Глава 28 Битва за Берлин

К началу Берлинской операции Ставка Верховного Главнокомандования Красной армии развернула на рубеже от устья реки Одер до устья реки Нейсе, а затем по реке Нейсе до Ротенбург и далее до границы Германии с Чехословакией три фронта:

— 2-й Белорусский фронт был развёрнут в 120-км полосе между Балтийским морем и 1-м Белорусским фронтом. В его состав входили 2-я ударная, 65-я, 70-я и 49-я армии, имевшие 33 стрелковые дивизии, 4-я воздушная армия, 1-й, 3-й и 8-й гвардейские танковые корпуса, 8-й мехкорпус и 3-й гвардейский кавкорпус. Кроме того, в состав фронта входили ещё 19-я армия и 5-я гвардейская танковая армия. Однако эти две армии непосредственного участия в Берлинской операции не принимали, так как 19-я армия охраняла побережье Балтийского моря, а 5-я гвардейская танковая армия вела бои по уничтожению германских войск юго-восточнее Данцига и севернее Гдыни.

— 1-й Белорусский фронт был развёрнут в 175-км полосе между 2-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами. В состав фронта входили 61-я, 1-я польская, 47-я, 3-я ударная, 5-я ударная, 8-я гвардейская, 69-я, 33-я и 3-я армии, имевшие 77 стрелковых дивизий, две танковые армии (2-я и 1-я гвардейские), 16-я воздушная армия, 9-й танковый корпус, 2-й гвардейский и 7-й гвардейский кавкорпуса.

— 1-й Украинский фронт был развёрнут в 390-км полосе между 1-м Белорусским и 4-м Украинским фронтами. Однако 1-й Украинский фронт принимал участие в Берлинской операции только войсками своего правого крыла, в состав которых входили 3-я гвардейская, 13-я, 5-я гвардейская, 2-я польская и часть войск 52-й армии, имевшие 35 стрелковых дивизий, 3-я гвардейская и 4-я гвардейская танковые армии, 2-я воздушная армия, три отдельных танковых (25, 4 гвардейский, 1-й Польский), один механизированный (7-й гвардейский) и один кавалерийский (1-й гвардейский) корпуса. Войска правого крыла фронта были развёрнуты в полосе шириной в 89 км.

Таким образом, в Берлинской операции в составе трёх фронтов приняли участие 18 общевойсковых армий, имевших 145 стрелковых дивизий, четыре танковые армии, четыре воздушные армии[119], семь отдельных танковых, два механизированных и четыре кавалерийских корпуса. Кроме того, в составе общевойсковых армий имелось для непосредственной поддержки пехоты восемь отдельных танковых бригад, 24 отдельных танковых полка, две самоходно-артиллерийские бригады, 53 самоходно-артиллерийских полка и 25 дивизионов САУ.

Таким образом, всего на берлинском направлении в составе трёх фронтов было сосредоточено 6070 танков и САУ, а с учётом боевых машин, имевшихся в составе войск левого крыла 1-го Украинского фронта, общее количество танков и САУ возрастало до 6300 единиц. Фронты имели более 41 000 орудий и миномётов и свыше 8000 самолётов.

Советским войскам на берлинском направлении противостояли следующие силы противника: против 2-го и 1-го Белорусских фронтов были развёрнуты войска группы армий «Висла», в состав которой входили корпусная группа «Свинемонде», 3-я танковая и 9-я армии; против 1-го Украинского фронта находились войска 4-й танковой и 17 армий, входивших в группу армий «Центр». Всего на берлинском направлении противник сосредоточил 49 пехотных, семь танковых и восемь моторизованных дивизий, а также большое количество других частей усиления. Кроме того, в районе Берлина формировалось до 200 батальонов фольксштурма. Общая численность войск противника составляла: 760 750 человек, 10 300 орудий и миномётов, 1519 танков и штурмовых орудий и 3260 самолётов.

