ИСТОРИЯ КОНГО В XVI в.

ГОСУДАРСТВО КОНГО В ПРАВЛЕНИЕ АФФОНСУ I (1506—1543)

С воцарением в 1506 г. короля Аффонсу I в жизни государства Конго начинается новый период, характеризующийся все белее настойчивым проникновением европейцев, распространением христианства, постепенным развитием работорговли. Несмотря на видимость могущества и независимости, время правления Аффонсу I было по существу первой вехой на пути упадка государства Конго.

В стране постепенно нарастали внутренние противоречия, сдерживаемые до -поры до времени живучестью различных форм и установлений, свойственных родовому обществу. Источники не упоминают прямо о проявлениях народного недовольства в период, предшествовавший воцарению Аффонсу. Однако у португальских хронистов есть косвенные указания на такую форму народного протеста, как массовое «разбойничество». Вспомним, например, рассказ хронистов о том, что в 1491 г., отправляя в столицу португальского посла Руй ди Соуза и миссионеров, прибывших крестить короля Конго, правитель провинции Сойо (и первый крещеный муконго) вынужден был дать экспедиции солидную охрану: -по одним сведениям, вооруженный отряд в 200 человек для охраны носильщиков³²⁵, по другим — 200 носильщиков и большой отряд воинов³²⁶. Дороги были небезопасны, разбойники отказывались подчиняться королю и его властям, часто грабили путешественников. С укреплением власти Аффонсу и с превращением христианства в государственную религию положение меняется. Простой народ в своей массе выступает за старые, традиционные культы и против христианства. И это далеко не случайно и обусловлено, конечно, не темнотой и невежеством народа, как пытаются представить дело современные

европейские историки³²⁷. В глазах народа покушение на традиционные культы было теснейшим образом связано и с покушением на различные вольности и привилегии, сохранившиеся з связи с живыми еще формами и традициями общинного строя, в недрах которых развились и окрепли эти традиционные верования и культы. Кроме того, с христианством связывалось проникновение и засилье европейцев, работорговля, принимавшая все более и более широкий размах.

Знать баконго, напротив, очень быстро поняла выгоды принятия христианства: новая религия оправдывала и освящала социальное неравенство, давая в руки правящего класса могучее средство порабощения и угнетения простого народа. После иедолгих колебаний и раздумий знать в своей массе* приняла новую веру. Этот факт не противоречит тому, что отдельные группы простого народа, слепо следуя за некоторыми представителями знати, не потерявшими в глазах народных масс авторитета традиционных властей, принимают христианство и становятся опорой короля и его приближенных в борьбе за укрепление государственной власти и христианского государства. В то же время нередки были случаи, когда против короля выступали отдельные представители знати. Так, после смерти первого христианского короля Жоау I огромную народную армию возглавил Пансу (Мпанзу а Нзима Китима), сын Жоау I. Лопиш пишет, что накануне решающего сражения часть простого народа столицы перешла на сторону Мпанзу Нзинга ³²⁸. Движение не утихало еще в течение нескольких лет после воцарения Аффонсу. Об этом, например, пишет Франциско ди Санта Мария в своей книге, посвященной истории миссионерства («Небо, обретенное на земле») ³²⁹. Положение в стране было настолько серьезным* что король не решался на открытую борьбу со сторонниками старых верований, не заручившись поддержкой португальцев и не получив от них огнестрельного оружия. С этой целью он попытался наладить связи с губернатором острова Сан-Томе Фернаном ди Мелла³³⁰. Об этом без обиняков, правда, много позже, в 1514 г., пишет сам Аффонсу в одном из писем португальскому королю: «И мы спрашивали у означенного Гонсалве Переса, имеются ли у Фернана ди Меллу какие-нибудь корабли, которые он нам пришлет с бомбардами и ружьями. Мы имели намерение сжечь главный храм, где находились фетиши. Но мы были тогда убеждены, что, если пустим туда огонь, язычники восстанут и постараются нас убить; таким образом, мы должны были заручиться помощью португальцев»³³¹.

Однако расчеты на эту помощь не оправдались. Король дважды становился жертвой обмана со стороны португальцев. В 1506 г. некий авантюрист Гонсалве Родригиш явился в Конго якобы для того, чтобы увезти двух больных миссионеров в Европу. Король отправил с ним в Португалию своего сына Энрике, племенника Родриту ди Са-нта Мария, а также подарки королю Португалии (500 медных браслетов и 50 рабов). С этим же капитаном король отправил губернатору острова Сан-Томе письмо, в котором просил прислать оружие и священников. Подарки короля Родригиш присвоил себе, с больными миссионерами обращался так плохо, что они умерли (имущество их он также присвоил). Знатные баконго, претерпев множество унижений и всяческие невзгоды, прибыли ко двору португальского короля. Письмо губернатору Сан-Томе было доставлено в сохранности. Однако Мелла направил в Конго лишь одного священника, а в ответ на просьбу об оружии сообщил, что у него нет ни ружей, ни бомбард, но и то и другое король может купить в Европе. Аффонсу с тем же капитаном, что привез священника, отослал на остров Сан-Томе 800 медных браслетов и 50 рабов в качестве платы за оружие, а также богатые подарки губернатору, его жене, сыну и капитану корабля. В упомянутом выше письме от 5 октября 1514 г. Аффонсу горько жалуется королю Португалии на Меллу — «христианина и сына христианина». В течение года он ждал обещанного оружия, но так и не дождался. Мелла присвоил себе 'все, что получил от короля.

Несмотря на постоянные обманы со стороны португальцев, Аффонсу продолжал надеяться, что могущественная держава будет ему опорой и поддержкой в укреплении государства и королевской власти.

Спустя несколько лет, утвердившись у власти, Аффонсу решился открыто выступить против традиционных культов, огнем и мечом уничтожая «хижины фетишей»: «Мы начали жечь всех идолов. Когда люди увидели это, они повсюду объявили нас злым человеком...»³³².

Это привело к новой волне народного движения. На этот раз во главе недовольных встал племенник короля, правитель провинции Мбатта — Жоржи. По материнским нормам наследования власти он имел право претендовать на престол. Положение в стране за короткий срок стало настолько серьезным, что знать баконго, забыв противоречия и претензии на власть, вновь выступила единым фронтом. Жоржи принес королю повинную, полностью отказавшись от своих претензий³³³. Насколько можно судить, сопоставляя факты, эти события падают на 1508—1509 гг.

Положение в стране, по-видимому, несколько стабилизовалось лишь к началу 1512 г. Во всяком случае, именно к этому году относится широкое оглашение так называемого «Официального письма короля Конго Аффонсу главным господам своего царства», в котором король как бы подводит итоги первых лет своего правления, рассказывает об основных событиях, связанных с воцарением и последующей борьбой за власть ^{334 335}.

Однако еще в течение многих лет продолжались выступления непокорных вассалов в разных краях обширного и неспокойного королевства. Об одном из восстаний повествует Гоиш. Рассказывая о прибытии в 1516 г. группы португальцев в Конго и о торжествах по этому случаю, он упоминает о победоносной войне, которую вел в это время Аффонсу с некоторыми из своих мятежных вассалов ^п.

