ПРАЗДНИК АЛЛАВЕРДЫ

Нате Вачнадзе

Огромные арбы покрыты ковром.

Здесь буйвол пугается собственной тени.

Кончают бурдюк с кахетинским вином

Герои Важа из нагорных селений.

Нацелившись боком, влюбленный Кавказ

Прокрался тайком к аллавердской святыне,

Но церковь сияет и смотрит на нас,

Как голубь, привязанный к этой долине.

И вот над Кахетией вспыхнул рассвет.

Недолго он странствовал в море туманном.

«Не гасни, о день мой, сияньем одет,

А если погас, не свети никогда нам!»

На том берегу, приведенная в дол,

Хмельная отара лежит без движенья,

Как будто накрыли для Миндии стол

Кудесники-дэвы на поле сраженья.

Кончая свой танец, кистин-акробат

Застыл у костра в молчаливом экстазе,

И люди толпятся, и песни шумят

Под звуки шарманки и стон мухамбази.

А что ж не споют нам о белом гусе,

О белом кабане не вспомнят доселе?

И новым Леваном любуются все,

И песни его умножают веселье.

Здесь жертвенный бык прикольцован к столбу,

Он вырвал бы дзелкву с ее корневищем,

А ныне он жалок: клянет он судьбу.

Испуганный пиром и старым кладбищем.

Седая весталка и нищий юрод

В такое пускаются здесь причитанье.

Что спрыгнул бы сам вседержитель с высот,

Имей он в высотах свое пребыванье.

Народу здесь надобно столько вина.

Сколь может воды в Алазани вместиться,

А сколько он мяса тут съест и пшена —

Никто на земле сосчитать не решится!

Да будут обильны, Кахстия мать.

Сосцы твои, полные млечного сока!

И тучи выходят на небо опять,

И ночь, словно буйвол, встает одиноко.

Костры с шашлыками горят над рекой,

Слезятся от дыма веселые лица.

Олень угощает оленя травой,

Вином кахетинец поит кахетинца.

Здесь сам Пиросмани, и кистью его

Набросаны арбы и гости на пире.

Важа восхваляет его мастерство,

И турьи рога погоняют шаири.

И «Шашви какаби», и Саят-Нова,

И песни Бесики — для сердца отрада,

И жажда веселья в народе жива,

Когда наступает пора винограда.