Цель берлинской операции заключалась в уничтожении основных сил групп армий «Висла» и «Центр» в овладении Берлином, в выходе советских войск на рубеж реки Эльба и в принуждении немцев к принятию условий безоговорочной капитуляции.

Замысел Ставки Верховного Главнокомандования сводился к тому, чтобы ударами войск трёх фронтов (2-го, 1-го Белорусских и правого крыла 1-го Украинского) с рубежа рек Одер и Нейсе расчленить противостоявшие войска противника групп армий «Висла» и «Центр» на отдельные, изолированные друг от друга части. Затем, развивая наступление в западном и северо-западном направлениях, раздельно окружить главные силы групп армий «Висла» и «Центр», уничтожить их в районе Берлина и юго-восточнее Берлина и овладеть столицей Германии; отсечь основные силы 3-й немецкой танковой армии от Берлина, прижать их к прибрежным районам Балтийского моря, где и уничтожить, чтобы тем самым обеспечить войска правого крыла 1-го Белорусского фронта от возможного контрудара противника с севера.

1-му Белорусскому фронту было приказано подготовить и провести наступательную операцию с целью овладения столицей Германии городом Берлин и не позднее 12–15 дня операции выйти нареку Эльба. Главный удар нанести с плацдарма на западном берегу реки Одер в районе Кюстрин силами четырёх общевойсковых и двух танковых армий. На участке прорыва привлечь пять-шесть артиллерийских дивизий прорыва, создав плотность не менее 250 стволов (от 76 мм и выше) на 1 км фронта прорыва. Для обеспечения главной группировки фронта с севера и с юга нанести два вспомогательных удара, каждый силами двух армий.

Танковые армии ввести на направлениях главного удара после прорыва обороны противника и использовать для развития успеха в обход Берлина с севера и с северо-востока. Армию второго эшелона использовать для развития успеха на главном направлении.

1-й Украинский фронт должен был подготовить и провести наступательную операцию с целью разгромить группировку противника в районе Коттбус и южнее Берлина; не позднее 10–12 дня операции овладеть рубежом Беелитц, Виттенберг и далее по реке Эльба до Дрездена; в дальнейшем, после овладения Берлином, наступать на Лейпциг. Главный удар нанести силами пяти общевойсковых и двух танковых армий из района Трибель в общем направлении на Шпремберг, Бельщиг. На участок прорыва привлечь шесть артиллерийских дивизий прорыва, создав плотность до 250 стволов (от 76 мм и выше) на 1 км фронта прорыва. Для обеспечения главной группировки с юга силами 2-й Польской армии и частью сил 52-й армии нанести вспомогательный удар.

Танковые армии ввести после прорыва обороны противника для развития успеха на направлении главного удара. На левом крыле фронта перейти к жёсткой обороне, обратив особое внимание на Бреславльское направление.

Начало наступления для войск 1-го Белорусского и правого крыла 1-го Украинского фронтов было назначено на 16 апреля.

Войска 2-го Белорусского фронта должны были перейти в наступление четырьмя днями позже — 20 апреля. Им была поставлена задача: подготовить и провести наступательную операцию с целью форсирования реки Одер, разгрома штеттинской группировки противника и овладения не позднее 12–15 дня операции рубежом Анклам, Варен, Виттенберге; главный удар нанести силами трёх общевойсковых армий с двумя танковыми и одним механизированным корпусами из района севернее Шведт в общем направлении на Штрелитц; на участок прорыва привлечь три артиллерийские дивизии прорыва и создать плотность не менее 150 стволов (от 76 мм и выше) на 1 км фронта прорыва; при благоприятных условиях использовать успех 1-го Белорусского фронта для свёртывания обороны противника по реке Одер, действуя частью сил из-за правого крыла 1-го Белорусского фронта; танковые и механизированные корпуса ввести после прорыва обороны противника для развития успеха на главном направлении.

