ХОЗЯЙСТВО БАКОНГО И УРОВЕНЬ РАЗВИТИЯ ТОВАРНО-ДЕНЕЖНЫХ ОТНОШЕНИЙ В ГОСУДАРСТВЕ

Попытаемся уяснить, что собой представляло созданное ба-конго государство, каков был характер их общественного строя. Первым в этой сложной и обширной теме будет вопрос о формах хозяйственной деятельности населения, об уровне развития производительных сил и товарно-денежных отношений. Следует сказать, что многие труппы наших источников, например все «Сообщения», некоторые документы делавой переписки и др. уделяют очень большое место описанию хозяйства баконго. Основываясь на этих материалах, мы не только можем нарисовать общую картину хозяйственной жизни баконго, но иногда в состоянии проследить и некоторые изменения в этой области, происшедшие на протяжении XVI—XVII вв.

СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО

Прежде всего следует подчеркнуть, что преимущественным, если не основным источником существования жителей низовьев Конго на протяжении всего изучаемого нами периода было сельское хозяйство. При этом характерной чертой хозяйства в этом районе было огромное преобладание земледелия над животноводством, либо почти полное отсутствие скотоводства (особенно разведения крупного рогатого скота).

Европейцы, проникнув в конце XV в. в государство Конго, нашли здесь не только сложившиеся земледельческие традиции, но и устоявшийся земледельческий цикл и большое число видов культурных растений. Вместе с европейцами в страну проникают новые растения, в том числе из Америки попали и прочно вошли в хозяйство кукуруза, маниока и табак. Уже самый факт быстрого освоения совершенно новых культур можно считать ярким свидетельством глубокой древности навыков земледелия в бас-

сейне Конго. Об этом же говорят и археологические данные (неолитические стоянки близ оз. Тумба в Нижнем Ко;нто)

Наиболее раннее описание хозяйства баконго, перечень сельскохозяйственных культур, техники и приемов земледелия мы находим в «Сообщении» Лопиша — Пигафетты. Материалы, относящиеся к периоду до середины XVI в., отсутствуют вообще, а на вторую половину этого века падает лишь несколько разрозненных данных.

Краткий перечень основных сельскохозяйственных культур в Конго и рассказ об их употреблении есть в письме Гарсиа Си-моинша от 20 октября 1575 г. Он пишет о фасоли, которую называют энсака, о «крупном просе» (масса), о масличной и других видах пальм и об их роли в повседневной жизни населения^{677 678}. Миссионер-иезуит в письме к генералу ордена (9 мая 1563 г.) пишет об орехах кола как о любимом из фруктов в Конго⁶⁷⁹. Они обладают приятным вкусом и сильными тонизирующими свойствами, долго хранятся и служат одним из наиболее важных предметов внутренней торговли. Родина дерева кола — Западная Африка. Подробные сведения о дереве и орехах кола встречаются во многих документах XVII в.⁶⁸⁰.

Обратимся к материалам Лопиша, дополняя их данными других «Сообщений». Не следует забывать, что и миссионеры и Лопиш сообщают сведения главным образом о столичной провинции, которую знали лучше всего. Еще чаще речь идет о непосредственных окрестностях Сан-Салвадора — столицы государства. Рассказывая о хозяйственных растениях, он из зерновых культур называет люку, с зернами, похожими на семя конопли. Переводчик «Сообщения» на французский язык Л. Казн полагает, что речь идет о сорго⁶⁸¹. Большой знаток истории Конго Т. Симар считает, что Лопиш говорит об элевзине⁶⁸². Далее Лопиш пишет о белом просе, «которое португальцы называют масса ди Конго»⁶⁸³. Симар «поправляет» путешественника, сообщая, что правильное название этого растения масса-мбалла и оно является разновидностью сорго⁶⁸⁴. Беттел называет это растение масембала и пишет о его высокой урожайности⁶⁸⁵.

Лопиш упоминает об обилии риса, который баконго назы< вают «масса ди Мампуту» — «зерно Португалии»^{686 687}. Трудно сказать, о чем в действительности идет речь — о рисе или о кукурузе (маисе), которую баконго также называют ?«масса Мампуту» ^и.

Далее наш путешественник сообщает о том, что ?баконго культивируют различные виды огородных растений, среди которых есть много незнакомых в Европе (он их не называет), есть и хорошо известные европейцам, например огурцы и тыква. Более подробно останавливается он на описании различных видов пальм и использовании населением их плодов^ древесины «ли волокон. Такова масличная пальма, которая дает одновременно масло, вино, уксус, фрукты и хлеб; таковы кокосовая и финиковая пальмы ⁶⁸⁸. Пишет он и о бананах, их отличных вкусовых качествах⁶⁸⁹. Бананы — также одно из древнейших культурных растений Тропической Африки. Здесь есть и дикорастущие и насаженные человеком банановые рощи. Современные авторы насчитывают до 25—26 разновидностей культуры банана в Конго. Плоды одних едят в сыром виде (именно о них и пишет Лопиш), других — варят⁶⁹⁰. Наконец, Лопиш дает одно из 'первых подробных описаний дерева кола, его плодов и их целебных свойств ⁶⁹¹.

Материалы компиляции Конфалоньери позволяют несколько дополнить нарисованную нами картину: «Они культивируют

двенадцать видов продовольственных растений, которые созревают каждое в ином месяце, так что в течение целого года имеются свежие съестные припасы»⁶⁹². Перечислив известные нам уже зерновые культуры, которым и он отводит главную роль в хозяйстве баконго, Конфалоньери особо останавливается на описании ямса и его значения в пищевом рационе: «Корни, которые называют иньям, составляют их повседневную пищу. Их жарят или кипятят, и они имеют вкус каштана» ⁶⁹³. Многие виды этого растения — уроженцы Тропической Африки. По-видимому, это одно из древнейших культурных растений данного района, дававшее и до появления европейцев основное средство существования населению ⁶⁹⁴. Спустя столетие после появления европейцев оно продолжает играть все ту же роль.

Конфалоньери упоминает вскользь и о сахарном тростнике ⁶⁹⁵, культуре, ввезенной португальцами и получившей большое распространение по всему западноафриканскому побережью. Так, Фернандиш в, своем «Описании Западного Берега Африки (1506—1510)» пишет о больших плантациях сахарного тростника на острове Сан-Томе⁶⁹⁶. Анонимный автор документа № 38 (1595) из публикации Кювелье — Жадена также сообщает о плантациях сахарного тростника в Конго, но оговаривается, что «искусством делать сахар они (местные жители. — А. О.) не обладают»⁶⁹⁷.

Из фруктовых деревьев Лопиш и Конфалоньери называют апельсины и лимоны, ввезенные в Конго португальцами и прекрасно акклиматизировавшиеся здесь⁶⁹⁸.

Длинный список фруктовых деревьев и пальм дает Даппер. В этом списке есть и цитрусовые (лимоны, апельсины и цитроны), и бананы, и дерево кола, и некоторые другие, местные названия которых (возможно, искаженные) трудно идентифицировать⁶⁹⁹. Меролла (80-е годы XVII в.) помимо всех этих растений пишет и об ананасах, как о наиболее любимых фруктах в Конго ⁷⁰⁰.

Э. Беттел, побывавший в Конго спустя несколько лет после Лопиша, рассказывает о батате и арахисе⁷⁰¹. Арахис-воандзея также, по мнению современных ученых, — одно из растений, выращиваемых в Тропической Африке с древнейших времен⁷⁰². Именно из Западной Африки оно перекочевало в Америку. Так, в Бразилии оно известно под названием «мандуби д’Ангола»⁷⁰³. Авторы «Сообщений» первой половины XVII в., среди них Франческо Романо, итальянский миссионер в Конго (работа написана до 1648 г.), и Даппер, дают куда более полные сведения о культурных растениях в Конго и об их употреблении.

Франческо Романо, упоминая о культуре, называемой в Конго «масса Мампуту», т. е. «португальское зерно», знакомой нам по более ранним сведениям, перечисляет несколько просяных культур, частью также нам уже известных: «Они сеют еще и некоторые другие виды проса, похожие на гречиху; одни из них имеют белую оболочку, другие — красную; зерна одного вида настолько малы, что похожи на горчичные зерна, но они ценятся выше всех других из-за своего прекрасного вкуса. Их называют люку...»⁷⁰⁴. Далее он описывает способ приготовления муки и местного хлеба. Муку получают, дробя и растирая зерно в больших деревянных ступках деревянными же пестами. Затем эту муку просеивают через очень тонкие соломенные сита, засыпают в кипящую воду и варят, помешивая. Полученную таким образом густую массу автор сравнивает с итальянской полентой. Местное название этого кушанья — мфунди⁷⁰⁵.