Отношения с Португалией в течение первой половины правления Аффонсу I были крайне противоречивы: с одной стороны, официальная любезность португальского двора и короля, именующего короля Конго «своим братом», с другой — откровенная наглость и беззастенчивый грабеж португальских авантюристов (да и духовенства), наводнивших страну в погоне за легкой наживой. О некоторых особенно возмутительных фактах Аффонсу упоминает в своих письмах королю Португалии. Так, общее негодование в Сан-Салвадоре вызвали поступки Руй ди Регу, посланного обучать юношество в Конго. Прибыв в страну, он объявил себя «дворянином» и отказался от «унизительной» должности школьного наставника. В дни поста он потребовал у короля быка. Аффонсу послал ему быка и двух баранов с советом скушать их мясо тайно. Но Руй ди Регу пренебрег советом, собрал у себя соотечественников и устроил пир, к великому смущению вновь обращенных христиан. По столице поползли слухи о безобразиях «белых христиан», нарушающих «постные дни». Многие баконго готовы были отречься от христианства. Король вынужден был выслать Руй ди Регу из страны.

Аффонсу ставит в самой решительной форме перед португальским королем вопрое о необходимости присутствия в Конго португальского посла, которому были бы подсудны все европейцы ³³⁶. Это предложение вполне устраивало и Португалию. В 1513 г. посол Симау да Силва (да Силвейра) в сопровождении большой свиты прибыл в Конго³³⁷. Португальцы, обосновавшиеся в Конго, имели, но-видимому, очень серьезные основания опасаться встречи официального посла Португалии с королем Конго. Их представитель встретился в порту Мпинда в устье Конго е послом; ему удалось очернить короля Конго и уговорить посла не ездить в Сан-Салвадор. Посол отправил © столицу на разведку своего доктора. Однако некий священник с острова Сан-Томе сумел убедить врача в том, что Аффонсу — человек крайне жестокий. И хотя этот доктор был принят в высшей степени дружественно, он в донесении да Силва мрачными красками описывал свои впечатления и уговаривал посла повременить с приездом.

Чтобы установить контакт, Аффонсу направил в Мпинда своего двоюродного брата Жоау со свитой из знатной молодежи. Им удалось доказать .послу, что соотечественники его обманули. Посол тронулся в путь, но вскоре умер от лихорадки. Его спутники, претендовавшие на место посла, поспешили в столицу. Король решил их спор в пользу Алвару Лопиша ³³⁸. Однако, едва минуло два года, и в Сан-Салвадоре разразился скандал: посол убил королевского судью, за что и был выслан на остров Сан-Томе ^{339 340}.

Не лучше вели себя и представители португальского духовенства. В 1508 г. король Португалии Мануэл отправил в Конго 15 миссионеров (из конгрегации св. Иоанна Крестителя) ^.Прибывали миссионеры и с острова Сан-Томе. Жалобы на португальское духовенство и на официальных представителей португальского двора являются своего рода лейтмотивом переписки Аффонсу. Из его писем выясняется картина чудовищной распущенности и наглости португальцев. Перечнем всех фактов недостойного их поведения можно было бы заполнить не одну страницу. В 1515 г. Аффонсу вынужден был просить короля Португалии вмешаться в миссионерские дела, с тем чтобы покончить с великой распущенностью «недостойных проповедников католической веры», жадность которых, пристрастие к власти и недостойное поведение вызывали отвращение народа ³⁴¹. Далее он жалуется, что эти пастыри заходят так далеко, что устраивают заговоры против него³⁴². Ниже мы еще расскажем о прямых попытках церковников в последние годы правления Аффонсу «убрать» с дороги слишком самостоятельного правителя.

Одно из главных направлений внутренней политики Аффонсу— забота о европейском образовании знатного юношества. Человек умный и дальновидный, он хорошо понимал, насколько важно создать в стране собственную интеллигенцию. Со своей стороны, правители Португалии охотно шли навстречу просьбам Аффонсу относительно устройства школ. Они надеялись, что образованная знать баконго послужит проводником влияния и поможет проникновению португальцев в бассейн р. Конго.

В первые годы правления Аффонсу в Сан-Салвадоре была построена школа на 400 учеников для детей знати, в первую' очередь для близких родственников самого короля ³⁴³. Несмотря на постоянную нехватку учителей и наставников, школа просуществовала в течение долгих лет. Из ее стен вышло немало политических деятелей Конго.

Мы уже отмечали, с какой охотой откликнулся Аффонсу на приглашение короля Португалии прислать знатную молодежь для обучения в Португалии ³⁴⁴.

Сын Аффонсу — Энрике, обласканный при португальском дворе, учился в монастыре ев. Иоанна Крестителя. Сюда же попадали в дальнейшем и другие отпрыски знатных родов ба-конго, отправляемые за границу для обучения. Судьба самого Энрике в некотором роде знаменательна для этого раннего периода во взаимоотношениях между Конго и Португалией, пока лишь прощупывавшей почву в Экваториальной Африке и в достаточной мере занятой освоением новых владений в Южной Америке.

Энрике и знатные юноши, уехавшие с ним, провели десять лет в Португалии. В 1513 г. Энрике отправился в Рим, чтобы быть представленным папе Льву X³⁴⁵. Он вез с собой послание своего отца короля Конго Аффонсу I с жалобами на португальский двор, который не заботится о присыл,ке миссионеров в Конго³⁴⁶. Этим письмом впервые намечается новая линия во внешней политике королей Конго, особенно ярко проявившаяся н конце XVI — начале XVII в. Основное направление этой линии — попытка противопоставить Португалии папский престол и опереться на него в борьбе со все более и более настойчивыми домогательствами этой державы. Мы увидим в дальнейшем, насколько тщетными оказались эти расчеты королей Конго.

Энрике произвел прекрасное впечатление на папу. Тем -не менее он отнесся сдержанно к просьбе короля Португалии возвести молодого конголезского принца в сан епископа. Лишь после решительных настояний со стороны Мануэла Португальского, рассчитывавшего укрепить свое влияние в Конго с помощью священников-баконго, воспитанных в Португалии, папа был вынужден уступить. Затруднения папы были вызваны именно нежеланием сделать епископом африканца. Что же касается личных качеств Энрике, то, по мнению папы, они выше всяческих похвал: «Мы констатируем, что нравы, жизнь и познания доктрины кандидатом таковы, что он действительно сможет привлечь к познанию веры и обратить других и своим словом и своим поведением»'³⁴⁷.

