Шифрование для масс… Или нет?

Расследование в отношении Фила Циммермана и PGP вызвало споры о положительных и отрицательных сторонах шифрования в информационный век. Распространение PGP заставило криптографов, политиков, борцов за гражданские права и сотрудников правоприменяющих органов серьезно задуматься о последствиях широкого применения шифрования. Были такие, кто, как и Циммерман, верили, что широкое применение криптостойкого шифрования окажется благом для общества, гарантируя всем конфиденциальность при использовании цифровых средств связи. Против них выступали те, кто считал, что шифрование представляет угрозу обществу, потому что преступники и террористы смогут осуществлять связь тайно, недоступно для прослушивания полицией.

Споры длились на протяжении всех 90-х годов, и по сей день эта проблема столь же неоднозначна, как и раньше. Основной вопрос заключается в том, должны ли правительства запрещать криптографию законодательным порядком, или нет. Криптографическая свобода позволит всем, в том числе и преступникам, быть уверенными, что их электронные письма защищены от прочтения. С другой стороны, ограничение в использовании криптографии даст возможность полиции следить за преступниками, но оно же позволит ей и всем остальным заинтересованным службам следить и за рядовыми гражданами. В конечном счете это нам предстоит решать — через правительства, которые мы избираем, — будущую роль криптографии. В этом разделе в общих чертах излагаются позиции обеих сторон в данном споре. Большая часть обсуждения отводится политическим принципам и тем, кто определяет и формирует политику в Америке, отчасти потому, что PGP, вокруг которой ведется столько дебатов, появилась именно здесь, а отчасти поскольку какую бы политику ни приняли в Америке, она в конечном итоге будет оказывать влияние на политику на всем земном шаре.

Доводы против широкого использования шифрования, которыми аргументируют сотрудники правоприменяющих органов, заключаются в желании сохранить статус-кво. Десятилетиями полиция во всем мире проводила узаконенное прослушивание телефонных переговоров, чтобы схватить преступников. Так, в Америке в 1918 году прослушивание телефонных переговоров применялось в качестве меры противодействия военным шпионам, а в 20-е годы оно оказалось исключительно эффективным для вынесения приговоров бутлегерам. Точка зрения, что прослушивание телефонных переговоров являлось необходимым инструментом обеспечения правопорядка, утвердилась в конце 60-х, когда ФБР осознала, что организованная преступность превратилась в растущую угрозу нации. Полицейские испытывали огромные сложности при вынесении приговоров подозреваемым, так как гангстеры угрожали всем, кто мог бы дать против них показания, а кроме того, существовал еще и кодекс молчания, или омерта. Полиция полагала, что единственная надежда для нее — это получить доказательства путем прослушивания телефонных переговоров, и Верховный Суд благожелательно отнесся к этому аргументу. В 1967 году он постановил, что полиция может заниматься прослушиванием телефонных переговоров до тех пор, пока у нее есть предварительно полученное решение суда.

И через двадцать лет ФБР по-прежнему уверяет, что «прослушивание телефонных переговоров по распоряжению суда является единственным, наиболее эффективным средством расследования, применяемым органами правопорядка для борьбы с запрещенными наркотиками, терроризмом, тяжкими преступлениями, шпионажем и организованной преступностью». Однако прослушивание телефонных переговоров полицией окажется бесполезным, если преступники получат доступ к шифрованию. Телефонный звонок через линию цифровой связи будет ничем иным, как потоком чисел, и может быть зашифрован тем же способом, которым зашифровываются электронные письма. К примеру, PGP является одним из нескольких продуктов, способных шифровать телефонные разговоры по Интернету.

Сотрудники правоприменяющих органов доказывают, что эффективное прослушивание телефонных переговоров необходимо для поддержания закона и порядка и что шифрование должно быть ограничено, чтобы они могли и дальше продолжать перехватывать сообщения.