Командующий войсками 1-го Белорусского фронта решил на направлении главного удара оборону противника прорвать с кюстринского плацдарма в первый день операции силами 47-й, 3-й ударной, 5-й ударной и 8-й гвардейской армий. Войска этих армий, имея в своём составе 36 стрелковых дивизий, были развёрнуты на фронте шириной в 44 км, но прорывали оборону противника на фронте шириной в 24,3 км силами 27 стрелковых дивизий.

Из общего количества 3059 танков и САУ, имевшихся в составе фронта, на направлении главного удара были сосредоточены 2412 танков и САУ, что составляло 78,8%, а на вспомогательных направлениях — 647 танков и САУ, что составляло только 21,2%. Из числа танков и САУ, сосредоточенных на направлении главного удара, было выделено для непосредственной поддержки пехоты 828 танков и САУ, что составляло 34,3%, из них на участке прорыва имелось 740 танков и САУ, а в подвижные группы было выделено 1584 танка и САУ, что составляло 65,7%. Такое массированное применение танковых и механизированных войск на направлении главного удара фронта обеспечивало в среднем плотность танков и САУ непосредственной поддержки пехоты более 30 единиц на каждый километр фронта прорыва, а наибольшая плотность, достигавшая 43,7 танка и САУ, была создана на 7-километровом участке прорыва 5-й ударной армии. С учётом танков и САУ подвижных групп общая плотность значительно возрастала. На участках ввода в прорыв 2-й и 1-й гвардейских танковых армий плотность достигала от 130,1 до 138,5 танков и САУ на 1 км фронта. Столь высокие плотности танков и САУ были созданы впервые за всю Великую Отечественную войну. Плотности артиллерии и миномётов были также достаточно высокими. На направлениях главных ударов общевойсковых армий ударной группировки фронта они колебались в пределах от 309 до 340 орудий и миномётов на 1 км фронта прорыва.

Танки и САУ непосредственной поддержки пехоты предназначались для усиления стрелковых дивизий. На них возлагалась задача — уничтожать огневые средства и живую силу противника, обеспечивая продвижение стрелковых войск до успешного выполнения поставленных им задач. Часть танков и САУ предназначалась для поддержки наступления разведывательных батальонов. Эти батальоны должны были начать боевые действия за два дня до перехода в наступление ударной группировки фронта, то есть 14 апреля. В их задачу входило доразведать оборону противника и захватить отдельные участки передовых вражеских траншей. Для поддержки наступления разведывательных батальонов привлекалось значительное количество артиллерии и авиации фронта.

С целью достижения наибольшей внезапности при прорыве тактической зоны обороны противника командующий фронтом решил артиллерийскую подготовку и атаку пехоты с танками непосредственной поддержки начать в ночное время, за 1,5–2 часа до рассвета. Для освещения впереди лежавшей местности и ослепления противника на участке прорыва были сосредоточены 143 мощные прожекторные установки, которые должны были включить свет одновременно с началом атаки пехоты и танков её непосредственной поддержки.

14—15 апреля в полосе наступления была проведена разведка боем. Разведывательным батальонам в течение полутора суток на ряде участков удалось вклиниться в оборону противника на глубину от 2 до 4 км. Этими действиями была серьёзно нарушена целостность обороны противника и дезорганизована система огня. Кроме того, разведывательные батальоны преодолели зону наиболее плотных минных заграждений, что облегчило последующие действия главным силам фронта.

Прекращение во второй половине дня 15 апреля боевых действий разведывательных батальонов привело гитлеровское командование к убеждению, что наступление советских войск на Берлин приостановилось.

Общее наступление началось 16 апреля после мощной 20–25-минутной артиллерийской подготовки. Затем был подан сигнал атаки и включены прожекторы. Пехота с танками непосредственной поддержки, сопровождаемая огнём артиллерии, перешла в атаку, а бомбардировочная авиация обрушила свои удары на вторую полосу.

Впервые применённый в ночном наступлении способ освещения прожекторами впереди лежащей местности и ослепление противника, по мнению советских историков, дал положительный результат. С 90-х годов в печати появлялись и негативные оценки этой атаки. Утверждалось, что прожектора слепили и своих танкистов, а контуры танков были хорошо видны противнику.

