ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ В ТЕБРИЗЕ

1

Пустые надежды не может лелеять поэт —

На этой земле ничего постоянного нет.

С тех пор, как из мрака возникло миров бытие,

Бессмертна земля, но меняется облик ее.

Меняешься ты, но бессмертны и ночи и дни,

И годы и месяцы — также бессмертны они.

Что толку гадать? Прорицанье — пустая мечта.

Судьбы не изменишь, и всуе твоя суета.

2

Что толку болтать: «Как случилось, что этот —

                                                                            живой?»

Что толку пытать: «Почему убивался другой?»

Ты — раб на земле, и к лицу тебе речи раба.

Кто скажет тебе, что готовит для смертных судьба?

Бог бодрствует вечно, но люди окованы сном.

Вращается небо, но тварь цепенеет кругом.

Ты замыслов полон, но рок не жалеет людей.

Насмешка надежд ты в великой гордыне своей.

Ты в час ликованья не помнишь о мраке гробов,

В минуту свиданья забыть о разлуке готов!

3

Богат и прекрасен был город старинный Тебриз!

Пиры там кипели и сладкие песни лились,

Весельем и счастьем там был преисполнен народ,

Не ведал он горя, и тяжких не знал он забот.

Эмир, полководец, невольник, купец, гуртоправ

Трудились там мирно, свой труд по желанью избрав.

Тот богу служил, тот прислуживал пользе мирской,

Тот гнался за именем, этот — за толстой мошной,

И каждый был весел, и, занятый множеством дел,

Великого счастья достигнуть при жизни хотел

Быстрее, чем слово уста отомкнет мудреца,

Быстрее, чем песня людские откроет сердца.

4

Да, лучшего города в мире не создал господь!

Но могут ли люди веленья судеб побороть?

И вздыбился дол, и скала разметалась в куски,

Стал костью песок, и рассыпались камни в пески,

И вздрогнули реки, и треснула с громом земля,

Ломая деревья и горы вокруг шевеля!

И эти дворцы, что вставали до самых небес,

И этот ветвями луну задевающий лес, —

Где ныне они? Не осталось от них ничего!

В развалинах город, и ты не узнаешь его.

И если кто спасся — тот ныне от горя поник,

И если кто выжил — тот высох от слез, как тростник,

И не было сил, чтоб сказать человеку: «Не плачь!»

И не было слов, чтоб утешить его: «Не стенай!»