В руки полиции уже попадались преступники, использующие, для того, чтобы обезопасить себя, стойкое шифрование. Немецкий эксперт по правовым вопросам говорил, что «вопросы в таких видах криминального бизнеса, как торговля оружием и наркотиками, больше не решаются по телефону, но улаживаются в зашифрованном виде по всемирной сети передачи данных». Один из сотрудников администрации Белого дома указывал на подобную, вызывающую беспокойство тенденцию и в Америке, заявив, что «членами организованных преступных группировок являются некоторые из наиболее опытных пользователей компьютерных систем и криптостойкого шифрования». Так, наркокартель, базирующийся в г. Кали (Колумбия) организовывал свои сделки с наркотиками посредством зашифрованной связи. Сотрудники полиции опасаются, что Интернет в сочетании с криптографией поможет преступникам осуществлять связь и координировать свои усилия; особенно их беспокоят так называемые «Четыре всадника Инфокалипсиса»: торговцы наркотиками, организованная преступность, террористы и педофилы, то есть те группы, которые получат от шифрования наибольшую пользу.

Наряду с шифрованием связи преступники и террористы зашифровывают также свои планы и учетные документы, препятствуя получению доказательств. Оказалось, что секта Аум Синрикё, ответственная за газовую атаку в токийском метро в 1995 году, некоторые из своих документов зашифровывала с использованием RSA. Рамзи Юсеф, один из террористов, организовавший взрыв бомбы во Всемирном торговом центре, хранил планы будущих террористических актов зашифрованными на своем портативном компьютере. Помимо международных террористических организаций, от шифрования получат также пользу многочисленные заурядные преступники. Так, один из синдикатов в Америке, занимающийся незаконными азартными играми, зашифровал свои отчеты за четыре года. Исследование, проведенное Дороти Деннинг и Уильямом Боу, порученное им в 1997 году рабочей группой по организованной преступности Национального центра стратегической информации США, показало, что в мире было совершено пятьсот преступлений, связанных с шифрованием, и был дан прогноз, что ориентировочно их количество будет ежегодно удваиваться.

Но помимо внутренней политики существуют также вопросы национальной безопасности. Американское Агентство национальной безопасности отвечает за сбор разведывательных данных по врагам государства путем дешифрования их сообщений. АН Б использует глобальную систему станций перехвата совместно с Великобританией, Австралией, Канадой и Новой Зеландией, которые также осуществляют сбор и обмениваются информацией. В систему входят такие центры, как база радиоэлектронной разведки в Менвис Хилле в Йоркшире, крупнейшая в мире шпионская станция. Часть работы в Менвис Хилле заключается в использовании системы «Эшелон», которая способна осуществлять сканирование электронных писем, факсов, телексов и телефонных звонков в поиске определенных слов.

«Эшелон» работает в соответствии со словарем подозрительных слов, таких как «Хезболлах», «террорист» и «Клинтон», и эта система достаточно быстрая, чтобы распознать эти слова в реальном времени. «Эшелон» может помечать вызывающие сомнения сообщения для дальнейшей проверки, позволяя следить за сообщениями конкретных политических группировок или террористических организаций. Однако «Эшелон» окажется бесполезным, если все сообщения станут зашифрованными. Все участвующие в «Эшелоне» государства потеряют важную разведывательную информацию о политических интригах и террористических атаках.

По другую сторону спора находятся борцы за гражданские права, в том числе такие группы, как Центр демократии и технологии, а также Фонд электронных границ[31]. Аргументация в поддержку шифрования основывается на убежденности, что частная жизнь является основным правом человека, как указано в статье 12 Всеобщей декларации прав человека: «Никто не может подвергаться произвольному вмешательству в его личную и семейную жизнь, произвольным посягательствам на неприкосновенность его жилища, тайну его корреспонденции или на его честь и репутацию. Каждый человек имеет право на защиту закона от такого вмешательства или таких посягательств».