С утра второго дня операции (17 апреля) 2-я и 1-я гвардейские танковые армии совместно с общевойсковыми соединениями приступили к прорыву второй полосы обороны противника, одновременно отражая массированные контратаки врага. Преодолев ожесточённое сопротивление противника, 2-я гвардейская танковая армия во взаимодействии с 5-й ударной армией форсировала реку Альте-Одер и, развивая удар в западном направлении, к исходу 17 апреля продвинулась на глубину до 13 км. Тем временем 1-я гвардейская танковая армия во взаимодействии с 8-й гвардейской армией овладела важным опорным пунктом противника — Зеелов и форсировала реку Флисс, продвинувшись за день в западном направлении на глубину от 4 до 8 км.

В течение третьего дня операции войска ударной группировки фронта, в состав которой входили 2-я и 1-я гвардейские танковые армии, вели ожесточённые бои в глубине второй полосы обороны противника и к исходу дня вышли на подступы к третьей полосе обороны: 2-я гвардейская танковая армия — к рубежу Врицен, Рейхенов, Илов; 1-я гвардейская танковая армия — к рубежу Мюнхенхофе, Янсфельде.

Прорыв третьей полосы обороны противника осуществлялся так же, как и в предыдущие дни операции, в тесном взаимодействии общевойсковых и танковых армий в течение 19 апреля.

Следовательно, только в течение первых четырёх дней напряжённых боёв войска ударной группировки 1-го Белорусского фронта смогли осуществить прорыв Одерского оборонительного рубежа противника на участке шириной до 70 км и в глубину до 30 км. При этом танковым армиям не удалось войти в прорыв, как это предусматривалось планом; им пришлось во взаимодействии с общевойсковыми армиями почти от самого переднего края прорывать тактическую зону обороны противника. Только после прорыва Одерского рубежа обороны противника танковые армии 1-го Белорусского фронта получили возможность приступить к дальнейшим действиям по развитию наступления на Берлин.

Прорыв обороны противника в полосе наступления войск правого крыла 1-го Украинского фронта начался также 16 апреля после мощной артиллерийской подготовки. В соответствии с планом операции артиллерийская подготовка проводилась в два этапа общей продолжительностью 100 минут. На первом этапе артиллерийская подготовка продолжительностью 40 минут была направлена на обеспечение форсирования войсками фронта реки Нейсе. На втором этапе артиллерийская подготовка продолжалась 60 минут и была направлена на обеспечение прорыва обороны противника на западном берегу реки Нейсе. Одновременно с артиллерийской подготовкой последовал мощный бомбовой удар авиации по боевым порядкам оборонявшегося противника. Как только артиллерия и авиация перенесли огонь в глубину, специально сформированные десантные части на лодках, паромах, штурмовых мостиках и под прикрытием дымовой завесы приступили к форсированию реки Нейсе.

Переправившиеся части захватили первую линию траншей противника и, создав плацдарм, обеспечили переброску на западный берег реки главных сил общевойсковых армий. В то же время сапёры в ряде пунктов начали наводить мосты, по которым переправлялись передовые части 3-й и 4-й гвардейских танковых армий.

Со второй половины дня 16 апреля дальнейшее наступление общевойсковых армий задерживалось сильными контрударами противника, стремившегося сбросить советские войска с захваченного на западном берегу реки Нейсе плацдарма.

В связи с этим передовые части 3-й и 4-й гвардейских танковых армий, как только заканчивали переправу, вводились в бой для отражения вражеских контрударов и завершения во взаимодействии с общевойсковыми армиями прорыва тактической зоны обороны противника.

К исходу 16 апреля общевойсковые армии совместно с передовыми частями танковых армий разгромили во встречных боях войска противника, наносившие контрудары, завершив прорыв главной полосы обороны противника, и завязали бои на его второй полосе, продвинувшись задень на глубину до 13 км.

