую она ненавидела. Она была душою с нами. Следовательно, я помог вам оправдаться перед теми, кто будет устанавливать порядок в России.

Леля молчит.

Ведь это ясно: где-то в подсознании вашем жила вечная тревога (запер дверь), мысль об ответственности… за кровь, которую при вашем молчаливом согласии проливали большевики. Теперь вам бояться нечего. Я был врачом вашею страха.

Леля молчит.

А теперь вы можете быть спокойны. Родина простит вас. И вознаградит. Недолго ждать. У вас будет особняк, автомобили, яхта. В серебряном платье вы будете блистать на балах. Мы встретимся (подходит к Леле). Я стану во главе большой газеты. Я приеду к вам в театр, неся розы в папиросной бумаге; мы посмотрим друг другу в глаза, и вы очень крепко пожмете мне руку.

Леля. Стань к стенке, сволочь.

Она резко встает. В руке у нее браунинг.

Татаров бросается на нее. Происходит борьба.

Леля роняет браунинг.

Из-за занавески выходит спавший до того Кизеветтер.

Он поднимает браунинг.

Леля в растерзанной одежде лежит, брошенная на диван.

Тишина. Кизеветтер с браунингом.

Татаров. Отдай револьвер.

Кизеветтер молчит. Пауза.

Я говорю: отдай револьвер.

Леля движется.

Кизеветтер (приближается к Леле и присажив/ается/ на ручку дивана). Не бойтесь меня! Я буду вашей собакой!

Леля молчит.

Я вас не знаю. Я видел вас только один раз в жизни.

Движение Лели.

Вы слушаете меня? Мы встретились на пороге — помните? И вы прошли через все мои железы.

Татаров. Ты можешь вести эту сцену без револьвера?

Кизеветтер (шаг вперед). Я нищий. У меня нет галстука. Но если вы продаетесь за деньги, я сделаюсь вором и убийцей.

Леля (к выходу, с криком). Пустите меня! Пустите меня!

Кизеветтер (бросается за ней, к ногам ее, обнимает ее колени). Не уходи, не уходи…

Леля. Пустите меня!.. (Все время.)

Кизеветтер. Мир страшен… (Диктует.) Черная ночь стоит над миром… ничего не надо… только двое… мужчина и женщина должны обнять друг друга…

Татаров. Пусти ее.

Р/айх/ за статую.

Кизеветтер. Не подходи!

Стреляет в него, промах. Тишина.

Сел, заплакал, упал револьвер.

Выходит Мартинсон. Закуривает.

Татаров. Эпилептик.

Кизеветтер плачет — лицом на столе.

Шум за дверью. Стук.

Татаров (подходит к дверям). В чем дело?

Голос за дверью (Ключарев). Открой, русский.

Кириллов сел на /нрзб/.

Татаров. Случайный выстрел. (Стихает за дверью.) Ну, вот. Они пошли за полицией.

Кизеветтер неподвижен. Молчание.

Татаров (вынимает обойму). Где вы достали револьвер?

Леля молчит.

На нем гравировка: «Александру Федотову, комбригу». Вы получили его в посольстве? Какая неосторожность. Если вам поручили меня убить, то следовало снабдить вас другим оружием.

Леля (выходит). Меня никто не посылал. Я сама решила убить вас.

Татаров. Из револьвера, принадлежащего комбригу…

Леля. Я его украла. (Села на стул.)

Татаров. А… Ну, это естественней. Но полиции выгоднее вам не поверить. На основании этой семизарядной улики будет создана версия, что советское посольство инспирирует своих агентов на террористические акты против эмиграции.

Леля молчит.

Это повод для ответных актов с нашей стороны. Скажем, для покушения на советского посла.

Леля. Да, я понимаю.

Татаров. Вы хотели свести со мной личные счеты, а в результате может погибнуть советский посол. Вы понимаете? А дальше? Дальше может начаться война. Порох готов. И в России скажут, что вы бросили в него искру.

Леля молчит.

Вы действительно запутались… Ладно, я еще раз окажу вам услугу.

Стук в дверь.

(У двери.) Кто?

Голос за дверью. Именем закона.

Татаров (к Леле). Спрячьтесь.

Леля уходит за занавеску.

Татаров открывает дверь.

Входят два полицейских в черных пелеринках, с усиками.

Молчание.

Первый. Что здесь было, расскажите, будьте любезны.

Татаров. Нечаянный выстрел.

Первый. В воздух?

Татаров. Да.

Второй. В потолок?

Татаров. Я думаю, что в косяк.

Первый. Кто стрелял?

Второй. Да, кто стрелял?

Татаров (молча показывает. Жест).

Первый. Кто вы, будьте любезны?