Борцы за гражданские права доказывают, что широкое применение шифрования является важнейшим фактором, гарантирующим право на личную жизнь. Они опасаются, что в противном случае появление цифровой техники, значительно упрощающей ведение слежки, возвестит наступление новой эры прослушивания телефонов и неминуемо связанных с этим злоупотреблений. Правительства в прошлом неоднократно пользовались своей властью, чтобы осуществлять прослушивание телефонных разговоров законопослушных граждан. Президенты Линдон Джонсон и Ричард Никсон были виновны в необоснованном прослушивании телефонных разговоров, а президент Джон Ф. Кеннеди санкционировал их прослушивание в первый же месяц своего президентства. При подготовке законопроекта, касающегося импорта сахара из Доминиканской республики, Кеннеди потребовал подключить подслушивающие устройства к телефонам нескольких конгрессменов. Его оправдывало, по-видимому, обоснованное беспокойство о национальной безопасности и вера, что те берут взятки. Однако никаких доказательств взяточничества получено не было, а прослушивание телефонных разговоров просто-напросто дало Кеннеди ценную политическую информацию, которая помогла администрации провести данный законопроект.

Одним из самых известных случаев связан с Мартином Лютером Кингом-младшим, чьи телефонные разговоры неправомерно прослушивались в течение нескольких лет. Так, в 1963 году ФБР получило информацию на Кинга путем прослушивания телефонных переговоров и предоставило ее сенатору Джеймсу Истланду, чтобы помочь ему в дебатах по законопроекту о гражданских правах. По большей части ФБР собирало подробности о личной жизни Кинга, которые использовались для его дискредитации. Записи о Кинге, рассказывающем скабрезные истории, были посланы его жене и воспроизведены перед президентом Джонсоном. А после того, как Кингу была присуждена Нобелевская премия мира, обескураживающие подробности о жизни Кинга были переданы во все организации, которые, как считалось, поддержали его награждение.

Другие правительства не меньше виновны в злоупотреблениях при прослушивании телефонных разговоров. По оценке Commission Nationale de Controle des Interceptions de Securite ежегодно во Франции осуществляется примерно 100 000 незаконных прослушиваний телефонов. Видимо, самым значительным посягательством на частную жизнь всех людей является международная программа «Эшелон». «Эшелон» не обязана обосновывать свои перехваты, и целью ее не являются определенные лица. Напротив, она собирает информацию, невзирая на лица и не делая никаких исключений, используя для этого приемники, которые определяют осуществление передачи данных по спутниковым каналам. Если Алиса посылает безобидное трансатлантическое сообщение Бобу, то оно, без сомнения, будет перехвачено «Эшелоном», если же вдруг в сообщении окажется несколько слов, входящих в словарь «Эшелона», оно будет помечено, как требующее дальнейшей проверки, наряду с сообщениями от экстремистских политических группировок и террористических организаций. Несмотря на то что сотрудники правоприменяющих органов доказывают, что шифрование должно быть запрещено, ибо оно сделает «Эшелон» неэффективным, борцы за гражданские права заявляют, что шифрование точно необходимо и именно потому, что оно сделает «Эшелон» неэффективным.

Когда сотрудники правоприменяющих органов доказывают, что криптостойкое шифрование уменьшит количество осужденных преступников, борцы за гражданские права отвечают, что вопрос частной жизни гораздо важнее. В любом случае, как утверждают борцы за гражданские права, шифрование не станет непреодолимым препятствием для органов правопорядка, поскольку в большинстве случаев прослушивание телефонных разговоров не является решающим. К примеру, в Америке в 1994 году осуществлялось порядка тысячи санкционированных судом прослушиваний телефонов, — сравните это с четвертью миллионов федеральных дел.

Не удивительно, что среди сторонников криптографической свободы есть несколько изобретателей шифрования с открытым ключом. Уитфилд Диффи заявляет, что чуть ли не впервые в истории граждане получили возможность полностью сохранять в тайне свою частную жизнь:

В 90-х годах восемнадцатого века, когда был ратифицирован билль о правах, любые два человека могли вести секретную беседу — с определенностью можно сказать, что ни у кого в мире сегодня нет такой возможности, — пройдя несколько метров по дороге и осмотревшись, чтобы убедиться, что никто не прячется в кустах. Не было никаких записывающих устройств, параболических микрофонов или лазерных интерферометров, отражающихся стеклами их очков. Обратите внимание, что цивилизация выжила. Многие из нас расценивают тот период, как золотой век в американской политической культуре.