Нельзя не обратить внимания на тот факт, что ни один из авторов «Сообщений» и других документов первой половины XVII в. не упоминает о кукурузе в Конго. Между тем Даппер пишет, что в его время эта культура получила широкое распространение по всему западному побережью Африки⁷⁰⁶. Р. Мони полагает, что кукуруза из Бразилии была ввезена на остров Сан-Томе в XVI в., а оттуда была перенесена и на побережье Африки⁷⁰⁷. По-видимому, в середине XVII в. население Конго либо не знало этой культуры, либо она играла очень незначительную роль в хозяйстве. Впрочем, Мони пишет, что отсутствие упоминаний о кукурузе у ранних авторов может быть вызвано тем, что они постоянно путают ее с некоторыми видами сорго. Ведь и сейчас в странах с португальским языком и сорго и кукурузу называют одним словом — милью ⁷⁰⁸.

Пожалуй, первым из наших авторов-миссионеров, кто дал сведения о кукурузе (маисе) в бассейне Конго, был Кавацци, пользовавшийся в своей компилятивной работе материалами середины XVII в. (50—60-е годы). Он пишет, что маис сажают повсюду в Конго и Анголе. Зерна кукурузы в условиях Конго прорастают, растут и дают урожай в течение трех месяцев, позволяя, таким образом, собирать до трех урожаев в год⁷⁰⁹. Необычайная выгодность и сравнительная неприхотливость этой культуры обеспечили ей широкое и повсеместное распространение в Африке.

О маниоке первые сведения мы находим у Франческо Романо. Он рассказывает о том, как ее сажают ц возделывают, как обрабатывают перед употреблением в пищу. Им-енно о маниоке он пишет особенно подробно, что, несомненно, свидетельствует о большом значении этого растения для хозяйства баконго уже в середине XVII в. О большой роли, которую играет маниока в земледелии Конго и Лоанго, упоминает и Даппер ⁷¹⁰. Уроженка Бразилии, она проникла на западное побережье Африки в XVI — начале XVII в. и в силу своих превосходных вкусовых качеств очень быстро была освоена народами континента⁷¹¹. Сушеные корни маниоки имеют одно неоценимое для влажного и жаркого климата Африки качество — они долго хранятся⁷¹². Франческо Романо особо подчеркивает это качество продуктов первичной обработки данного растения. Он пишет о том, что маниоку рассаживают черенками и она дает очень высокие урожаи. Наконец, перед употреблением корни маниоки подвергают специальной обработке: каждый корень рубят, а затем вымачивают в проточной воде в течение нескольких дней для удаления ядовитого вещества, которое они содержат в сыром виде^{713 714}. Этот рассказ как нельзя лучше убеждает нас в том, что речь идет именно о маниоке, а не о других корнеплодах, с которыми некоторые средневековые авторы ее путают (с ямсом, например). Многие из европейцев, живших в Конго во второй половине XVII в., называют маниоку важнейшей культурой в низовьях Заира⁷¹¹. Из корнеплодов и клубнеплодов Франческо упоминает о бататах как о растении, которое сажают в очень большом количестве жители Конго⁷¹⁵.

Кроме злаков и корнеплодов Франческо Романо говорит и о том, что в Конго возделывают несколько видов бобовых: два вида бобов (местные названия их — гуандо и луканза) и один вид красной фасоли (местное название — инкасса) ⁷¹⁶. Заметим, что спустя полстолетия Лоренцо да Лукка пишет о фасоли и бобах как о самых распространенных культурах в Сойо⁷¹⁷.

Как и в других «Сообщениях», в рукописи Франческо Романо много места уделено рассказу о многочисленных видах местных

фруктовых деревьев⁷¹⁸. Небезынтересно отметить, что один документ, написанный в начале XVII в., впервые упоминает о винограде, хорошо привившемся в местных условиях: за малый срок виноградные лозы вырастают такой длины, как в Португалии за долгие годы, и дают урожай якобы два раза в год⁷¹⁹.

Кавацци перечисляет более тридцати видов культурных и полукультурных растений, 'находящих применение в хозяйстве; у одних используются плоды, у других — волокнистый подкорковый слой, у третьих — волокно листьев и т. д.⁷²⁰.

Подводя итоги описанию культурных растений в Конго в XVI—XVII вв., следует подчеркнуть ту огромную роль, которую в жизни населения страны играли различные виды пальм. Так, масличная пальма помимо масла, которое извлекали из ее плодов, давала прекрасный материал (листья) для крыш домов. Из волокнистого слоя, расположенного вдоль ствола, делали изголовья «для ложа высоких господ». Из ствола же извлекали сок, который, перебродив, служил отличным напитком. Освежающий напиток изготовляли и из сока небольшой пальмы, местное название которой — матоме. Из черешков ее очень длинных листьев делали стропила для крыш, лестницы, из волокон плели гамаки, в которых путешествовали знатные лица. Скорлупа орехов, соответствующим образом обработанная, использовалась в качестве сосудов. Не менее универсальным было и. использование кокосовой пальмы⁷²¹. Многие виды пальм давали текстильное волокно⁷²². В некоторых провинциях, например з Сойо, где почвы были бедны и малоурожайны, именно продукты пальм давали населению основные средства существования⁷²³.

Таким образом, мы видим, что местное население низовьев Конго в XVI—XVII вв. использовало много видов культурных и полукультурных растений, часть которых была местного африканского и даже западноафриканского происхождения, часть — завезена европейцами.

Сельскохозяйственный календарь в Тропической Африке тесно связан со сменой двух сезонов — дождливого и засушливого. Продолжительность этих сезонов, месяцы, на которые они падают, зависит от местных условий (в Сайо иные, чем в Сан-Сал-вадоре, восточных провинциях Конго или в Анголе). Ясно одно: дождливый сезон, или лето, начинается с последних чисел сентября и длится по март—апрель⁷²⁴. С конца апреля начинается

145

засушливый сезон — «зима», который продолжается по сентябрь включительно. Обратимся к материалам Соуза Баррозу⁷²⁵, который жил в Сан-Салвадоре в конце XIX в. Взяв их за основу, будем дополнять их в меру наших возможностей сведениями, которые дают другие, более ранние авторы. Соуза Баррозу пишет о смене четырех сезонов в течение года в низовьях Конго, но только два из них выделяются отчетливо: касимбо — «сухой сезон», который начинается с последних дней декабря и продолжается до конца января, а иногда и дольше. Второй — «дождливый»— начинается <с февраля. В первые месяцы дожди редки и необильны. Наиболее дождливые месяцы — март, апрель и май. В это время часты сильные грозы. Далее он сообщает, что сами баконго делят год на шесть сезонов, и указывает основные земледельческие работы, характерные для каждого. Эти сезоны таковы:

1. Массанза — январь и февраль. Это — время посадок фасоли и кукурузы, время, когда закладывают плантации бананов.

2. Кунди — март и апрель. В эти месяцы занимаются уходом за посадками, прополкой их. Сорную траву складывают кучами, чтобы перегнила.

3. Кинтомбо — май (начинается чаще всего с середины месяца) и июнь. Небо покрыто -раскаленными тучами, но не выпадает ни капли дождя⁷²⁶.

4. Сейву —июль и август. В это время стоит жара и засуха; население занимается сбором зерновых, а также посадками во влажных низинах по берегам рек.

5. Пиаза — сентябрь и октябрь. Кончается жара, выпадают первые дожди. Это — время наиболее интенсивных полевых работ для женщин и охоты для мужчин. Оживает измученная зноем земля, ее готовят под посадки зерновых — выжигают траву, подсохшую во время засухи; рассаживают черенки маниоки.

6. Нкиала—ноябрь и декабрь. Это — время посева зерновых и бобовых⁷²⁷.

Следует подчеркнуть, что соответствие месяцам европейского года намечено автором в значительной степени приблизительно: во-первых, ни один из сезонов не длится ровно шестьдесят дней; во-вторых, все эти периоды не равны один другому и продолжительность их меняется в зависимости от условий данного года.

Население низовьев Конго собирает урожай два раза в год. С начала дождей (в конце сентября) начинают обрабатывать землю и производить посадки. Урожай убирают в декабре. Снова сеют и сажают в конце декабря — начале января, чтобы второй урожай получить к концу апреля ⁷²⁸.