Возведение Энрике в сан епископа Утики³⁴⁸ «в стране неверных» было произведено 5 мая 1518 г.³⁴⁹. Ему было предоставлено право служить епископскую службу ,в диоцезе Фуншал (с разрешения епископа и его преемников) и положено содержание в 200 дукатов из доходов этого епископства. В это время Энрике еще не был готов к выезду к себе на родину и по возрасту молод (ему еще не исполнилось 24 лет), чтобы самостоятельно управлять своим диоцезом. В послании от 22 мая 1518 г. лапа Лев X всячески подчеркивает свое милостивое отношение к новому епископу, несмотря на его молодость и «незаконность рождения», а также сообщает, что по достижении 24-летнего возраста он сможет отправиться к себе домой и самостоятельно возглавить церковь³⁵⁰. Тем не менее и в 1520 г. португальский двор еще не получил соответствующей папской буллы³⁵¹. Энрике уехал в Конго в 1521 г. в сопровождении нескольких священников, которые должны были служить ему советчиками. Король Конго отдал сыну-епископу «в кормление» одну из провинций государства (Мпангу) ³⁵². И*мя Энрике часто встречается на страницах писем короля Аффонсу королю Португалии. В уже упомянутом письме от 18 марта 1526 г. Аффонсу просит прислать 50 священников, так как боится отпускать сына в поездку по обширному и неспокойному королевству. Он опасается, что без большой свиты епископа могут убить³⁵³. В одном из следующих писем, датированных тем же годом, он сообщает новому королю Португалии — Жоау III, что Энрике болен, и просит возвести в сан епископа Утики своего племянника, который учится в Португалии³⁵⁴. Однако это новое назначение не состоялось, а сам Энрике, видимо, быстро оправился после болезни. Спустя несколько лет, в 1529 г., король Португалии в письме Аффонсу просит прислать сына-епископа в Лисабон, откуда тот должен был отправиться на церковные торжества в Рим вместе с кардиналом—братом короля Португалии³⁵⁵. Судя по тому, что последующие документы молчат об этой поездке, по-видимому, она не состоялась. В последний раз имя епископа Энрике упоминается в письме Аффонсу I от 25 апреля 1539 г. В этом послании король Конго сообщает, что его сын-епискол скончался ³⁵⁶. Точная дата смерти неизвестна.

Аффонсу заботился о внешнем облике столицы. Одна из тем переписки Аффонсу с португальскими королями — постоянные просьбы прислать каменщиков для строительства церквей и дворца в столице Мбанза-Конго, а также учителей для школы, священников и различный церковный инвентарь. Судя по жалобам Аффонсу, а также по письмам португальцев, живших в стране, короли Португалии много обещали, но выполняли из обещанного мало³⁵⁷.

В правление Аффонсу Конго ©се больше и больше втягивается в работорговлю. Открытие Бразилии в 1500 г. и создание там в первой половине XVI в. плантационных хозяйств, нуждавшихся в рабочей силе, дали толчок невиданному развитию работорговли. Одной из главных областей, поставлявших рабов, было побережье Западной Экваториальной Африки.

В Португалии была создана Компания по торговле и работорговле в Конго, которая добилась от короля Конго исключительного права на вывоз рабов. В прибрежных поселениях, вскоре превратившихся в небольшие портовые города, были созданы португальские фактории, куда должны были поступать рабы как от короля Конго, так и от комиссионеров, представителей компании. Эти комиссионеры были посланы в глубинные районы страны и развернули там столь бурную деятельность, что плоды ее стали сказываться очень быстро. Король Конго, отдавая право на вывоз рабов Португалии, рассчитывал, что работорговля пойдет через его руки. Таким образом, получая дополнительные и очень значительные доходы, он мог бы контролировать вывоз рабов. Деятельность комиссионеров (факторов) опрокинула эти расчеты. Факторы заключали сделки на местах с представителями местной знати. Правители удаленных Провинций и небольших политических объединений (княжеств,, государств), ранее вассальные королю Конго, выходят из повиновения. Они развязывают войны и междоусобия с единственной целью захватить как можно больше военнопленных для продажи их комиссионерам. Войны, которые раньше вспыхивали: лишь в периоды междуцарствий и никогда не были ни продолжительными, ни кровопролитными, становятся постоянно действующим фактором в жизни государства. Деятельность порту-гальцев-комиссионеров окончательно ушла из-под контроля короля Конго. На исходе первой четверти XVI в. пагубные последствия работорговли начинают сказываться со «всей очевидностью. Именно в это время Аффонсу впервые в серьезных тонах просит «своего брата» короля Португалии прекратить отправку комиссионеров в королевство Конго. Он прямо говорит об отложении вассалов, о разрушении государства, об опустошении королевства, об уводе «уроженцев страны, сыновей земли и сыновей наших фидалгуш и вассалов и наших родственников как воров и людей с дурной репутацией...» ³⁵⁸. Ничем не прикрытые горечь и отчаяние звучат в словах короля.

Этой же теме, бесчинствам капитанов португальских кораблей и комиссионеров, посвящены и последующие письма Аффонсу. Он настойчиво просит короля Португалии призвать к порядку своих подданных³⁵⁹. Нет нужды говорить, что все эти просьбы остались втуне, а ответы короля Португалии были лишь пустой отпиской³⁶⁰.

Вопрос о работорговле, ее страшных последствиях для Конго, просьбы «упорядочить» ее становятся настойчивым лейтмотивом переписки Аффонсу в последнюю четверть века его правления.

Между тем население страны на свой лад начало борьбу с работорговлей, уничтожая и грабя работорговцев-комиссионе-ров. Впоследствии (после смерти Аффонсу) это послужило одним из предлогов для вторжения португальцев на территорию Конго и Анголы.

Последние 10—15 лет правления Аффонсу — грустные страницы в жизни африканского государства. Не прекращаются войны с выходящими из-под повиновения вассалами. Сообщения о длительных, порой продолжавшихся до пяти лет междоусобиях часто мелькают в этот период на страницах деловой переписки королей Конго и Португалии, португальских дельцов и чиновников, обосновавшихся при дворе Аффонсу³⁶¹. Содержание писем таково, что оставляет впечатление, будто страна стоя^ ла на грани государственного распада. Недаром Мануэл Паше-ку упоминал о задаче «восстановить это королевство»³⁶². Нередко португальцы на службе королей Конго эти беды прямо связывают с бесчинствами своих соотечественников (и светских и церковных лиц). Гонсало Нуниш Коэлью, португалец, 14 лет проживший в Конго, главным условием укрепления государства и утверждения португальского «влияния считал высылку из страны всех белых, кроме официальных лиц³⁶³. Прибрежные области Конго и Анголы были буквально наводнены авантюристами и дельцами всех европейских стран (и португальцами, и французами, и немцами, и голландцами)³⁶⁴. Цель их — легкая нажива, а главное — поиски месторождений драгоценных металлов. Именно в эти годы заморские державы начинают проявлять все более явный интерес к минеральным богатствам Конго. Переговоры о реальных и мнимых рудных богатствах — одна из центральных тем в переписке 'португальских резидентов со своими хозяевами ³⁶⁵.

Сам король Аффонсу I с годами все более и более отходит от дел. Растет его усердие в деле насаждения и распространения христианской религии в стране.

Он был чрезвычайно озабочен осуществлением проекта создания особого диоцеза для Африки. Его переписка с папой Павлом III накануне создания диоцеза Сан-Томе, да и позже дает представление об усилиях короля в этом направлении. Нет сомнения также и в том, что эта переписка продолжает дипломатическую линию, намеченную в первой четверти XVI в. и заключающуюся в попытке опереться на авторитет папы и противопоставить этот авторитет все более и более явным проискам португальцев в стране³⁶⁶.

В последние годы жизни Аффонсу назрел серьезный конфликт с португальским духовенством. Желая «убрать» слишком самостоятельного правителя, мешавшего духовенству развернуть свои таланты в деле наживы, а главное работорговли, «святые» отцы организовали заговор против короля. В пасхальные дни 1540 г. некий священник Алвару стрелял в него в церкви при выходе с мессы. Пуля прошла через одежду, не задев короля, но один человек из его свиты был убит и двое ранено. В своем письме португальскому королю, рассказывая об этом покушении, набожный правитель Конго не преминул отметить: «Господь даровал нам жизнь, дабы мы служили ему»³⁶⁷. В том же году некто по имени Алвару Песанья замышлял убийство короля. Единственным наказанием злоумышленнику послужила высылка его за пределы государства³⁶⁸.