Рон Ривест, один из тех, кто придумал RSA, полагает, что ограничение криптографии окажется безрассудством:

Плохо без разбора запрещать технологию только потому, что некоторые преступники могут использовать ее в своих целях. Так, любой гражданин США может свободно купить пару перчаток, даже при том, что ими мог бы воспользоваться грабитель, чтобы очистить дом, не оставив отпечатков пальцев. Криптография — это средство для защиты данных, точно так же, как перчатки — средство для защиты рук. Криптография защищает данные от хакеров, корпоративных шпионов и мошенников, в то время как перчатки предохраняют руки от порезов, царапин, жары, холода, инфекции. Первая может воспрепятствовать ФБР прослушивать телефонные разговоры, а вторые — помешают ФБР найти отпечатки пальцев. И криптография, и перчатки — они дешевле пареной репы и есть везде. В действительности вы можете переписать хорошую криптографическую программу из Интернета за цену меньшую, чем стоимость пары хороших перчаток.

Возможно, что самыми большими сторонниками дела борцов за гражданские права являются крупные корпорации. Электронная коммерция еще только зарождается, но продажи растут как на дрожжах; здесь ведущую роль играют продавцы книг, музыкальных компакт-дисков и программного обеспечения для компьютеров, а вслед за ними движутся супермаркеты, туристические фирмы и компании с другими видами деятельности. В 1998 году миллион англичан через Интернет купили продукции на 400 миллионов фунтов стерлингов, а в 1999 — в четыре раза больше. Всего лишь через несколько лет электронная коммерция может стать доминирующей на рынке, но только если предприятия и компании смогут решить вопросы безопасности и доверия. Бизнес должен быть способен гарантировать конфиденциальность и безопасность финансовых сделок, и единственным способом этого является использование криптостойкого шифрования.

В настоящий момент безопасность покупки через Интернет может гарантировать криптография с открытым ключом. Алиса заходит на страницу компании в Интернете и выбирает, что ей нужно. Затем она заполняет бланк заказа, в котором требуется сообщить ее имя, адрес и данные кредитной карточки. Чтобы зашифровать бланк заказа, Алиса использует открытый ключ компании. Зашифрованный бланк заказа пересылается в компанию, которая единственная может расшифровать ее, так как только у них есть секретный ключ, требующийся для расшифровки. Все это выполняется автоматически Алисиным веб-браузером (например, Netscape или Explorer) во взаимодействии с компьютером данной компании.

Как обычно, надежность шифрования зависит от размера ключа. В Америке нет ограничений на его размер, но компаниям США, занимающимся разработкой программного обеспечения, до сих пор не позволяют экспортировать продукцию, позволяющую осуществлять стойкое шифрование.

Так что браузеры, поставляемые в остальной мир, могут работать только с ключами небольшого размера, обеспечивая тем самым только среднюю безопасность. То есть, если Алиса находится в Лондоне и покупает книгу у компании в Чикаго, ее сделка через Интернет в миллион миллион миллионов раз менее надежна по сравнению с Бобом, который, находясь к Нью-Йорке, покупает книгу у той же компании. Сделка Боба абсолютно надежна, поскольку его браузер поддерживает шифрование с большим размером ключа, в то время как сделка Алисы может быть расшифрована полным решимости сделать это злоумышленником. К счастью, стоимость оборудования, необходимого для того, чтобы определить данные кредитной карточки Алисы, намного превышает обычную сумму денег на кредитной карточке, так что такая атака экономически нецелесообразна. Однако по мере возрастания денежных сумм, проходящих через Интернет, злоумышленникам со временем станет выгодным дешифровать данные кредитных карточек. Короче говоря, чтобы электронная коммерция процветала, потребители во всем мире должны обладать надлежащей безопасностью, а бизнес не должен допускать использования ущербного шифрования.