В земледелии существовало строгое разделение труда. На долю мужчин падали самые тяжелые работы по расчистке участка и подъему целины. Обработка поля под посадки, сама посадка, уход за полями и сбор урожая — все это входило в обязанности женщин. Во всех работах посильное участие принимали и девочки. Женщины обрабатывали поля небольшими мотыгами с рабочей частью округлой или треугольной формы и с короткой рукояткой (в низовьях Конго) ⁷²⁹ или большими двуручными мотыгами, позволяющими более глубоко взрыхлить почву и проводить правильные борозды (в некоторых районах Анголы). Таким образом, обработка полей производилась вручную, а форма мотыги варьировалась в пределах разных районов Конго и Анголы. Почву взрыхляли на глубину 10—15 см, не больше. Во всех странах Западной Тропической Африки не знали глубокой вспашки земли, как не знали и использования скота под тягло. Известную роль в этом сыграл тот факт, что животноводство, особенно разведение крупного рогатого скота, здесь не получило развития. Не лишнее отметить и следующее: особенности структуры почвы — незначительная толщина плодородного слоя — здесь таковы, что глубокая вспашка очень быстро привадит к полному истощению и бесплодию земли⁷³⁰. Тем не менее, при умелой обработке эта земля может дать хороший урожай. Все авторы «Сообщений» о Конго и близлежащих странах отмечают плодородие почвы, дающей обильные урожаи⁷³¹.

Перед обработкой почвы под посадки обычно выжигали сухую траву и кустарник. Зола служила удобрением⁷³². В небольшие возвышения, сделанные мотыгами, женщины сажали овощи, бобовые культуры (фасоль, бобы), корне- и клубнеплоды (ямс, маниоку, бататы). Всходы пропалывали два раза. Огородные культуры сажали по преимуществу вблизи от дома, в садах-огородах, между фруктовыми деревьями и пальмами. Зерновые—• чаще всего на полях, несколько удаленных от деревни, чтобы домашние животные не смогли их попортить или уничтожить.

С раннего утра длинные вереницы женщин с детьми и девушек из деревень направлялись к полям. Каждая работает на своем участке, иногда несколько женщин объединяются для совместной работы. К вечеру они возвращаются, неся корзины с продовольствием на головах, в руках — связки топлива и тыквенные сосуды (калебасы) с чистой водой, а за спиной (или на боку)—грудных детишек. С их приходом деревня наполняется шумом и жизнью. Возвращаются из леса, с охоты или с реки, после рыбной ловли, юноши и мужчины. Зажигаются огни в очагах, хозяйки принимаются готовить еду. Мужчины берутся за свои дела. Во всех занятиях, как и в земледелии, существовало строгое разделение труда. Так, помимо самых тяжелых земледельческих работ, охоты и рыболовства мужчина строит жилище, занимается кузнечным ремеслом; женщина в свободное от >хода за полями время плетет корзины, делает простейшую глиняную утварь. Таковы ежедневные занятия жителей деревни⁷³³.

Помимо аемледелия известную роль в жизни баконго играло животноводство. На протяжении XVI — первой половины XVII в. из документа в документ и из «Сообщения» в «Сообщение» переходят почти одни и те же фразы об обилии крупного и мелкого рогатого скота, свиней и домашней птицы в Конго.

Лопиш пишет о «больших стадах быков и овец, и о множестве свиней, домашних и диких». «Здесь есть также, — продолжает он, — большие стада коз и овец»⁷³⁴. Напомним, что предприимчивому путешественнику были хорошо знакомы лишь непосредственные окрестности Мбанза-Конго. Автор компиляции «О положении королевства Конго» (1595 г.) полагает, что баконго «владеют бесчисленным множеством овец, быков и других домашних животных этого рода, не считая птицы различного вида» ⁷³⁵. Не следует забывать, что оба цитированных автора ставили перед собой вполне определенные политические цели: привлечь внимание папского престола к далекой африканской стране. Отсюда — и возможность некоторых преувеличений и неточностей в их описаниях.

Об обилии скота и птицы примерно в тех же выражениях пишет в начале XVII в. епископ Конго в своем отчете королю⁷³⁶, а несколько позже (по материалам первой половины XVII в.) — Франческо Романо, который упоминает о большом количестве быков, коров, коз, овец и свиней в Конго, о богатом подарке в виде стада домашних животных, преподнесенных миссионерам королем Конго вскоре после их приезда в страну⁷³⁷, и дает описание некоторых особенностей животных и птицы в Конго. Так, шерсть у овец в этой стране короткая, как у лошадей; свиньи — чрезмерно велики и жирны (за исключением породы, разводимой в Сойо: она дает мало сала); куры — маленькие, несутся хорошо, но яйца — мелкие⁷³⁸. Даппер вносит существенную поправку во вое эти описания. Он утверждает, что много крупного и мелкого рогатого скота и птицы лишь в провинции Мбам-ба⁷³⁹.

Однако епископ Кювелье, сравнивая данные разных источников, приходит к выводу, что с течением времени количество крупного рогатого скота в провинциях государства Конго все уменьшается и уменьшается, пока скот не исчезает почти полностью ⁷⁴⁰.

Кроме того, по его мнению, авторы «Сообщений», как правило, сильно преувеличивали сведения о скоте, особенно в окрестностях Мбанза-Конго⁷⁴¹.

Сравним, наглядности ради, материалы о животноводстве в провинции Сойо, относящиеся к самому началу XVII в., с материалами от 70—80-х годов этого же века. Питер ван ден Брук-(1608—1612), рассказывая о путевых впечатлениях, отмечает, что он и его спутники проходили много красивых деревень и «видели особенно много быков, коров, баранов и овец, которых большими стадами, до ста голов, пастухи гнали на пастбища»⁷⁴². Спустя 70 лет миссионер Вутерс пишет в одном из писем (около 1673—1676 гг.), что лишь правитель Сойо имеет в своем хозяйстве 29 маленьких коров и достаточно большое число свиней и кур⁷⁴³. Кавацци также (те же 70-е годы XVII в.) утверждает, что разведение крупного рогатого скота составляет привилегию высшей знати⁷⁴⁴.

Об обилии меда у жителей низовьев Конго рассказывает Э. Беттел. Обычно, найдя дупло с пчелами, они осторожно перекладывают соты в деревянный ящик, который вешают на верхушке дерева. Когда соты наполняются медом, выкуривают дымом пчел и собирают мед⁷⁴⁵.

В питании населения основную роль играли продукты земледелия. Скот, за исключением свиней, очень редко резали на мясо. В пищу употребляли главным образом молоко и молочные продукты. Нехватка мяса восполнялась (особенно в тех районах, где домашних животных было мало) за счет охоты на диких животных и птиц.

В своем рассказе о животном мире низовьев Конго и о роли охоты в жизни населения Лопиш особо отмечает охоту на водяных животных. Таков ламантин, которого в Конго называют «водяной свиньей». Он никогда не покидает пресных вод, питаясь травой и водорослями. Жирное мясо его, пр вкусу напоминающее свинину, обычно подвергали копчению и хранили, как особо ценное лакомство, для больших праздников⁷⁴⁶. Большим лакомством считалось и мясо пресмыкающихся. Никогда не убивая их собственноручно (местные поверья запрещали это), ба-конго собирали их тушки, испеченные в огне лесных пожаров и после выжигания растительности при расчистке нового участка под посевы⁷⁴⁷.

Рыболовство играло также подсобную роль в хозяйственной жизни населения. Лишь на берегах больших рек и на морском побережье оно имело самостоятельное значение.

Авторы «Сообщений» часто упоминают о необычайном богатстве прибрежных вод океана и устьев рек рыбой и крабами. Лопиш пишет, что во время хода огромных косяков рыбы вдоль берега побережье бывает усеяно рыбой, «выпрыгнувшей» на сушу. Здесь ее и собирают⁷⁴⁸. Ловят рыбу и с помощью специальных циновок, которые ставят так же, как у нас на севере сети⁷⁴⁹. Рыбу заготавливали впрок. Соленая рыба — один из ходовых предметов рыночной торговли⁷⁵⁰. Для установки сетей-циновок и ловли рыбы прибрежные жители использовали лодки-однодеревки различной величины.

Не утратило своего значения в качестве подсобного средства существования и собирательство. Леса и саванны Нижнего Конго изобилуют полезными растениями. Сбор плодов, ягод, кореньев, листьев, личинок был большим подспорьем в жизни населения в периоды перед сбором урожая и во время периодических голодовок. А они были довольно часты в этих странах, опустошаемых и разрушаемых постоянными междоусобиями и войнами с португальцами, а также набегами работорговцев. Навыки находить съестное позволяли ограничиваться минимальными запасами во время путешествия. Это умение необычайно удивляло европейцев, и они часто пишут об этом⁷⁵¹.

Таковы были занятия баконго, дававшие им основные средства существования.