Умер Аффонсу I в первой половине 1543 г. Точная дата смерти неизвестна, однако материалы документов позволяют наметить примерное время этого события. В письме посла Конго в Португалии от 27 апреля 1543 г. упоминается об Аффонсу как

о еще здравствующем³⁶⁹. В письме от 15 июля 1543 г. тот же посол сообщает о том, что король уже скончался³⁷⁰.

КОНГО В СЕРЕДИНЕ XVI в. И НАРОДНЫЕ ВОССТАНИЯ ПРОТИВ КОРОЛЕВСКОЙ ВЛАСТИ И ПОРТУГАЛЬЦЕВ

За смертью Д. Аффонсу I последовал период междоусобий. Едва утвердился у власти сын Аффонсу Педру 1 Нканга Мвем-ба, как против него выступили два претендента на трон — Франциску и Диогу. Война, разорявшая страну, шла в течение нескольких лет и завершилась победой Диогу (внука Аффонсу), который вступил на трон в 1545 г. и царствовал до 15Ы г. Его правление было следующей вехой на пути упадка Конго. Наиболее важной причиной этого упадка была тяжелая борьба, которую Диогу пришлось выдержать, прежде чем он сумел привести к покорности восставшего в августе 1546 г. правителя Шан-гала (Киангала) и снова утвердить свою власть над островом Луанда, у побережья которого ловили раковины нзимбу, составлявшие крупнейшую статью королевских доходов. В августе 1548 г. король одержал победу в решающем сражении, и к концу этого же года восстание было подавлено*³⁷¹. Есть данные о том, что португальцы принимали активное участие в событиях на стороне мятежного правителя Шангала. Упомянем в скобках, что он был «язычником» и ярым врагом христианства, которое с таким усердием насаждали в Конго его союзники-португальцы³⁷². Об этом же пишет и католическое духовенство, обосновавшееся в Конго³⁷³.

Процерковная историография изображает Диогу деспотом, который вел образ жизни, не совместимый с догматами христианской веры. Нет сомнения <в том, что дело обстояло гораздо сложнее. Диогу отлично видел, какую опасность таит в себе сомнительная дружба португальских королей. Понимал он, что бессмысленна и попытка опереться на католическое духовенство и папу в противовес португальцам. И духовенство (в основном португальское по происхождению), и представители португальского двора, и частные лица составляли единый лагерь, враждебный и беспощадный к народу и правительству Конго. Победа над правителем Шангала (вопреки усилиям португальцев) и попытки проводить самостоятельную политику обострили отношения Диогу с церковными властями и миссионерами различных орденов.

81

Разногласия с епископом Жоау Баптистой, приехавшим с визитом в Конго в 1546 г., начались вскоре после появления в стране этого «духовного пастыря». Епископ всячески подчеркивал свое пренебрежительное отношение к королю, публично оскорбляя его и весь народ. Дело кончилось тем, что в 1547 г. Диогу выслал из страны Баптисту и доминиканцев, которые приехали с ним³⁷⁴. В 1549 г. Диогу отослал от себя своего португальского советника Диогу Гомиша³⁷⁵, наставлениям которого охотно следовал в первые годы правления. Конфликт с иезуитами, прибывшими в страну в 1548 г., зашел так далеко, что они стали уговаривать короля Португалии «заменить» Диогу более сговорчивым правителем. Эти интриги окончательно скомпрометировали в глазах короля католическое духовенство. Даже историки из числа духовенства не могут не признать, что власти ордена иезуитов отправили в страну много миссионеров, слишком занятых поисками личной выгоды и притом поведения далеко не примерного³⁷⁶. Сами представители католического духовенства в своих письмах пишут без обиняков о предосудительном поведении своих собратьев, об их стяжательстве и участии в работорговле³⁷⁷. Анонимный автор документа, изданного А. Бразиу под названием «Информация о делах в Конго» (1553) _т дает совет королю Португалии запретить епископу острова Сан-Томе вмешиваться в назначение священников в Конго: при его посредстве в страну попадают люди, показывающие дурной пример уроженцам страны, а главное священники-работорговцы³⁷⁸.

После ссоры короля с епископом священнослужители начали вести себя со все более откровенной враждебностью. В начале 1549 г. дело дошло до открытых столкновений. Одна из дочерей Диогу I и женщины ее свиты были публично оскорблены иезуитом. В ответ на это король запретил иезуитам «разъяснять символы веры женщинам» ³⁷⁹.

В столице начались избиения и погромы португальцев и католического духовенства. Губернатор острова Сан-Томе обвиняет в этих погромах королевскую гвардию. Причем его волнует прежде всего урон, который эти события наносят работорговле (почти повсеместно прекратили функционировать рынки рабов) ³⁸⁰.

Глава миссии иезуит Жоржи Ваз с церковного амвона поносил короля Диогу I примерно в таких выражениях: «Негодяй, ничтожество, невежда...»³⁸¹. Король вынужден был выслать его из страны³⁸². Тогда католическое духовенство попыталось воспользоваться сепаратистскими устремлениями и честолюбивыми помыслами некоторых представителей крупной знати баконго. К началу 1550 г. заговор оформился окончательно. Во главе его стал Педру Кангуану Бемба. К нему присоединилась вся знать области Бунда, правитель Пангалла (Манипангалла) Франциску, правитель области Катилла Жоау и многие другие. Посланцы Педру побывали в провинции Мпемба и во многих других районах страны. Уговаривая правителей этих областей выступить против Диогу, они утверждали, что большая часть королевства примкнула к заговору. В этом сознавались свидетели и участники заговора на судебном разбирательстве, проведенном судьями Диогу I в апреле 1550 г.³⁸³. Судя по тому, что королю очень быстро и легко удалось справиться с заговорщиками, едва ли эти утверждения посланцев Педру были правдой.

К губернатору острова Сан-Томе Франциску Алмейда был отправлен посол с просьбой о помощи и об официальном признании королем Португалии и папой главы заговора Педру правителем Конго³⁸⁴. Восстание должно было начаться в первые месяцы. 1550 г. с убийства правителя Нсунди, место которого хотел занять Педру. Затем войска повстанцев должны были двинуться к столице государства.

Правитель провинции Мпемба, испугавшись последствий, поведал на исповеди о планах врагов короля и португальцев одному из овященнослужителей-муконго, а тот передал все королю³⁸⁵. Все виновные предстали перед судом в апреле 1550 г. Заговорщики понесли сравнительно легкое наказание (жизнь всех их была пощажена, но от власти и должностей они были отстранены). Видимо, обстановка в стране была настолько напряженной, что король не решился усугублять ее массовыми расправами со своими недругами.

Вся вторая половина правления короля Диогу I заполнена бесконечными -ссорами с католическим духовенством. В октябре 1554 г. он выслал своего духовника Корнелиу Гомиша, который, однако, вскоре вернулся обратно по приказу короля Португалии, но жил не в столице, а главным образом в порту Мпинда. Спустя несколько месяцев (в 1555 г.) последовал приказ Диогу о том, чтобы и Гомиш и все белые немедленно покинули пределы страны. В подкрепление приказа в порт Мпинда было прислано около 5—6 тыс. воинов, которые должны были силой осуществить изгнание Гомиша и всех португальцев³⁸⁶. Вместе с Гомишем страну покинули нее иезуиты, но многие порту* гальцы сумели остаться в Конго.