Бизнесу требуется криптостойкое шифрование еще по одной причине. Корпорации хранят огромное количество информации, в том числе описание продукции, данные о клиентах и бухгалтерские счета, в базах данных на компьютере. Естественно, что корпорации хотят защитить эту информацию от хакеров, которые могут проникнуть в компьютер и выкрасть эту информацию. Такая защита может быть обеспечена зашифровыванием хранимой информации с тем, чтобы она была доступной только работникам, имеющим ключ для дешифровывания.

Подведем итог. Очевидно, что спор ведется между двумя лагерями: борцы за гражданские права и компании выступают за криптостойкое шифрование, в то время как сотрудники правоприменяющих органов высказываются в пользу строгих ограничений. В целом, общественное мнение, на которое повлияли благожелательные средства массовой информации и пара голливудских фильмов, поддерживает альянс, выступающий за шифрование. В начале 1998 года в фильме «Меркурий в опасности» была рассказана история о новом шифре АНБ, который, как полагали, взломать было невозможно, но который был непреднамеренно раскрыт девятилетним, умственно неполноценным, хотя и гениальным в отдельных областях мальчиком. Агент АНБ, чью роль сыграл Алек Болдуин, намеревается убить ребенка, воспринимаемого им в качестве угрозы национальной безопасности. По счастью у мальчика есть защитник, Брюс Уиллис, который спасает его. В том же 1998 году Голливуд выпустил фильм «Враг государства», где речь шла о заговоре АНБ с целью убийства политика, ратующего за стойкое шифрование. Политик убит, но в конечном итоге адвокат, которого сыграл Уилл Смит, и бунтарь из АНБ, сыгранный Джином Хэкманом, отдали убийц из АНБ в руки правосудия.

В обоих фильмах АНБ изображается более зловещей, чем ЦРУ, и во многом АНБ унаследовала роль этого ведомства, несущего угрозу. В то время как лобби, выступающее за шифрование, приводит доводы в пользу криптографической свободы, а выступающее против шифрования отстаивает криптографические ограничения, есть и третий вариант, который может обеспечить компромисс. За последнее десятилетие криптографы и лица, определяющие политику, изучили все за и против схемы, известной как депонирование ключей. Термин «депонирование» обычно относится к договоренности, когда один человек передает некую сумму денег третьему лицу, а тот может при определенных условиях передать деньги второму человеку. Например, арендатор может вручить залог адвокату, который передаст его домовладельцу в случае повреждения его собственности. С точки зрения криптографии, «депонирование» означает, что Алиса передаст копию своего секретного ключа эскроу-агенту, независимому и надежному посреднику, которому дано право передать секретный ключ в полицию при наличии весомых доказательств, что Алиса вовлечена в преступную деятельность.

Самым известным примером криптографического депонирования ключей был американский стандарт шифрования с депонированием ключей, принятый в 1994 году. Целью было внедрение двух систем шифрования, названных «Клиппер» и «Кэпстоун», и предназначенных для применения соответственно в телефонной и компьютерной связи. Чтобы воспользоваться шифрованием с помощью «Клиппера», Алиса покупает телефон с заранее установленной в нем микросхемой, в которой содержится информация о ее секретном ключе. В момент покупки телефона с микросхемой «Клиппер» копия секретного ключа в микросхеме разделяется на две половинки, каждая из которых будет послана в два независимых федеральных ведомства на хранение. Правительство США утверждает, что у Алисы будет иметься доступ к криптостойкому шифрованию, а ее приватность будет нарушена, только если сотрудники правоприменяющих органов смогут убедить оба федеральных ведомства в необходимости получения ее депонированного секретного ключа.

Правительство США использовало «Клиппер» и «Кэпстоун» для своих собственных средств коммуникации и вменило в обязанность для компаний, принимающих участие в работах по государственному заказу, внедрить американский стандарт шифрования с депонированием ключей. Другие компании и частные лица были вольны пользоваться любыми видами шифрования, но правительство надеялось, что со временем наиболее предпочитаемыми в государственном масштабе станут «Клиппер» и «Кэпстоун». Однако надежды не оправдались. Идея депонирования ключей заполучила всего несколько сторонников вне правительства. Борцам за гражданские права не нравилась идея федеральных ведомств, владеющих ключами каждого; проводя аналогию с настоящими ключами, они спрашивали, как бы чувствовали себя люди, если бы у правительства имелись ключи ото всех наших домов.