Кизеветтер. Дмитрий Кизеветтер.

Второй. Почему вы стреляете в воздух? Вы именинник сегодня?

Молчание.

Первый. Чем вы занимаетесь?

Татаров. Он безработный.

Первый. Ага… откуда у вас оружие?

Кизеветтер. Не знаю.

Второй. Дай ему в морду, Жан.

Первый. Ш-ш! Это ваш револьвер?

Кизеветтер. Нет.

Первый. А! Это русский револьвер. Интересно. Русские снабжают безработных оружием.

Леля. Это неправда.

Ход к Леле вдвоем.

Второй. Мадам, красивые женщины не должны вмешиваться в политику.

Кизеветтер. Я стрелял в него из-за женщины.

Первый (ход). Из-за вас?

Леля молчит.

Кизеветтер. Да, из-за нее.

Первый (к Татарову.) Это правда?

Татаров. Да (ход).

Первый (ход к Кизеветтеру). Вы подтверждаете, что вы произвели покушение на убийство?

Кизеветтер. Да.

Первый. За это полагается каторга… (Молчание.) Вы хотите на каторгу?

Кизеветтер молчит.

Второй. Дай ему в морду, Жан.

Первый. Чш… Если вы не хотите на каторгу, то лучше не настаивайте на версии о покушении.

Кизеветтер. Хорошо.

Первый. Идите сюда! Садитесь. Условимся, что вы просто выстрелили в воздух… (Тоном констатации, как бы подсказывая лжепоказания.)

Кизеветтер. Хорошо.

Первый. …но из русского револьвера. Если безработный стреляет из русского револьвера во французский воздух, значит, его руку держат большевики. Следовательно, этот безработный хочет сделать революцию при помощи иностранцев. Значит, он изменник. За это полагается гильотина. Вы хотите на гильотину?

Кизеветтер. Нет.

Первый. Так что же нам делать?

Пауза.

Леля. Этот человек ни при чем… вы слышите? Во всем виноватая…

Первый. В чем?

Леля. Этот револьвер принесла я!

Первый (к Татарову). Что? Кто это?

Татаров. Актриса.

Первый. Откуда у вас русский револьвер?

Леля. Я его украла.

[Первый. Где?

Второй. Очевидно, в советском посольстве.

Первый. Французская полиция охраняет советское посольство. Это известно вам? Таково международное правило. Красть вообще нехорошо. А красть в посольстве иностранной державы к тому же невежливо. Если вы произвели кражу в посольстве, я должен вас арестовать как воровку. За это полагается тюрьма. Вы хотите в тюрьму за ограбление советского посольства?

Леля молчит].

Татаров (подходит к Бочар/никову/). Она испугалась выстрела и сама не знает, что говорит.

Второй. Ваша любовница?

Татаров. Да.

Первый — к столу.

Второй (М/артинсон/ — отход/ит/) Мне тоже нравятся шатенки.

Пауза.

Первый (встает). Итак, случай разучен. Что мы имеем? Если забыть о выстреле? Безработного труса и большевистский револьвер. Кроме того, мы знаем, что приближается поход безработных. (Пауза.) Если вы любите стрелять, почему бы вам не выстрелить еще раз? Кизеветтер. В кого?

Первый. Во многих сразу.

Второй. Я думаю, что комиссар одобрит это предложение. Первый. Мы попросим вас выстрелить в безработных.

Второй. Из большевистского револьвера.

Первый. Они ответят, и тогда драгуны получат законное право на то, чтобы /их/ разгромить, а вы благополучно избегнете и каторги, и гильотины.

Второй. А вы, мадам, тюрьмы.

Леля. Негодяй! Негодяй! Вы негодяй!

Первый. Спрячь ее за занавеску, Гастон.

Второй. Я боюсь, она, наверное, царапается.

Первый. Ну, ладно. Она успокоится в объятиях у своего милого. (Возвращается.) Идемте, молодой человек.

Кизеветтер неподвижен.

Первый. Ну.

Кизеветтер неподвижен.

Второй. Дай ему в морду, Жан.

Кизеветтер идет.

Первый. Вы впереди, а мы несколько сзади.

Уходят. Тишина.

Татаров (подходит к Леле). Итак, вместо того чтобы шагать под дождем в неуютный комиссариат, вы остались в теплой комнате.

Леля тихо идет к дверям мимо Мартинсона.

Куда вы?

Леля (поворот). Я пойду домой.

Татаров. В пансион? У вас нет денег.

Леля (поворот). В Москву.

Татаров. Как?

Леля (на пороге). Пешком.

Конец.

Между 6 и 7 эп/изодами/ музык/альная/ прослойка, секунд 30.