С отъездом Гомиша и близких ему лиц напряженность обстановки несколько смягчается, хотя корреспонденция последних лет жизни короля изобилует фактами неблаговидного поведения португальцев — и должностных лиц (например, посла Мануэла Пашеку) и духовенства³⁸⁷.

В конце правления Диогу Португалия делает первые, пока еще очень осторожные попытки проникнуть в страны, лежащие к югу от Конго, и утвердиться там. Именно к этому времени относится первая экспедиция Паулу Диаша ди Новаиша в Анголу. В конце 1559 г. король Себастиан направляет Новаиша в качестве посла к правителю Анголы. Вместе с Новаишем должна отплыть группа миссиоперов-иезуитов, которую посылают якобы в ответ на просьбы из Анголы для обращения жителей в христианство³⁸⁸.

Экспедиция отплыла в 1560 г. в Конго, с тем чтобы оттуда направиться в Анголу. Прибыв в Конго, Новаиш и лица, его сопровождающие, повели себя так, что это вызвало законную тревогу и негодование короля Диогу. Протест его, выраженный в письме правителю Португалии Себастиану (письмо не сохранилось), был принят к сведению, и в письме от 23 августа 1560 г. Себастиан сделал соответствующее внушение Новаишу³⁸⁹ (письмо также не сохранилось). О всех событиях мы знаем из одного интересного документа, который Бразиу опубликовал под названием «Заметки относительно Паулу Диаша ди Новаиша»³⁹⁰.

3 мая 1560 г. Новаиш высадился в устье р. Кванза. В Анголе он и его спутники были арестованы и задержаны. Самого Новаиша освободили сравнительно быстро, а миссионеры прожили на положении пленников несколько лет³⁹¹.

Диогу I умер в 1561 г.³⁹². После его смерти начинается один из «смутных» периодов в истории Конго. Период этот связан с очень сильным и массовым народным движением, направленным в основном против засилья португальцев. Португальцы попытались выдвинуть на престол своего ставленника — Аффонсу II. Эти происки и бесцеремонное хозяйничанье португальцев в стране и вызвали новое народное восстание. К сожалению, материалы, документирующие этот период, особенно бедны. Несомненно, что попытка вмешательства португальцев во внутреннюю жизнь страны была лишь каплей, переполнившей чашу народного терпения. Несомненно также, что придворной знати

удалось, во-первых, направить народное движение, антифеодальное в своей основе, в русло борьбы ⁱc засильем иностранцев и, во-вторых, использовать это восстание в своей собственной борьбе за (власть. Недаром такой осведомленный историк, как Казн, автор перевода «Сообщения» Лопиша — Пигафетты на французский язык, пишет, что речь идет «о национальной революции, спровоцированной интригами португальцев» ³⁹³.

События развивались, судя по нашим скудным данным, следующим образом. После провозглашения Аффонсу II королем начались повсеместные выступления против него и португальцев. Около октября (до 4 ноября) 1561 г. группа знати при поддержке населения столицы схватила и казнила Аффонсу II. Убийство его послужило сигналом к началу повсеместного антипортугальского движения. Ненависть к ним была настолько велика, что за оружие взялись все: и принцы, и знать, и правители провинций, и простой народ. Во время этих волнений были истреблены все португальцы, находившиеся в стране³⁹⁴. Уцелело и сохранило имущество лишь духовенство, еще не потерявшее своего престижа в глазах народа (а может быть, здесь сказалось суеверие: ведь священник—нганга — колдун). Уцелели и церкви, более того, служба в них не прекращалась на протяжении всего этого смутного времени³⁹⁵. Движение возглавил брат Аффонсу II, провозглашенный королем в том же 1561 г. под именем Бернарду I. Уже в самом начале его правления португальские резиденты характеризуют его как врага португальцев и христианской веры³⁹⁶. Народное движение не улеглось и после его воцарения, не прекратились и попытки португальцев вновь посадить на престол своего ставленника.

Упоминание о заговорах португальцев после воцарения Бернарду I есть в письме Родригу ди Пиаш от 1565 г. королеве Екатерине Португальской: «В прошлом году прибыл я из Конго... где прожил семь лет на службе Господа и короля Конго, и уехал оттуда единственно из-за обид, нанесенных белыми людьми королю, которого они хотели убить...»³⁹⁷. Судя по тому, что автор покинул Конго в 1564 г., этот новый заговор португальцев имел место в 1563 или 1564 г.

Год от году растущие устремления португальцев прибрать к рукам Анголу и весь бассейн Конго (первая экспедиция Паулу Диаша ди Новаиша, следующие один за другим заговоры против королей Конго, ярко выраженное пренебрежительное от-ношение высшего католического духовенства к королям Конго

и многое другое) сочетались с подчеркнутой любезностью правителей Португалии (Испании). Так, королева Екатерина не забыла прислать официальные поздравления Бернарду по случаю его восшествия на престол ³⁹⁸. Король Себастиан написал ему о булле Совета тридцати (получена от папы Пия IV). Проведение в жизнь этой буллы возложено на католических королей, о чем Себастиан сообщает Бернарду, своему «высочайшему государю брату»³⁹⁹.

Начавшиеся в этот период и все более настойчивые нападения и вторжения в пределы Конго соседних, наполовину замиренных народов, с одной стороны, свидетельствовали о прогрессирующем ослаблении государства; с другой — они наносили ему все более и более ощутимый урон, способствуя дальнейшему упадку. Так, Бернарду I вынужден был держать значительные военные силы на северо-востоке страны, где восставшие анзиче-(анзикиве, суквиш, сукас) вторглись в страну. Он и был убит в одном из сражений с войсками этого народа в 1567 г.⁴⁰⁰. Война продолжалась и после его смерти. Энрике I, брат, наследовавший ему, был также убит в сражении с анзиче вскоре после своего воцарения (в 1567 или 1568 г.).

В конце правления Диогу на восточных границах Конго появились и первые группы яга. Для государства Конго наступает тяжелый период, когда оно вынуждено было в упорной борьбе отстаивать свои границы от анзиче на севере и северо-востоке страны, от яга — на востоке. Положение осложнялось тревожным состоянием внутри страны, усугубленным, как мы уже неоднократно писали, происками и заговорами духовенства и португальцев.

НАШЕСТВИЕ ЯГА И ВОЙНЫ С НИМИ

Борьба с яга развернулась с особой силой в царствование короля Алвару I, пришедшего к власти в 1568 г., после кратковременного правления Энрике. Вторжение яга — одна из наиболее мрачных страниц истории Конго. Загадочно происхождение этого народа, не раскрыто до конца своеобразие общественного строя, не разгаданы до сих пор и судьбы его и роль в этногенезе народов бассейна Конго. Несомненно, однако, что вторжения яга, а затем их оседание и смешение с коренным населением многих провинций государства Конго, а особенно внутренних областей Анголы, дало начало ряду новых народов, сложившихся здесь в XVI—XVII вв.

Откуда появились яга? По-видимому, из внутренних областей Тропической Африки. Планкверт, опираясь на сведения Кавацци, долго жившего бок о бок с яга в пределах владений королевы Анна Зинга Нгола, а также на основании преданий байака — одного из современных народов, сложившихся на этнической основе древних яга, считает, что яга пришли с юга или юго-востока Африканского континента, с берегов р. Кунене, и близки бечуана ⁴⁰¹.