В своих мемуарах маршал бронетанковых войск А.Х. Бабаджанян сетует: «Первая гвардейская танковая армия понесла значительные потери в первые же дни Берлинской операции. Мысль, что ввод танковых армий в ходе тактической обороны противника редко целесообразен и всегда нежелателен, ещё раз подтвердилась, хотя и «следует подчеркнуть, — пишет в своих мемуарах маршал Г.К. Жуков, — значительную роль 1-й гвардейской танковой армии 1-го Белорусского фронта…»

Пример наиболее эффективного использования крупных танковых сил явили действия в той же Берлинской операции 3-й и 4-й гвардейских армий генералов П.С. Рыбалко и Д.Д. Лелюшенко. Совершив блестящий манёвр, эти армии 1-го Украинского фронта преодолели за очень короткое время колоссальное расстояние и вышли к Берлину, осадили его с юга и юго-запада»[120].

Но, увы, тогдашняя цензура и осторожность маршала не позволили ему прямо написать о бездарном использовании танков Жуковым.

Более резкая оценка содержится в статье В. Вареника «С войной покончили мы счёты»: «Так что каждый шаг вперёд танкистам требовал огромных усилий и жертв. Приходилось буквально выковыривать неприятеля из глубоких окопов, подавлять его железобетонные огневые точки, разбивать металлические колпаки и закопанные танки. Поэтому 17 и 18 апреля танкисты продвигались не более чем на 4 километра в сутки. И только в ночь на 21 апреля бригады продвинулись на 25 километров и завязали бой в предместьях германской столицы. Замедленное продвижение войск к Берлину вызывали нервозность и у командующих фронтов, и у других высокопоставленных военачальников. В своём очередном приказе от 17 апреля маршал Жуков резко негативно оценивает действия командиров корпусов. Командующий торопил танкистов, бросая их на мощную, глубоко эшелонированную оборону. На этом пути преодоления горели сотни танков и самоходок вместе с их экипажами. Мотострелковые батальоны, посаженные на броню, в отчаянных схватках уничтожали истребителей танков на всём пути продвижения к Берлину. В качестве примера можно привести приказ командующего 31-й ударной армией командиру 9-го танкового корпуса: «Тов. Кириченко! Вы плохо выполняете не только мои приказы, но и приказы тов. Жукова. Прикажите командирам бригад возглавить на головных танках свои бригады и повести их в атаку на Берлин, иначе ни чести, ни славы своего корпуса вы не завоюете. О «панцерфаустах» будете потом рассказывать детям. Генерал-полковник Кузнецов. 21 апреля 1945 г.». Аналогичные приказы фигурируют во всех соединениях. И, как результат, командиры 19-й, 21-й, 22-й мехбригад, возглавив их продвижение, сгорели вместе с экипажами в пригороде Берлина».

На штурм Берлина были направлены пять общевойсковых и четыре танковые армии 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов; из них 3-я ударная армия и 2-я гвардейская танковая армия (без 9-го танкового корпуса) наносили удар по Берлину с севера, 8-я гвардейская, 1-я гвардейская танковая армия (без 11-го танкового корпуса) и 5-я ударная армия с 11-м танковым корпусом — с востока, 3-я гвардейская танковая армия и три стрелковые дивизии 28-й армии — с юга, 4-я гвардейская танковая армия (без 5-го мехкорпуса) — с юго-запада. 47-я армия, прикрывшись частью своих сил на рубеже Бранденбург и севернее его, другой частью своих сил с 9-м гвардейским танковым корпусом наносила удар по Берлину с запада.

На уничтожение франкфуртско-губенской группировки противника были направлены войска 3-й, 69-й и 33-й армий 1-го Белорусского фронта, а также войска 3-й гвардейской армии и две дивизии 28-й армии 1-го Украинского фронта. Этими силами предусматривалось нанести концентрические удары с севера, востока, юга и запада с тем, чтобы расчленить вражеские войска на отдельные, изолированные друг от друга группы и одновременно сжимать внутренний фронт окружения как вокруг каждой из расчленённых групп, так и вокруг всей окружённой франкфуртско-губенской группировки противника.