Эксперты в криптографии указывали, что всего лишь один недобросовестный или нечестный сотрудник может нанести вред всей системе, продавая депонированные ключи покупателю, который предложит за них самую высокую цену. Конфиденциальностью были озабочены и компании. К примеру, европейские компании в Америке опасались, что их сообщения перехватывались американскими должностными лицами в попытке выведать секреты, которые могли бы дать американским соперникам преимущество в конкурентной борьбе.

Несмотря на провал «Клиппера» и «Кэпстоуна», многие правительства по-прежнему убеждены, что депонированием ключей можно пользоваться, пока ключи достаточно хорошо защищены от злоумышленников и пока есть гарантии, что эта система закрыта для злоупотреблений со стороны правительства. В 1996 году Луис Дж. Фри, директор ФБР, заявил: «Органы правопорядка полностью поддерживают сбалансированную политику шифрования… Депонирование ключей — это едва ли не единственное решение; это, к тому же, исключительно хорошее решение, поскольку оно фактически обеспечивает решение основных социальных вопросов, в том числе конфиденциальности, информационной безопасности, электронной коммерции, общественной и национальной безопасности.» Хотя правительство США отказалось от своих предложений депонирования, многие подозревают, что какое-то время спустя оно вновь попытается ввести альтернативную форму депонирования ключей. Оказавшись свидетелем неудачи добровольного депонирования ключей, правительства могут даже подумывать об обязательном их депонировании. А тем временем сторонники шифрования продолжают выступать против депонирования ключей. Технический журналист Кеннет Нейл Кьюкер писал, что, «все те, кто принимает участие в дебатах по вопросам криптологии, умны, честны и выступают в защиту депонирования, но никто из них не обладает одновременно более чем двумя этими качествами».

Имеются и другие возможности, которыми могут воспользоваться правительства, чтобы постараться учесть интересы борцов за гражданские права, бизнеса и органов правопорядка. Пока не ясно, какая окажется наиболее предпочтительной, поскольку в настоящее время политика в отношении криптографии все время меняется. На ход дискуссии о шифровании оказывали влияние постоянно происходящие в мире события. В ноябре 1998 года королева в своей речи[32] объявила о готовящемся законопроекте Великобритании, касающемся электронного рынка. В декабре 1998 года 33 государства подписали Вассенаарское соглашение, ограничивающее экспорт вооружений, в которое также вошли криптостойкие технологии шифрования. В январе 1999 года Франция отменила свои антикриптографические законы, которые прежде были самыми жесткими в Западной Европе, возможно, как результат давления со стороны деловых кругов. В марте 1999 года Британское правительство выпустило консультативный документ по предложенному законопроекту об электронной коммерции.

К тому времени, как вы будете читать эту книгу, в дебатах о криптографической политике произойдет еще несколько неожиданных поворотов и зигзагов. Однако один аспект будущей политики шифрования представляется бесспорным: необходимость в органах по сертификации. Если Алиса захочет послать зашифрованное электронное письмо своему новому другу Заку, ей понадобится его открытый ключ. Она может попросить Зака выслать ей свой открытый ключ по почте. К сожалению, в этом случае существует опасность, что Ева перехватит письмо Зака Алисе и уничтожит его, а взамен подготовит новое, в котором вместо ключа Зака будет на самом деле содержаться ее собственный открытый ключ. После этого Алиса сможет послать Заку нежное письмо по электронной почте, но ей и невдомек, что она зашифровала его открытым ключом Евы. Если Ева сумеет перехватить это электронное письмо, для нее не составит труда расшифровать и прочитать его. Другими словами, одна из проблем, связанных с шифрованием с открытым ключом, — это необходимость быть уверенным в том, что у вас имеется подлинный открытый ключ именно того человека, с которым вы хотите переписываться. Органы по сертификации как раз и являются организациями, которые должны будут удостоверять, что данный открытый ключ действительно принадлежит данному конкретному человеку. Орган по сертификации может потребовать личной встречи с Заком, чтобы убедиться, что они правильно внесли в каталог его открытый ключ. Если Алиса доверяет органу по сертификации, она может получить там открытый ключ Зака и быть уверенной, что этот ключ действительно Зака.