Этот народ жил в непрерывном движении, не имея постоянных жилищ и поселений, и разбивал военный лагерь там, где их застал приказ вождя остановиться. Что дало толчок их движению, нам неизвестно.

Современники А. Беттел, Лопиш описывают яга как варва* ров, людоедов. Кавацци сравнивает их с варварскими народами раннего европейского средневековья — готами, вандалами и др.⁴⁰².

А. Беттел — английский моряк, проживший с яга много лет, пишет об огромной власти их военных вождей, об их непререкаемом авторитете и жестокости^{403 404}. Подобно туче саранчи, яга двигались по стране, все истребляя и опустошая на своем пути.

Сложен был этнический состав народа. Женщины яга подобно мужчинам носили оружие и участвовали в сражениях. Обычай не разрешал иметь детей: каждого новорожденного должны были убивать. Чтобы восполнить неизбежный урон, наносимый войску непрерывными войнами и набегами, яга охотно включали в свой состав мальчиков, подростков и девушек тех племен и народов, на территории которых они вторгались и чье взрослое население истребляли в подавляющей массе или поголовно⁶⁰.

Как мы уже упоминали, первые группы яга появились на границе Конго в конце правления Диогу и при его преемниках— Бернарду и Энрике. Большое влияние яга испытала одна из труппы баконго — басуку, в стране которых они обосновались, двигаясь из Матамбы к северу, на берега Кванго. Живя на границах государства Конго, басуку пользовались большой независимостью, лишь номинально признавая власть королей Конго. Именно о них, по-видимому, писал Кавацци, сообщая, что некоторые баконго присоединяются к яга, чтобы вести такой же дикий образ жизни⁴⁰⁵. Появление яга в стране басуку привело к окончательному отложению их от государства Конго.

После пребывания в стране басуку яга (байяка) направились на Среднее Кванго и, утвердившись здесь в борьбе с коренным населением этих мест—батсамба, вышли непосредственно к границе Конго и начали проникновение в пределы провинции Мбатта, население которой первым приняло их удары.

В течение некоторого времени войска правителя Мбатта сдерживали проникновение врага в глубь страны⁴⁰⁶. Однако полчища яга сняли заслоны и начали быстрое продвижение во внутренние области королевства. Они разбили армию, высланную против них королем, и двинулись дальше, сея вокруг себя смерть, ужас и разрушение.

За короткое время они подошли вплотную к столице. Страх населения был настолько велик, что все в панике бежали при одной вести о приближении яга. Король, напуганный не менее своих подданных, решил укрыться в столице. Однако, когда яга подошли вплотную к утесам Мбанза-Конго и расположились лагерем на равнине, оглашая ее яростными криками, Алвару ? понял, что естественные укрепления и стены города не спасут его от страшного врага. Собрав небольшую армию (всех, кто остался с ним), он спустился на равнину и вышел навстречу яга. Его небольшое и к тому же напуганное войско было разбито и бежало в панике. Король спешно покинул столицу, оставив ее на разграбление яга, и укрылся со свитой и придворными на одном из островов р. Заир⁴⁰⁷.

Разграбив столицу, яга разделились на отряды и направились во все провинции государства, грабя, убивая и уничтожая все и всех на своем пути. Спасшиеся жители бежали в горы. В стране начался голод и его спутница-чума. Беженцы массами гибли от голода и болезней. Этой участи не избежали беглецы на острове р. Заир. Народными бедствиями поспешили воспользоваться работорговцы с острова Сан-Томе. Обменивая продукты на рабов, они наживали огромные состояния. Отец продавал детей и сам шел в рабство, чтобы избежать голодной смерти. В рабство отдавали «за кусок хлеба»⁴⁰⁸. Прибыли португальских работорговцев были баснословными. Однако люди дальновидные и в Португалии и на острове Сан-Томе понимали, что, если яга не изгнать из страны, это грозит полным разрушением государства и провалом попыток португальской короны утвердить свое влияние в стране, не говоря о том, что массовое истребление населения грозит полной ликвидацией одного из самых преуспевающих рынков рабов в Нижней Гвинее.

Доведенный до отчаяния король Алвару I написал королю Португалии Себастиану, что «если он не придет на помощь, то разорение страны будет полным»⁴⁰⁹. Именно боязнь полного разорения страны и соображения собственной выгоды и заставили короля Португалии откликнуться на призыв о помощи и послать в Конго отряд (600 человек) солдат и много португальских дворян, отправившихся искать счастье в делекой Африке, Отрядом командовал Франциску ди Говейа⁴¹⁰. Все эти события имели место примерно между 1568 г., датой воцарения Алвару I, и 1571 г., датой прибытия отряда Говейа в устье р. Конго⁴¹¹. Высадившись на берегу р. Заир, Говейа предложил королю,, его приближенным и всем, кто был способен носить оружие,, присоединиться к его отряду. Затем он быстрым маршем направился к лагерю яга. Неожиданно напав, он обратил их ?в бегство. Большую роль в этой победе сыграло огнестрельное оружие, особенно бомбарды. От одного звука пушечной канонады яга бежали в панике.

Война продолжалась полтора года. За это 'Время отряд Говейа, пополненный баконго и разросшийся в большую армию, выдержал много сражений и изгнал яга за пределы территории государства Конго. Король был восстановлен в своих правах и вернулся в сожженную и разграбленную столицу⁴¹². Говейа еще несколько лет пробыл в Конго, осуществляя негласное руководство страной. 19 марта 1574 г. король Португалии прислал ему благодарность за выполнение поручения, приказал построить форт на средства короля Конго и разрешил вернуться домой⁴¹³. В конце 1575 г. Говейа отплыл в Португалию⁴¹⁴.

Ценой за эту помощь было для Алвару I официальное (*в письменной форме) признание себя вассалом королей Португалии⁴¹⁵.

Примечательна судьба яга после их изгнания из Конго. Часть яга переправилась через р. Заир к северу от Сан-Салвадора и несколькими группами обосновались в долине Квилу-Ньяри. Именно об этой группе яга упоминает, по-видимому, Даппер. По его словам, в 1648 г. правитель Макоко вынужден был держать сильное войско на северной границе страны, чтобы обезопа-•сить ее от нападений могущественного соседа муйако⁴¹⁶ (ед. ч. от байяка, позднего названия различных групп яга). Другая группа яга бежала на юг. Именно среди этих яга долгое время жил Беттел в Бенгуэлле. Часть яга вернулась на Среднее Кванго, где и поныне живет под названием байяка.

На протяжении длительного периода, последовавшего за вторжением яга, правители провинции Мбатта вынуждены были держать войска -на восточных границах, чтобы помешать этим «варварам» вновь проникнуть в страну⁴¹⁷. Судя по материалам Лопиша, более поздним данным Кавацци и фактам, собранным Планквертом, в середине XVII в. на Среднем Кванго существовало могущественное объединение, которое эти авторы называют «государством яга»⁴¹⁸. Бюттнер, побывав в этом районе в конце XIX в., был свидетелем пограничной войны байяка с жителями Мбатта⁴¹⁹.