Ко времени появления европейцев в Конго ремесло здесь, ло-видимому, давно отделилось от земледелия. Многие домашние промыслы выделились в самостоятельные ремесла. Некоторые из них приняли наследственный характер. На протяжении последующих столетий увеличивалась специализация ремесел, появились новые ремесла (портняжное и др.), призванные обслуживать нужды знати. В течение всего периода, который мы изучаем, лишь небольшая часть предметов домашнего обихода изготовлялась дома, в собственном хозяйстве. Так, Кавацци пишет: «Совсем не имеется особых мастеров для изготовления гамаков, сетей для рыбной ловли, веревок, циновок, корзин и других подобных предметов: каждый делает их у себя по своему вкусу, соответственно собственному усердию и своим потребностям»⁷⁵². Таким образом, он подчеркивает, что лишь плетение и изготовление веревок не требует большого мастерства и в особое ремесло еще не выделилось.

Однако есть у нас свидетельство и совсем иного порядка и исходящее от лица, заслуживающего гораздо большего доверия и внимания, чем Кавацци. Франческо Романо, перечисляя различные виды ремесел и описывая их, упоминает об искусных умельцах, которые занимаются плетением циновок из тростника, длинного и гибкого, более светлого, чем солома. Эти изделия так богато и ярко орнаментированы, что походят на очень красивые ковры⁷⁵³.

Плетением несложных предметов домашнего обихода, как мы уже писали, занимались женщины вечерами или в те дни, когда были свободны от работ на полях⁷⁵⁴. К сожалению, в нашем распоряжении нет материалов с описанием техники плетения и изделий, относящихся к периоду, историей которого мы занимаемся. Мы вынуждены воспользоваться сравнительно поздними материалами. Вот как Филиппар (начало XX в.) рассказывает об искусстве плетения, которым владеют женщины ба-конго: «Из травы, которую они собирают в бруссе, они изготовляют корзины всех величин, настолько прочные, что они служат в течение пяти или шести лет, и такой плотной выработки, что ими можно пользоваться, как калебасами, чтобы черпать воду, или в качестве стаканов, чтобы пить пальмовое вино. Более того, посредством волокон черного и красного цвета, которые они переплетают в своем изделии, они орнаментируют корзины различными мотивами: крестами, геометрическими рисунками, особенно ромбами, и даже — фигурами животных: антилоп, лео-

пардов, крокодилов»^{755 756}. Не менее детально и красочно описывают плетение корзин Соуза Баррозу^80, и Уикс⁷⁵⁷.

Простейшую глиняную посуду для приготовления пищи, для хранения воды также делали в собственном хозяйстве. Вылепленную от руки утварь сушили на солнце⁷⁵⁸. Однако существовали ремесленники, специально занимавшиеся гончарством, изготовлявшие красивую глиняную утварь, (черного цвета) на продажу⁷⁵⁹. Глиняная посуда была одним из наиболее ходовых предметов рыночной торговли. Центры гончарного ремесла возникали в тех деревнях, близ которых можно было найти хорошую глину. Гончарство, как и плетение, было женским занятием. Молодые женщины в больших корзинах приносили глину из. оврагов и долго (в течение нескольких часов) месили ее в этих же корзинах, смачивая время от времени водой. Приготовив глину, они относили ее мастерицам, которые лепили кувшины (моринги), горшки, ковши, блюда и кружки. На выравненную и утрамбованную площадку помещали дно старой калебасы, клали в этот осколок комок глины и, разминая его руками, придавали стенкам нужную форму; время от времени изделия похлопывали небольшой деревянной лопаткой, чтобы уплотнить глину. Затем на изделие наносили геометрический орнамент в виде ромбов, точек, полосок, крестов. Закончив обработку, изделие сначала сушили на солнце, затем обжигали, покрыв его со всех сторон соломой. Печей для обжига, как и гончарного круга, не знали. Между тем всех наблюдателей поражала удивительно правильная геометрическая форма глиняной утвари, изящество форм и орнаментации. Хорошо обожженные гончарные изделия приобретали красивый черный цвет⁷⁶⁰.

Наиболее распространенным и развитым повсюду ремеслом было ткацкое. В Конго не сажали специально текстильных растений, но собирали волокна дикорастущих и полукультурных растений: их извлекали из листьев пальмы-рафии и из коры некоторых видов пальм, из коры дерева, местное название которого алионго или бонго (по описаниям — разновидность баобаба), из коры деревьев мулемба и инфанда⁷⁶¹. Лопиш рассказывает, как тщательно ухаживали за пальмами, из листьев, которых извлекали нити, не уступающие шелку по качеству

(по-видимому, речь идет о рафии) ⁸⁶. Использовали также некоторые травы, «обработанные, как наша конопля...» ⁸⁷. Каждый из видов этих растительных волокон требовал большой предварительной обработки и шел на изготовление особого рода ткани. Так, из толстых нитей, извлеченных из вымоченной и отбитой, коры дерева алионго, делали не только прочные веревки, но и ткани для мешков и грубые простые ткани, в которые одевались бедняки⁸⁸. Тонкие красивые ткани изготовлялись из нитей, извлеченных из листьев пальм. Окрашивали волокна в различные цвета с помощью растительных красителей..

Для производства самых разнообразных тканей служил горизонтальный ткацкий станок самой несложной конструкции. Единственное и очень общее описание его мы находим у Кавац-ци. Этот станок состоял из двух кусков дерева, вбитых в землю-и соединенных третьим, служившим поперечиной, на которую натягивали нити основы. Ткач протягивал между ними поперечные нити, попеременно поднимая нити основы. Работа требовала терпения и огромного труда. В результате получался небольшой: кусок ткани. При изготовлении одежды приходилось сшивать вместе несколько таких кусков ⁸⁹.

Почти все наши авторы-информаторы с удивлением пишут об искусстве ремесленников-баконго, изготовлявших самые разнообразные, красивые и прочные ткани, не уступавшие и по качеству и по внешнему виду дорогим европейским тканям. Хотя ткачество было распространено повсеместно-, некоторые провинции выделялись как основные поставщики тканей. Кроме того, существовала и специализация разных районов на производстве тканей определенного сорта. Описывая сорта тканей, Лопиш одни из них сравнивает с итальянским Дамаском, другие— с парчой более дорогой, чем итальянская парча. Особо он отмечает ткани, выделываемые на востоке страны: легкие, плотные и прочные, они одновременно защищали от воды, ветра и жары. Португальцы не только охотно шьют из этих тканей одежду, но изготовляют из них паруса и палатки, совершенно непроницаемые для дождя и ветра ⁹⁰.

Некоторые авторы, например Педру Сардинья (в начале XVII в.), отмечают, что одним из центров производства тканей в Конго была провинция Мбатта. Выделяя три вида тканей местного производства (два — тончайшей выработки и красивой отделки и один — более простой и грубой выделки), Педру Сардинья пишет о большом спросе, которым пользуются у португальцев в Луанде эти ткани, и подчеркивает высокие цены на них⁹¹.

⁸⁶ Ph. Pigafetta, Le Congo..., pp. 58—59.

⁸⁷ J. B. Labat, Relation historique de VEthiopie occidental..., t. II, p. 62.

⁸⁸ Ibid., t. I, pp. 120—121.

⁸⁹ Ibid., t. II, pp. 61—62, 80.

⁹⁰ Ph. Pigafetta, Le Congo..., p. 59.

⁹¹ A. Brasio, Monumenta missionaria africana..., vol, VI, pp. 52—53, doc. 15.

isa

О великолепных тканях, напоминающих панбархат, пишет Франческо Романо⁷⁶². Кавацци называет эти ткани импульчи. Лишь лица королевского рода имели право носить одежды из этих тканей⁷⁶³.

Подробное описание красивых тканей, изготовляемых масте-рами-баконго в провинции Сойо, дают Лоренцо да Лукка и Дзу-челли. Ткани, которые нельзя носить без разрешения принца, Лоренцо называет «либонги», а Дзучелли — «лубонго» (?mh. ч. — «мбонго»). Лоренцо пишет: «Их имеются различные сорта. Они действительно красивы и любопытной работы. Некоторые очень похожи на бархат, другие украшены различными рисунками и арабесками; и что удивительнее всего, как это можно из листьев пальмы и других деревьев делать ткани такие тонкие и такие красивые, что им нечего завидовать шелку»⁷⁶⁴.

Помимо тканых изделий мастерам-баконго было хорошо известно старинное искусство выделывать материю из луба некоторых деревьев. Так, куски подкоркового слоя тех же деревьев аляонго (и некоторых других видов) мочили несколько дней в воде, подсушивали и отбивали брусками железа и толстыми кусками твердого дерева до тех пор, пока они не становились гибкими и по виду похожими на толстую ткань или замшу. Об этой материи пишут очень многие из наших авторов, называя ее одеждой бедноты⁷⁶⁵.