Я уже объяснял, как Алиса могла бы, ничего не опасаясь, покупать товары через Интернет с помощью открытого ключа компании, применяемого для того, чтобы зашифровать бланк заказа. Фактически она бы сделала это, только если подлинность открытого ключа подтверждена органом по сертификации. В 1998 году ведущей в области сертификации была компания Верисигн, оборот которой всего лишь за четыре года вырос до 30 миллионов долларов. Помимо обеспечения надежного шифрования путем сертифицирования открытых ключей, органы по сертификации могут также гарантировать подтверждение подлинности цифровых подписей. В 1998 году ирландская компания Балтимор Текнолоджис осуществила аутентификацию цифровых подписей президента Билла Клинтона и премьер-министра Берти Ахерна. Это дало возможность обоим лидерам скрепить в Дублине цифровой подписью коммюнике.

Органы по сертификации никоим образом не угрожают безопасности. Они просто попросят Зака предъявить свой открытый ключ с тем, чтобы подтвердить его подлинность для тех людей, кто захотел бы послать ему зашифрованные сообщения. Существуют, однако, и другие компании, называемые доверенными третьими сторонами (ДТС), предоставляющие более спорную услугу, известную как восстановление ключа. Представьте себе легально действующую компанию, которая защищает все свои жизненно важные документы путем зашифровывания их своим открытым ключом, так что только она одна и может расшифровать их своим секретным ключом. Такая система является эффективным способом защиты от хакеров и любых других лиц, кто мог бы попытаться выкрасть информацию. Но что произойдет, если ответственный за хранение секретного ключа сотрудник забудет его, скроется вместе с ним или же его собьет автобус? Правительства содействуют появлению ДТС в целях хранения копий всех ключей. Компания, которая потеряет свой секретный ключ, сможет восстановить его, обратившись в ДТС.

Доверенные третьи стороны являются спорными, так как они будут иметь доступ к секретным ключам людей, и тем самым у них будет возможность читать сообщения своих клиентов. Эти ДТС должны быть заслуживающими доверия и благонадежными, иначе неминуемы злоупотребления. Некоторые утверждают, что ДТС являются фактически реинкарнацией депонирования ключей и что у сотрудников правоприменяющих органов возникнет соблазн заставить ДТС выдать им ключи своих клиентов во время проведения полицейского расследования. Другие считают, что ДТС являются необходимым элементом инфраструктуры с открытым ключом.

Никто не может предугадать, какую роль ДТС будут играть в будущем, и никто не может с уверенностью предсказать политику в отношении криптографии через десять лет. Впрочем, я полагаю, что в ближайшем будущем первоначально победят в споре сторонники шифрования, главным образом потому, что ни одна страна не захочет иметь законы, направленные против шифрования, которые препятствовали бы электронной коммерции. Однако, окажись такая политика ошибочной, — всегда возможно поменять законы. Если бы случилась серия террористических злодеяний и сотрудники правоохранительных органов смогли бы доказать, что прослушивание телефонных переговоров предотвратило бы их, то в правительствах быстро бы снискала симпатию политика депонирования ключей. Всех, кто пользуется стойким шифрованием, заставили бы депонировать свои ключи у эскроу-агента, и, соответственно, любой, кто отправит зашифрованное сообщение с недепонированным ключом, окажется нарушителем закона. Если наказание за шифрование с недепонированным ключом будет достаточно суровым, сотрудники правоприменяющих органов смогут вновь обрести контроль. Позднее, если правительства злоупотребят доверием, касающимся системы депонирования ключей, общество потребует возврата к криптографической свободе, и маятник качнется назад. Короче говоря, нет причин, по которым мы не сможем изменить свою политику и приспособить ее к требованиям политического, экономического и общественного климата. И кого общество будет при этом бояться больше — преступников или правительства, — окажется в этом случае решающим фактором.