Этнографические данные конца XIX — начала XX в., а также и материалы народных преданий свидетельствуют о том, что яга вошли в качестве одного из основных компонентов в состав многих народов, живущих в районе р. Кванго и сопредельных -областей. Таковы масонго, бангала, бихе и многие другие⁴²⁰.

КОНЕЦ ПРАВЛЕНИЯ АЛВАРУ I И ПОРТУГАЛЬСКИЕ ЗАХВАТЫ В КОНГО И АНГОЛЕ

Вернемся, однако, к рассказу о событиях последних лет правления Алвару I. После изгнания яга страна медленно залечивала раны. Население, уцелевшее во время нашествия, вернулось в города и деревни. Возобновились работы на полях, миновала угроза голода. Однако в стране было неспокойно. Есть данные, свидетельствующие о том, что в это время, как и в годы после смерти короля Диогу I, снова начинает назревать волна народного недовольства. И снова знати и грандам удается направить народный гнев в русло борьбы с угрозой со стороны португальцев. История предыдущих лет, когда португальские работорговцы наживались, используя голод и несчастья народа, когда солдаты Говейа вели себя, как завоеватели в покоренной стране, и многие другие причины подталкивали народное движение в это русло.

Одним из первых симптомов брожения (как и в 1549 г. и в 1561 г.) были участившиеся грабежи и убийства португальских торговцев. Эшер пишет: «Народ, видя в португальцах лишь жадных торгашей, стремящихся обогатиться за счет конголезцев, не боялся их грабить и даже иногда убивать»⁴²¹. Положение стало настолько сложным, что португальцы спешили покинуть страну. Угроза нового восстания заставляла их спешно ретироваться. Тем более, что двор и сам король тайно потворствовали расправам над португальскими торговцами. Жалобы пострадавших не приносили результата. Должностные лица при дворе бесконечно затягивали рассмотрение дел ⁴²².

Напряженная обстановка удерживалась в течение многих лет. Опасения португальских королей потерять основной источник поступления рабов были одной из причин резкого перехода от политики мирного проникновения к политике военных завоеваний со стороны Португалии. Но главной причиной, побудившей португальцев изменить методы проникновения в страну, был вопрос о драгоценных металлах. Упорные слухи о том, что в государстве Конго и вассальных ему областях в изобилии есть драгоценные металлы и медь, были одним из стимулов, подстегивавших завоевание страны португальцами. И сам Аффонсу I и его преемники нередко пользовались «золотоносными копями» в качестве приманки, когда им нужна была помощь или содействие португальских королей. В то же время, по-видимому, уже Аффонсу I начинал понимать, какую опасность для страны, его собственной суверенной власти таят заманчивые в глазах португальцев перспективы эксплуатации месторождений драгоценных металлов в бассейне Конго. В конце правления Аффонсу I Португалия предпринимает в этом направлении первые шаги. В 1536 г. Мануэл Пашеку, один из португальцев на службе королей Конго, писал в Лисабон о прибытии в страну нескольких литейщиков во главе с неким Руй Мендишем, который называет себя «управляющим медными копями»⁴²³. По словам Пашеку, король Аффонсу дал понять, что приезд «управляющего» ему неприятен: «Ему казалось, что у него отнимут и его королевство, и копи, и все остальное...». И не без юмора король Конго «говорит, что для него вполне достаточно самому быть управляющим» ^{424 425} в собственных землях.

Через несколько лет Гонсалу Нуниш Коэлью 20 апреля 1539 г. пишет Жоау III, будто немец-литейщик, один из сопровождавших Мендиша, своими глазами убедился в необычайных рудных богатствах Конго (медь, свинец, серебро), превышающих якобы «доходы от всей Испании» ^Ш1. Современные исследователи полагают, что португальцы, живущие в Конго, имея в виду какие-то свои цели, преувеличивали в огромных масштабах эта рудные богатства. Наиболее яркое тому свидетельство — факт* что в настоящее время -на территории древнего Конго не обнаружено крупных месторождений драгоценных металлов, за исключением небольших медных копей. Достаточно сказать, что из всех месторождений в настоящее время разрабатывается лишь одно — в Макела, в окрестностях Сан-Салвадора ⁴²⁶. В переписке португальских резидентов в Конго с королями Португалии по^ стоянно встречаются сообщения о рудных богатствах Конго. Любопытно, что со времени Аффонсу I эти слухи все время сопровождаются жалобами на то, что короли Конго из страха перед португальскими захватами намеренно скрывают эти месторождения ⁴²⁷. Характерно, что вопрос о рудных месторождениях, как правило, поднимается в тяжелые для государства периоды. Так, во время междоусобных войн, последовавших за смертью Аффонсу I, и в правление молодого и слабовольного короля Бернарду I Антониу Виейра неоднократно пишет в Португалию,, предлагая немедленно потребовать у короля Конго доступа к месторождениям драгоценных металлов: «Сейчас самое время отправить посла, ибо король Дом Бернарду молод, очень щедр-и не так ревнив, как его предшественники... Они не хотели, чтобы короли Португалии знали что-нибудь о Конго, особенно о месторождениях меди, олова... и других металлов, которые находятся там» ⁴²⁸. Эти же мысли настойчиво повторяются в письмах, написанных европейцами из Сан-Салвадора в том же году ⁴²⁹.

Следующая попытка португальцев овладеть богатствами Конго, пользуясь дипломатическими путями, относится к тяжелому периоду войн с яга и ближайшему после этого десятилетию, когда страна с трудом поднималась из руин и пепла. Говейа, начальник отряда португальцев, вернувшись из Конго, вновь привез сведения о том, что в стране есть драгоценные металлы* особенно серебро. Король Португалии Себастиан примерно в 1574 г. отправил в Конго двух инженеров на их поиски. По версии Лопиша, король Алвару I, боясь, что открытие этих месторождений повлечет захват страны португальцами, и следуя совету своего духовника Франциско Барбуто, хорошо знавшего нравы своих соотечественников, якобы направил экспедицию по ложному пути ⁴³⁰.

Новая неудача и была, видимо, одной из основных причин, побудивших короля Португалии активизировать проникновение в Западную Тропическую Африку. При этом выбор пал не на Конго, государство еще достаточно сильное, а на соседнюю Анголу, -где, по слухам, в горах Камбамбе находились богатейшие серебряные месторождения. Непосредственным поводом к нападению послужила очередная расправа над португальскими купцами. В начале 1575 г. была уничтожена большая группа торговцев (среди них и португальцы и баконго), направлявшихся из Сан-Салвадора на рынок в столицу Анголы. Ло-пиш пишет, а он пользовался наиболее широко распространенной в его время версией, что это было сделано по приказу правителя Анголы, который хотел завладеть богатыми товарами торговцев ^ш. Есть основания сомневаться в достоверности этой версии. По всем данным, здесь имела место провокация, подготовленная португальцами, а осуществленная руками подданных короля Анголы. Событие это, по словам Лопиша, привело к резкому обострению отношений между Конго и Анголой. Началась война. Эта война и была использована Португалией как предлог для вмешательства ^{431 432}.

О том, что избиение купцов было провокацией, свидетельствует, на наш взгляд, тот факт, что новая экспедиция Новаи-ша была задумана задолго до этих событий. Еще в конце 1571 г. король Португалии жалует «дарственное письмо» будущему завоевателю Анголы. Согласно этому документу он в случае покорения Анголы получит два больших участка земли (один из них вдоль морского побережья) в наследственную собственность, право на десятую часть с доходов от улова рыбы, третью часть от королевских доходов с земель и многие другие блага ^{433 434}.