Существовала в Конго и значительная прослойка специалистов, занимавшихся обработкой дерева. Обычно в руках одного мастера были сосредоточены все виды работ — и самые грубые плотничьи и разнообразные столярные (например, изготовление лодок-однодеревок и производство резной деревянной утвари). Он сам валил дерево и обрабатывал его в соответствии с замыслом. Искусство баконго в обработке дерева широко известно⁷⁶⁶.

Работы эти были очень трудоемки и отнимали иногда месяцы и даже годы. Единственным инструментом служил род долота, которое с одной стороны имело лезвие шириной немногим более 5 см, ас другой — длинное острие; деревянная ручка схватывала инструмент посередине⁷⁶⁷.

Как и в других областях ремесленного производства, различные районы страны специализировались на производстве изделий определенного вида. Особым искусством в изготовлении лодок-однодеревок славились мастера на островах в устье Заира. Допиш пишет, что лодки выдалбливали из цельных стволов дерева-ликонго (алионго, алиондо?) такого диаметра, что шесть человек, взявшись за руки, едва могут охватить его -ствол. По его словам, эти лодки вмещали до ста человек воинов с оружием и веслами^{768 769}. Более того, Даппер утверждает (хотя это и сомнительно), что сделанные мастерами-баконго суда, легкие и прочные, не только поднимали большие грузы, но и вмещали до двух тысяч солдат ".

Франческо Романо отмечает, что и весла и способы гребли в Конго совершенно отличны от тех, что приняты в Европе: гребцы располагаются цепочкой один за другим по 4—6 человек на корме и на носу лодки. Они держат весла, длинные и очень легкие, не опирая их на борта, и сильными, согласованными и точными движениями погружают их в воду, словно «взрыхляя» ее. Кормчий -стоит на носу и направляет своим веслом движение лодки ⁷⁷⁰°. Прибрежным жителям и населению острова Луанда был хорошо известен парус. Морские перевозки совершались на больших плотах, сделанных из стволов пальм и имеющих, как настоящие корабли, нос, корму и паруса ⁷⁷¹.

Совершенно особое место в жизни баконго занимало кузнечное ремесло — одно из древнейших в Тропической Африке. Исследования последних лет показали, что бассейн р. Конго был областью очень древних традиций в обработке металла: «Доев-ропейские мастера по обработке железа в Центральной Африке достигли высокого уровня мастерства, кульминационная точка которого — производство прекрасных церемониальных предметов и инструментов, указывающих на происхождение из Конго и на влияние оттуда. Многими из этих предметов, особенно мотыгами, торговали на протяжении огромных расстояний» ⁷⁷². Задолго до появления европейцев была здесь известна и обработка меди. Раннему и быстрому развитию металлургии, несомненно, способствовало богатство этих стран рудными ископаемыми, с выходом их на поверхность земли, что облегчало и упрощало их использование. Уже в первых известиях о государстве Конго есть сведения о богатстве провинции Мбамба месторождениями железа и меди ⁷⁷³. Особенно многочисленны были выходы железных руд в провинции Нсунди, которая издревле была основным центром по производству железа в государстве Конго ⁷⁷⁴. В провинции Мпемба вырабатывалась медь и изделия из нее⁷⁷⁵. Здесь, в горах Нканда, на пути из Макела в Зомбо, есть богатые месторождения малахита, которые с давних времен были известны мастерам-баконго (эти месторождения не потеряли промышленного значения и в настоящее время) ⁷⁷⁶.

Техника плавки и обработки металла была проста. К сожалению, даже наиболее ранние из описаний металлургии и кузнечного ремесла у баконго относятся ко времени, когда это искусство начало приходить в упадок, не выдерживая конкуренции с европейскими изделиями, массовым потоком устремившимися в Африку. В Европе очень быстро наладили производство предметов, пользующихся большим спросом у африканского потребителя. Уже в середине XVII в. Франческо Романо пишет о ввозе из Европы ножей, топоров, а также большого количества шпаг — этой непременной принадлежности туалета знатного му-конго ⁷⁷⁷'⁷.

Ремесленник-кузнец производил сам все виды работ. Он добывал руду и плавил ее, был кузнецом и «ювелиром»: изготовлял различные украшения. Руду плавили в ямах, закрыв ее слоем древесного угля; при этом получали слиток в несколько килограммов весом ⁷⁷⁸. Огонь поддерживали с помощью мехов своеобразного, характерного для Африки устройства. Это так называемые чашечные мехи. Они состоят из двух чаш, выдолбленных из цельного куска дерева (с отверстиями внизу) и покрытых сверху тонкой кожей с ручками в центре, поднимая и опуская которые попеременно, рабочий создает постоянный ток воздуха. Ими пользовались как и при плавке металла, так и при кузнечных работах. Мастер клал массивный кусок железа, полученный при плавке руды, на огонь. При разогревании из железа удалялись кусочки породы и иные посторонние частицы, а чистое железо выделялось в виде маленьких зерен (гранул), которые мастер соединял в одну полосу и из нее выковывал все, что ему было необходимо сделать⁷⁷⁹. В качестве молота кузнецы использовали массивный кусок железа, по форме напоминающий огромный гвоздь. Наковальня также представляла собой большой слиток железа весом около 5 кг, поставленный на землю: «На нем они куют вое, что изготовляют», — пишет Лоренцо да Лукка^{780 781}. В поздних материалах часто упоминается о том, что наковальней служит большой кусок очень твердого камня ^ш.

С помощью такого несложного инвентаря мастера-кузнецы делали самые различные предметы: орудия труда — ножи, топоры, мотыги, крюки, длинные острия для подъема на деревья ^{782 783}; оружие — наконечники для стрел, коротких пик и длинных метательных копий, метательные ножи и др.^пз, а также различные украшения. Металлические изделия не только служили предметом оживленного обмена на местных рынках, ими, например, иногда оплачивали «труд» миссионеров⁷⁸⁴. Следует отметить, что для каждого вида изделий была характерна своя, принятая у баконго форма. Таковы ножи в форме прямоугольного треугольника; одна из сторон прямого угла была вполовину короче другой стороны, а стержень — продолжение длинной стороны— служил рукояткой. Топоры баконго не имели отверстия для насаживания на рукоятку. Длинный стержень, в который переходила рабочая часть топора, всаживался в отверстие рукоятки и закреплялся в ней. Такую форму и способ крепления имели и мотыги баконго ⁷⁸⁵.

Особенно тщательно отделывали холодное оружие, например метательные ножи. Впрочем, в искусстве изготовления такого оружия баконго значительно уступали мастерам бакуба (междуречье Касаи — Санкуру) и балуба (плато Катанга).

Из меди и латуни («желтая медь»), которая у баконго ценилась как «драгоценный металл», делали всевозможные украшения: шейные кольца (весом от 1,5 до 6 кг), браслеты, ручные кольца, колокольчики, массивные ножные кольца (некоторые весили до 3 кг). Кроме ручных колец делали знаки достоинства, которые носили мужчины высокого происхождения; все остальные украшения были предназначены для знатных женщин, обычно носивших на себе множество тяжелых медных колец⁷⁸⁶. Нередко женщина носила на себе от 16 до 20 кг металла⁷⁸⁷. Естественно, что позволить себе это могла лишь представительница ?высшей знати. Все эти предметы были сделаны в технике «потерянного воска», как и широко известные бронзовые изделия мастеров Гвинейского побережья (Бенина, например) ⁷⁸⁸.

Старинные поделки богато украшены геометрическим орнаментом в виде треугольников, прямоугольников, концентрическими кругами и стилизованным изображением человеческого тела ⁷⁸⁹. Современные исследователи обращают внимание и на великолепно исполненные статуэтки святых, например св. Антония, из латуни ⁷⁹⁰°.

Кроме названных выше ремесел, выделившихся каждое в самостоятельную профессию, большую роль в хозяйстве баконго играли некоторые промыслы. Наиболее важным среди них была добыча соли. В Анголе соль добывали в провинциях Бенгуэлла и Киссама. Вот как Кавацци описывает соляные промыслы: «Эта соль совсем отлична от других солей. Ее извлекают из глубокой долину, где жители роют землю, промывают ее и получают -соленую воду, которая сгущается потом, как квасцы. Из них делают брикеты...» ⁷⁹¹. Этой соли приписывали лечебные диуретические свойства.

В Конго соль добывали из морской воды на побережье провинций Мбамба ⁷⁹² и Сойо, от устья Конго до устья Кванзы ⁷⁹³. Этим промыслом особенно славились многочисленные лагуны на участке берега, носившем название «Казекута» и расположенном к северу от р. Данде (граница между Конго и Анголой) напротив о-ва Луанды ⁷⁹⁴. Кавацци пишет, что доходы от добычи соли на морском побережье являлись главным источником прибылей правителя провинции Сойо⁷⁹⁵. Однако, по сведениям Франческо Романо (середина XVII в.), лишь король, глава государства, обладал монополией на добычу и продажу соли, что давало ему большие доходы. Более того, нужда в соли была так велика, что запрет короля продавать ее провинившимся правителям провинций и их народу служил надежной мерой обуздания и наказания непокорных⁷⁹⁶.

И привозная соль и соль, извлеченная из морской воды, была очень дорога. Поэтому значительная часть населения была вынуждена заменять ее солью, добытой из золы некоторых растений ⁷⁹⁷. Известен этот способ очень давно и не потерял своего значения и в начале XX в.⁷⁹⁸. Заключался он в следующем: растения определенных видов высушивали, сжигали, а золу растворяли в воде. Вслед за этим раствор выпаривали ^{799 800}.

Таким образом, наши документы и более поздние материалы неопровержимо свидетельствуют о сравнительно высоком уровне развития ремесленного производства в средневековом Конго. Основные отрасли ремесленного производства, такие, как металлургия и кузнечное ремесло, ткацкое, гончарное и деревообделочное ремесла, выделились в профессии. А люди, занимавшиеся ими, имели совершенно особое положение в обществе. Ниже, говоря об уровне развития общественных отношений, нам неизбежно придется остановиться на вопросе о роли и месте ремесленников в обществе баконго.

Наконец, необходимо обратить внимание на следующее: по мере отделения ремесла от земледелия постепенно складывалось, и в XVI—XVII вв. отчетливо прослеживается, порайонное разделение труда: специализация отдельных провинций и областей на определенной отрасли ремесленного производства. Р. Л. Ваннин, один из крупнейших современных исследователей материальной культуры баконго, пишет, что столица и столичная провинция были центром производства железа и центром кузнечного ремесла, а также художественной обработки дерева (резьбы по дереву); прекрасные изделия из латуни умели изготовлять мастера южных областей, тонкие керамические изделия поступали из северных районов, а северо-восток страны славился своими циновками и великолепными тканями из волокон рафии ¹³°.

ТОРГОВЛЯ и ТОВАРНО-ДЕНЕЖНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

Отделение ремесла от земледелия, порайонная специализация ремесленного производства неизбежно влекут за собой развитие товарно-денежных отношений, появление рынков и рыночной торговли, выделение предметов, которые играют роль всеобщего эквивалента т. е. приводят к появлению денег. Как шел этот процесс в Конго? Каков был уровень развития товарно-денежных отношений в этой стране в изучаемое нами время? Все эти вопросы находят освещение в наших источниках, но весьма неравномерное: европейцы-современники охотнее всего писали о том, что их удивляло, что резко бросалось в глаза, коренным образом отличалось от привычных, европейских норм. Поэтому, например, о рынках и организации торговли написано сравнительно немного, но вместе с тем огромное внимание уделе-

но формам денежных единиц, преимущественно роли раковин особого вида в качестве денег. Европейцам было чему поражаться: за мелкие раковины, в их глазах ничего не стоившие, можно было приобрести все — от предметов первой необходимости до предметов роскоши, а главное — товары, необычайно ценные для белого человека (слоновая кость, рабы и др.). Последуем и мы за нашими источниками и расскажем прежде всего о формах денежных единиц в государстве Конго. Единый всеобщий эквивалент в виде золотой или серебряной монеты здесь еще не сложился, однако уже выделились некоторые предметы, игравшие роль денег. Важнейшим из них были раковины особого вида — нзимбу, как их называли в Конго. Кроме них в качестве денег имели хождение и некоторые другие предметы (см. ниже). Характерно, что такая форма обмена настолько прочно укоренилась в стране, что появление португальцев, а вместе с ними и португальской золотой и серебряной монеты, ничего не изменило. Абреу ди Бриту с удивлением пишет в своем отчете в конце

XVI в.: «И эти зимбу имеют такую ценность в этом королевстве, что когда я, находясь в городе Луанде, намеревался послать в Конго... золотые деньги на расходы по работорговле, эти деньги были отвергнуты продавцами, заявившими, что их истинные деньги и золото — зимбу из Луанды...» ⁸⁰¹.

Более того, и в португальских колониях вплоть до конца

XVII в., а может быть и позже, торговля производилась на местные единицы (нзимбу, ткань), а не на европейские деньги. Так, миссионер Денис Карли, описывая торговлю в Сан Паулу ди Луанда во второй половине XVII в., упоминает о раковинах, «называемых зимби (нзимбу. — А. О.), которые поступают из Конго и на которые можно купить все так, как если бы это были деньги» ⁸⁰². Он 'подчеркивает: «В этой стране почти не пользуются серебряной монетой» ⁸⁰³.

Раковины — одна из древнейших форм денежного эквивалента— нашли широкое распространение и в других странах Африки. Раковины-каури играли большую роль в торгово-денежных отношениях во всех областях восточного побережья и в районе Великих африканских озер — в Буганде, Уньоро, Руанде и Урун-ди ⁸⁰⁴, а также в Западном Судане — в странах и государствах Гвинейского побережья и внутренних областей, хотя здесь раковины-каури уступали в торговле первое место соли ⁸⁰⁵.

Е. Дартвелл, автор очень интересной статьи о роли раковин-нзимбу в качестве денежных единиц в Конго и близлежащих

странах — Каконго, Лоанго, Анголе и др., резко отличает нзимбу (olivanc?llaria nana ), которые добывали на о-ве Луанда и на близлежащем побережье Африканского континента, от раковин-каури (olivella nana ), ввезенных сюда позднее португальцами из Бразилии и торговцами-арабами с восточного берега Африки ⁸⁰⁶.

В глубинных районах бассейна Конго нзимбу были распространены в направлении оз. Леопольда II, а также в бассейне междуречья Кванго — Касаи у бакуба ⁸⁰⁷.

В Конго нзимбу добывали на всем побережье от устья Кванзы до устья Заира, в прибрежных провинциях Мбамба и Сойо, а также (и главным образом) на о-ве Луанда, до того как он был захвачен португальцами ⁸⁰⁸. Сбор раковин здесь составлял монополию королей Конго и был одним из важнейших источников их доходов. Правителю Луанды (мани Луанда) была вменена в обязанность организация добычи нзимбу и отправка их в столицу. Существовали специальные должностные лица для подсчета собранных раковин ⁸⁰⁹.

Португальцы сначала «незаконно» задешево скупали нзимбу у сборщиков, затем стали грабить места сбора, на что короли Конго жаловались папе ⁸¹⁰°. Наконец, желание овладеть местом, где добывают нзимбу, было лишним стимулом к захвату о-ва Луанда.

После захвата острова португальцами монополия на эксплуатацию сбора нзимбу перешла к губернаторам, правившим от имени короля Португалии, «которые делали с помощью этих раковин то, что в других местах могли делать только с помощью металлов самых драгоценных» ⁸¹¹.

Епископ Кювелье на основании материалов, опубликованных в «Архивах Анголы», пишет, что Луанда (по одному из отчетов королю Португалии от 1592 г.) давала до 60 млн. реалов, т. е. в исчислении того времени 600 млн. нзимбу, ежегодно ⁸¹².

Ловля нзимбу была главной повинностью женского населения о-ва Луанда. Вот как Лопиш описывает этот процесс: «Там (на о-ве Луанда. — А. О.) собирают женщин, которые входят неглубоко в море, наполняют корзины песком, из которого затем извлекают маленькие раковины; они их моют, очищают я несут в королевскую казну» ⁸¹³.

Покупательная способность нзимбу зависела от величины и качества. Самые крупные из них были величиной с кедровый орех, самые мелкие —с пшеничное зерно. Особо ценились мелкие блестящие раковины коричневого цвета ⁸¹⁴. Даппер пишет о специальных решетах, через которые просеивали нзимбу, чтобы облегчить их сортировку ⁸¹⁵. Существовали особые меры в виде небольших мешочков, содержащие определенное количество мелких нзимбу: 40, 100, 250, 400, 500, 1000 (фунда), 10 тыс. (луфу-ку, мн. ч. — мфуку), 20 тыс. (кофу) ⁸¹⁶.