Экспедиция Диаша Новаиша отплыла к берегам Африки 22 октября 1574 г. В феврале 1575 г. он высадился в устье Конго. В этих событиях, по-видимому, принимал участие Лопиш. Во всяком случае, его описание изобилует деталями и подробностями, которые мог знать и удержать в памяти только их участник. Лопиш утверждает, что, хотя экспедиция официально имела торговые цели, Диаш получил тайные инструкции от наследника престола, будущего короля Себастиана^по, укрепиться на побережье от устья Кванзы до 15° с. ш. Диаш, собрав под свои знамена всех португальцев в Анголе и Конго, поднялся вверх по течению Кванзы и подчинил все население, жившее вдоль берегов реки. Король Анголы выслал навстречу

Диашу большую армию. Диаш попросил у конголезского короля подкрепления. Алвару I отправил ему на помощь 10 тыс. человек ⁴³⁵ и отряд из 120 португальцев, который содержал на свой счет. Армией командовал Манибамба. Обойдя разлившуюся реку Бенго, он неожиданно натолкнулся на отряды противника. Во время военного столкновения преимущество было на стороне Манибамба. Однако очень скоро у воинов кончилось продовольствие, и это заставило Манибамба вернуться н Конго ^{436 437}.

Видя, что не сможет соединиться с союзниками, Диаш переправился через р. Кванза и стал лагерем у р. Луйола в месте, казавшемся неприступным. Отсюда его отряды совершали набеги на Анголу и захватили район гор Камбамбе — давнишний предмет вожделений португальских королей (как мы уже писали, по слухам, здесь находились богатейшие месторождения серебряных руд) ^ш. Набеги совершались не только на территорию Анголы, но и на земли Конго, что вызвало ответные атаки со стороны армий и короля Конго и Анголы⁴³⁸. Таким образом, война между двумя африканскими странами очень скоро переросла в войну народов бассейна Конго с португальскими захватчиками. Однако действовали они разрозненно. Алвару I, совсем недавно отразивший нашествие яга благодаря военной помощи португальцев, не решался на открытые действия против недавних своих союзников. Он вел тайные переговоры с правителями Анголы⁴³⁹ и также тайно поощрял своих подданных — правителей южных областей страны, совершавших нападения на войска Новаиша. Военные действия в Анголе затянулись на много лет. Португальцы использовали в этой войне отряды наемников — яга, а также рабов⁴⁴⁰. Основное внимание и все силы португальцев были направлены на борьбу с народом и правителями Анголы. История этих войн — героическая и незабываемая страница истории борьбы африканских народов с иноземными захватчиками. Заслуженной славой пользуется, например, имя принцессы Анны Зинга Нгола — организатора и вдохновителя войны не на жизнь, а на смерть с португальцами. Однако эти события при всей их важности выходят далеко за рамки нашей темы. Они сами по себе могут дать материал для большой книги. Вернемся поэтому к истории государства Конго.

Из всех этих злоключений (войн, нашествий яга и пр.) Конго вышло обескровленным и ослабленным. Оно стояло на грани государственного распада. Набожный король, ненавидя порту-гальцев, не видел иного средства укрепить государство и свою пошатнувшуюся власть, кроме апелляции к христианской церкви, кроме укрепления ее роли в Конго.

В эти тяжелые годы он отправляет одно за другим четыре посольства в Лисабон и Мадрид⁴⁴¹: в 1574 г.— Себастиана Ал-вариша, знатного муконго, своего родственника; в 1581 г.— Себастиана да Коста, португальца; в 1583 г.— Дуарти Лопи-ша⁴⁴²; в 1586 г.— муконго Педру Антониу и португальца Гаспара Диаша. Инструкции послам содержали непременным пунктом просьбу о присылке миссионеров. Однако Филипп II Испанский был слишком занят европейской политикой да и не видел большого проку в далекой стране, которую он и так уже считал своей собственностью. Просьбы королей Конго остались втуне. Филипп не признавал прав и полномочий послов государства Конго, рассматривая его вассалом, а себя сюзереном. Так случилось, например, с Дуарти Лопишем, который ничего не добился у Филиппа II. Подробный рассказ об этом содержит письмо нунция в Мадриде кардиналу Монтальто⁴⁴³. Из этого письма явствует, что Лопиш собирается ехать в Рим, надеясь уговорить папу оказать помощь Конго.

Действительно, в «Инструкциях» Алвару I Л опишу рекомендуется прежде всего отправиться к папе с просьбой о помощи в различных церковных делах (прислать миссионеров и все необходимое для причастия; разрешить организовать в стране собственные монашеские ордены и др.). Однако есть в этих инструкциях и особый пункт, свидетельствующий о тайных наставлениях: «Я Вам рекомендую,— пишет Алвару I,— обсудить все дела, о которых мы с Вами толковали с глазу на глаз, и я надеюсь, что Вы сделаете это с усердием, равным доверию, которое я Вам оказываю»⁴⁴⁴. Симар полагает, что речь идет о просьбе ликвидировать «право патронажа» Португалии и передать Конго целиком под духовную опеку папского престола ⁴⁴⁵. Намек на это содержится в письме Лопиша пале* Сиксту V от 24 февраля 1588 г.⁴⁴⁶. Письмо это любопытно еще и тем, что позволяет судить, какими способами король Конго и его посол, великолепно знакомые с нравами католического

духовенства, хотели побудить папу заинтересоваться судьбами этого государства. Лопиш прежде всего старается соблазнить папу «мирскими благами», рассказывая о богатствах Конго, месторождениях драгоценных металлов. Он сообщает, что король Конго дарует папе сто лье лучших земель, «которые при соответствующей обработке могут дать сто тысяч дукатов дохода». При этом следуют заверения, что за первой дарственной последуют и другие, еще более важные ⁴⁴⁷. И лишь перечислив мирские блага, посол апеллирует к духовным обязанностям папы по отношению ко вновь обращенным христианам.

Не в пример испанскому двору при папском престоле Лопиш был принят по всем правилам этикета и обласкан папой. Именно здесь и было записано с его слов Пигафеттой знаменитое «Сообщение». Однако Лопишу практически ничего не удалось добиться и от папы, который отказался вмешиваться в «право патронажа», дарованное королям Португалии⁴⁴⁸. Таким образом, новая попытка правителя Конго опереться на папский престол в борьбе с Португалией, активно вступившей на путь колониальных захватов в бассейне Конго, потерпела неудачу.

Во время пребывания Лопиша в Риме здесь было получено известие о смерти Алвару I (1587 г.) ⁴⁴⁹. Новое царствование началось, как и все предыдущие, с междоусобий. Едва новый король Алвару II Мпанзу а Ними (до воцарения — правитель Нсунди) взошел на трон, его брат и сестра подняли восстание. В сражении соперник Алвару II был убит, сам Алвару получил тяжелое ранение.

С воцарением Алвару II усиливается влияние европейцев и христианской церкви, активизируется политика европейских государств, соперничающих в Конго: Голландии и Португалии. Упадок государства сопровождается большими и глубокими событиями во внутренней жизни страны, о чем мы поведем речь в следующей главе в меру нашей скудной, а главное, односторонней документации: документы этого периода еще больше, чем предшествующего ему, касаются в основном церковных дел.