Покупательная способность нзимбу изменялась с течением времени. Епископ Кювелье, подробно разбирая этот вопрос и суммируя архивные материалы за время с 1575 по 1787 г., приходит к выводу, что стоимость нзимбу постепенно уменьшалась⁸¹⁷. Особенно резкое падение их стоимости отмечено в начале XVII в. в связи с ввозом раковин-каури португальцами из Бразилии. Это падение носило столь угрожающий характер, что короли Конго были вынуждены запретить ввоз каури из Бразилии: «Король Конго запретил с большими затруднениями ввоз нзимбу из Бразилии и из других мест вассалами Вашего Высочества... По причине этого ввоза в большом количестве деньги страны настолько уменьшились в стоимости, что король теряет две трети своих доходов»⁸¹⁸, — пишет в своем отчете Риму за 1619 г. епископ Мануэл Баптиста.

По подсчетам Кювелье, в начале XVI в. (в царствование короля Аффонсу) 1 кофу в португальской монете соответствовало 33—50 крузадушам, в начале XVII в. — 4—7,5 крузадуша, а в конце века — 2 крузадушам ^{819 820}.

По мере упадка государства Конго и власти его королей, как полагает Дартвелл, наряду с нзимбу все большее распространение получают каури, которые автор называет «фальшивой монетой» государства Конго ¹⁵°.

Наконец, последнее в этой связи: многие из авторов наших документов не устают подчеркивать необычайное сходство функций, выполняемых нзимбу в государстве Конго, с функциями настоящих денег ⁸²¹. Их употребляли не только как орудие обмена, но ими платили налоги⁸²², ими выплачивали содержание европейскому духовенству.

Так, в начале XVII в. епископ Мануэл Баптиста получал ежегодно от короля Конго 175 кофу нзимбу, которые авторы-современники приравнивают сумме в 700 и даже 1000 крузадуш в португальской монете той эпохи; рядовые священники получали по 25 кофу ежегодно ⁸²³.

Основываясь на анализе этих сообщений, Дартвелл делает вывод, с которым мы не можем не согласиться: « ..нзимбу, деньги-раковины королевства Конго, очень походят... на наши современные деньги. Забота об их тождестве, о единстве их меры, их употребление, связанное с политическими процессами... и даже их подделка придают им характер, который не имеют в той же степени другие деньги-раковины» ⁸²⁴. Совсем нелишне отметить, что некоторые современные западноевропейские экономисты обращают внимание на необычайное удобство использования ра-ковин-нзимбу в качестве денег, называя их почти идеальным орудием обмена: «Раковины — почти идеальные орудия обмена, ибо их легко переносить и считать, они не портятся, не изнашиваются, не могут быть уменьшены в весе или ценности рукой господина и их очень трудно подделать; они имеют почти все качества настоящих денег» ⁸²⁵.

Помимо нзимбу, но в гораздо меньшей мере, в качестве денежных единиц имели хождение в Конго куски ткани местной выработки. По мнению автора «Истории королевства Конго», в некоторых районах страны именно ткань играла роль основной денежной единицы. Таковы провинции Мбатта, Мпангу и Нсунди, а также области Нсанга, Мазинга и Оканга ⁸²⁶. В разных странах Западной Тропической Африки эти «деньги» имели свое специфическое название: в Сойо и Лоанго — бонго, лубонго (мн: ч. — мбонго), в Луанде — бертанжия и фогинас ⁸²⁷, в Анголе— бирами и нтанга ⁸²⁸. В соответствии с величиной и выработкой куски ткани имели разную покупательную способность. Так, кусок ткани размером с салфетку или большой лист бумаги назывался либоиго (лубонго) ⁸²⁹ или мпусу ⁸³⁰°. Десять либонго. сшитых вместе, составляли одну макуту ⁸³¹.

Покупательная способность этих денежных единиц также менялась, но Кювелье, производя сравнение материалов за разные периоды, в данном случае не может сделать вывода о падении стоимости макута или лубонго. До середины XVII в. 1 лубонго по цене равнялся 12 реалам и более в португальских деньгах, во второй половине XVII в. его цена упала до 5 реалов, а в начале XVIII в. цена на 1 лубонго поднялась до 10 реалов. Эти денежные единицы в прибрежных районах, а особенно в португальских владениях (в Луанде), выходят из употребления к концу XVIII в.⁸³². Большую роль в торговле внутренних областей Анголы, а главное в торговле между странами и государствами Западной Тропической Африки, играла соль, бруски соли ⁸³³. В разных районах государства Конго и за пределами его *в качестве денежных единиц имели хождение изделия из железа (мотыги, кожи), бруски меди ⁸³⁴.

Со времени проникновения европейцев и развития работорговли получает распространение еще одна денежная единица — так называемая «индийская монета», или, на местных языках, мулечи (мулеши). Мулечи — молодой негр в возрасте около 20 лет⁸³⁵. Эта «денежная единица» была в ходу в тех местах, где были поселения европейцев-португальцев, особенно в Луанде. Некоторую роль в сравнительно поздние периоды в жизни Западной Тропической Африки приобретает и бисер в качестве денежной монеты ⁸³⁶. Однако в пределах собственно 'государства Конго в изучаемое нами время о бисере-деньгах нет известий.

Определенное значение, особенно в глухих, удаленных от больших центров уголках, сохранила и меновая торговля⁸³⁷.

В середине XVIII в. Гиацинт да Болонья перечисляет различные виды денежных единиц (нзимбу, ткань-лубонго) и говорит в заключение: «Тем не менее самая большая торговля заключается в обмене одной вещи на другую, как, например, бобов на табак, проса на соль, фруктов на пальмовое вино и так далее» ⁸³⁸.

Наиболее труден вопрос о рынках. Материалов, близких по времени к событиям, о которых идет рёчь в настоящей работе, и описывающих рынки и торговлю на них, в нашем распоряжении очень мало. Однако есть, во-первых, описания рыночной торговли и организации рынков, сделанные в совсем недавнем прошлом по материалам конца XIX в. (ван Винг, Чоффен, Соуза Баррозу и др.), а во-вторых, в наших документах немало попутных или косвенных указаний на существование и местных и центральных рынков.

Одно из наиболее ранних упоминаний о больших и многолюдных рынках мы находим в документе, озаглавленном Кю-•велье и Жаденом «О положении королевства Конто» (конец XVI в.): «У них есть рынки, очень часто посещаемые, где производится интенсивная торговля...» ⁸³⁹.

Такие большие рынки, несомненно, существовали в Сан-Сал-задоре, в порту Мпинда, во всех столицах провинций, на которые делилось государство Конго, а также в столицах так называемых языческих государств, окружавших Конго и Анголу (Каконго, Лоанго, Матамба и др.). Так, Кавацци пишет об обширном рынке близ Сан-Салвадора и о том, что там обосновались португальские торговцы ⁸⁴⁰°. О большом рынке, расположенном в лесу (из текста остается неясным, о какой области Конго идет речь), мы узнаем из письма Бонавентура да Сорренто (середина XVII в.) *⁸⁴¹.

Лопиш упоминает о рынке, который охотно посещают и тор-говцы-баконго и португальцы, в столице Анголы ⁸⁴².

О рынке в Кингеле, столице Каконго, и предметах торговли на нем сообщает миссионер Декувриер ⁸⁴³. Наконец, рассказ о большом, ежедневно функционирующем рынке в столице Лоанго есть в описании приключений Беттела ⁸⁴⁴.

О существовании местных, вероятно небольших, рынков мы знаем также на основании и косвенных данных. Так, Лоренцо да Лукка в связи с описанием поверий в провинции Сойо, где он жил, рассказывает: если женщина, родившая мальчика, выйдет с ним из дому в первый раз после родов и встретит по доро-re мужчину, это считается знаком удачи. «Ее ребенка ждет удача, и на рынках он будет совершать выгодные сделки» ⁸⁴⁵. При скудности наших материалов в этом вопросе, думается, не следует упускать и такого беглого упоминания, тем более что оно указывает на значительную роль, которую торговля играет в жизни баконго.

Рынки, как правило, устраивали не в самом населенном пункте, а поблизости от него на больших площадках. Нам мало известно относительно организации рыночной торговли: наши источники умалчивают об этом. Есть, однако, сведения о строгом порядке, который царил на рынках. Об этом пишет, например, Гиацинт да Болонья (середина XVIII в.). Он же не без удивления сообщает, что даже во всех своих торговых сделках баконго уступают первенство самым старшим⁸⁴⁶. Материалы поздние (конец XIX в.) неизменно свидетельствуют об упорядоченности рыночной торговли. Так, Чоффен рассказывает нам, что рыночные площадки являются нейтральным местом. Даже в разгар войны каждый без боязни может заниматься торговыми операциями. Нарушение порядка на рынке — одно из тягчайших преступлений и карается смертью⁸⁴⁷.

Многие из авторов XVI—XVII вв. упоминают об умении баконго торговать: «Они очень склонны к торговле, к тому, чтобы купить дешево, а продать дорого, и знают столько хитростей, что ни один народ их не обманет»⁸⁴⁸, — пишут миссионеры-иезуиты (конец XVI в.). А лейтенант ван де Вельде в конце XIX в., познакомившись с народами в низовьях Конго, отмечал: «Талант этой расы — в торговле. Все здесь являются ловкими и хитрыми торговцами, инстинктивно знающими законы спроса и предложения и великолепно умеющими извлечь доход» ⁸⁴⁹.

Предприимчивые баконго уже в те времена, которые мы изучаем, отправлялись со своими товарами в другие страны. Так, они снаряжали караваны для торговли в Анголе, Каконго и других государствах⁸⁵⁰. Епископ Мануэл Баптиста (начало XVII в.) был весьма обеспокоен тем, что многие баконго уходят в очень отдаленные районы бассейна р. Конго для торговли с «язычниками», долго живут там и забывают христианство ⁸⁵¹.

Наиболее полные сведения о рынках, большом развитии торговли и о предметах торговли мы получаем от авторов второй половины XIX в., т. е. того времени^ когда государство Конго находилось в состоянии глубокого упадка. Таких рассказов много, и некоторые из них очень красочны. Яркое описание неона — рынка столицы Конго Сан-Салвадора— делают немецкий путешественник Бюттнер и французский миссионер Каллевер (конец XIX в.); о рынке близ столицы провинции Сойо говорит путешественник Таккей (начало XIX в.) ⁸⁵². Рынки и торговлю в провинции Нсунди описывает шведский миссионер Ламан⁸⁵³. Морган Э. Делмар упоминает о большом рынке в Маньянга в провинции Нсунди, где встречались торговые караваны городов л деревень побережья с караванами из внутренних областей. Интересно, что еще во второй половине XIX в. на этот рынок не допускался ни один белый человек ⁸⁵⁴.

С торговлей, с функционированием рынков была тесно связана и система счета времени в низовьях Конго. В этом заключается лишнее доказательство той большой роли, которую торговля играла в жизни страны. Неделя баконго состояла из четырех дней. Из четырехдневных недель складывались лунные месяцы, из лунных месяцев — сезоны (дождливые, сухие), из сезонов — год, из лет — «века», включающие неопределенное число лет и называвшиеся по памятным событиям, например: век Ньими-а-Лукени — время правления первого ньими и его потомков; век мафуламенго — время проникновения португальцев в Конго, с конца XV в., и т. д.

Каждый день недели имел свое название — нканду, консо, нкенге, неона; каждый из этих дней был рыночным днем для •определенного населенного пункта или округа. Таким образом, группа деревень в радиусе 5—6 км имела четыре рынка, функционировавших в разные дни недели. Назывался рынок днем недели с добавлением названия населенного пункта, близ которого он располагался. Так, рынок в день неона близ деревни Нгунгу назывался Неона Нгунгу и т. д. Главный рынок, наиболее людный и посещаемый, устраивали в день неона (сона) — своего рода «воскресный день» в этих краях ⁸⁵⁵.

Все населенные пункты были связаны между собой дорогами и тропинками, поддерживать которые в порядке были обязаны местные власти. Крупные поселения — Сан-Салвадор, порт Мпинда и столицы провинций были связаны сетью так называемых «королевских дорог». За их состояние отвечали правители провинций. С первой половины XVI в. из «Сообщения» в «Сообщение» идут известия о порядке :на этих дорогах, по которым следуют огромные караваны носильщиков с грузами и рабов (иногда численностью до нескольких сотен человек). Об этих дорогах пишут в своем отчете иезуиты (1548 г.) ⁸⁵⁶. Лопиш рассказывает не без удивления и восхищения о «королевской дороге», ведущей от столицы к морю: «Удивительно видеть, что на всем этом длинном пути в 150 мидь, который идет от моря в столицу Конго, вся дорога содержится настолько хорошо, что кажется выметенной» ⁸⁵⁷. Эта дорога была вымощена на протяжении пяти миль ⁸⁵⁸. Кавацци сообщает, что из «Луанды в Сан-Салвадор, который является столицей государства Конго, и оттуда в Мбатта и Мбамба и в другие места, наиболее посещаемые торговцами... ведут дороги... достаточно широкие и достаточно удобные»⁸⁵⁹. Такие же дороги ведут из Луанды в Массан-гано, Эмбакка, в королевства Матамба, Ангола и Кассонго ⁸⁶⁰°.

Обилие рек и ручьев значительно затрудняло движение по дорогам. Для переправы через большие реки пользовались либо небольшими лодками-однодеревками, очень неустойчивыми, либо большими лодками, хорошо сделанными, устойчивыми и вмещающими до 60 человек (такого же типа, что и лодки, в которых плавали вдоль морского побережья). Кавацци отмечает, что чем дальше от побережья, тем хуже были сделаны лодки. Лодки на перевозах содержали жители соседних деревень⁸⁶¹.

Через небольшие реки были перекинуты прочные висячие мосты, шириной до двух метров, искусно сплетенные из лиан я поражающие путешественников своим «архитектурным изяществом». Ваннин видел в наши дни мосты, сделанные в соответствии с лучшими традициями прошлого⁸⁶². Есть материалы о висячих мостах и в «Сообщениях». Так, мост через р. Инкиси описывает Джироламо да Монтесарчио ⁸⁶³. Через узкие потоки перекидывали веревки, держась за которые руками можно было переправиться с одного берега на другой. Наконец, на берегу ручья рубили дерево так, чтобы оно кроной упало на другую сторону⁸⁶⁴. Ночевали путники в деревнях, расположенных, как мы писали, на небольшом расстоянии одна от другой. В случае же если на пути не было деревни, близ дороги строили одну-две хижины, «чтобы принять и поместить мавров, которые идут из Луанды в Сан-Салвадор...» ⁸⁶⁵, — пишет Денис Карли.

Все грузы переносились носильщиками. Как мы уже писали, население Тропической Африки не знало применения скота под тягло или в качестве вьючных животных. В XV—XVI вв. грузы переносило податное население придорожных деревень, выполнявшее эту повинность по приказу старшины. Позже, с развитием работорговли, большую часть грузов переносили носильщики-рабы. Знать в Конго и Анголе, а следом за ней и португальцы, обосновавшиеся в стране, путешествовали в особых гамаках, которые также несли носильщики. Нет ни одного «Сообщения», автор которого не отдал бы дани описанию гамаков.

На больших дорогах всегда царило оживленное движение: крестьяне несли на рынки свои продукты; караваны рабов и носильщиков пересекали страну из конца в конец; миссионеры пробирались стороной от шумной толпы, следуя в различные уголки своих округов; гонцы Спешили к правителям областей с королевскими приказами; знатные господа, окруженные многочисленной свитой, направлялись в столицу или в подведомственные им провинции и т. д.

«Королевские дороги» играли очень важную роль в жизни страны. Прежде всего они служили главными торговыми артериями. Их прокладки и тщательного ухода требовали и нужды управления большим государством, задачи укрепления центральной власти.

Вернемся, однако, к описанию рынков и рыночной торговли. На рынки поступали самые разнообразные товары: изделия

местных ремесленников — оружие (луки со стрелами), ткани из волокон пальмы-рафии, гончарная посуда, изделия из железа и меди (мотыги, ножи, медные колокольчики и многое другое); продукты питания — мясо, рыба, бананы, просо, маниока, ямс, различные овощи и приправы, орехи-кола, пальмовое вино и масло, соль и соленая рыба; а также предметы роскоши — украшения из меди, железа, слоновой кости и дерева ^1Эб.

С побережья в глубь страны караваны носильщиков несли соль и соленую рыбу¹⁹⁷. Медь и железо из глубинных районов отправляли в прибрежные провинции и государства Каконго и Лоанго, где слитки железа и любое изделие из металла ценились очень высоко ¹⁹⁸. Лопиш пишет, что в Лоанго можно выменять на маленький корабельный гвоздь самый большой слоновый клык¹⁹⁹. Очень прибыльной была торговля кисточками

¹⁹⁶ A. Brasio, Monumento, missionaria africana..., vol. VI, pp. 479—480, doc. 139; J. Cuvelier, Documents sur une mission frangaise au Kakongo 1766— 1776, p. 47, doc. 8; [E. G. Ravenstein], The Strange Adventures of Andrew Bat-tell..., p. 43; Ph. Pigafetta, Le Congo..., p. 54; см. также J. H. Weeks, Among the Primitive Bakongo, pp. 201, 210; K. Laman, The Kongo, t. I, p. 150 sq.

¹⁹⁷ [Fr. Bontinck], Jean-Fran^ois de Rome, La fondation de la mission...,