По опыту предыдущих боёв за крупные населённые пункты, во всех стрелковых дивизиях, участвовавших в штурме Берлина, были выделены в качестве штурмовых отрядов усиленные стрелковые батальоны и роты. В их состав включились танки и САУ непосредственной поддержки пехоты. Эти отряды предназначались для действий на одном направлении, включавшем обычно одну улицу, или для штурма крупного объекта.

В случае надобности из штурмового отряда выделялись для штурма отдельных мелких объектов штурмовые группы. В зависимости от объекта, подлежащего захвату, состав штурмовых групп был различным — от 5–6 человек до стрелкового взвода, усиленного двумя — четырьмя орудиями, одним-двумя танками или САУ, а также сапёрами и химиками.

Действия танков и САУ непосредственной поддержки пехоты при штурме Берлина принимали самый различный характер. Танки и САУ подавляли во взаимодействии с пехотой и сапёрами, а также при поддержке массированных ударов артиллерии и авиации гарнизоны отдельных опорных пунктов и узлов сопротивления противника.

При наступлении по улице, когда на атакуемом направлении отсутствовали противотанковые препятствия и противотанковый огонь был слабым, танки с десантом мотопехоты на больших скоростях совершали бросок вперёд на несколько кварталов до крупного перекрёстка, площади или сквера и там закреплялись, ожидая подхода основных сил пехоты и артиллерии. Вслед за танками пехота очищала от противника пройденные кварталы.

Когда из-за сильного противотанкового огня противника танки и САУ в уличных боях не могли наступать впереди пехоты, они действовали в её боевых порядках. Ведя огонь с ходу или с места, они уничтожали огневые точки противника и тем содействовали продвижению пехоты.

Танковые армии, а также танковые и механизированные корпуса, подобно общевойсковым соединениям, в уличных боях наступали не сплошным фронтом, а по основным магистралям, которые включали несколько параллельных улиц. Танковая бригада обычно наступала по одной-двум улицам, а механизированная бригада — по трём-четырём улицам.

Из состава танковых и механизированных бригад так же, как и в стрелковых дивизиях, выделялись штурмовые группы и отряды.

Интересно описание штурма Берлина, данное очевидцем В. Миндлиным в книге «Последний бой — он трудный самый». В боях за Берлин Миндлин командовал 11-м гвардейским тяжёлым танковым полком прорыва, где на вооружении состояли ИС-2.

«Вот стоит машина с наглухо задраенными люками, из неё сквозь броню слышен визг вращающегося умформера радиостанции. Но экипаж молчит… Не отзывается ни на стук, ни по радио. В башне — маленькая, диаметром с копейку, оплавленная дырочка — мизинец не пройдёт. А это — «фауст», его работа. Экран в этом месте сорван, концентрированный взрыв ударил по броне… Синеватыми огоньками брызжет сварка: только так можно вскрыть задраенный изнутри люк. Из башни достаём четырёх погибших танкистов. Молодые, ещё недавно весёлые сильные парни. Им бы жить да жить…

Кумулятивная граната прожгла сталь брони, огненным вихрем ворвалась в машину. Брызги расплавленной стали поразили всех насмерть… Не затронуты ни боеукладка, ни баки с горючим, ни механизмы. Погибли лишь люди, и вот, как будто в последнем строю, лежат они, танкисты, у гусеницы своей боевой машины. А танк — живой — стоит посреди улицы, низко к мостовой опустив пушку, как бы скорбя по погибшему экипажу. А людей уже нет. Кто видел танковый бой, тот знает, как страшно гибнут танкисты. Если снаряд или «фауст» поразил боеукладку, баки с горючим, танк погибает мгновенно — взрывается, и ничего живого в нём и возле танка не остаётся. Экипаж погибает без мучений.

Однако бывает и так: пробил снаряд или «фауст» броню, тяжело ранены все члены экипажа, и машина горит, огонь идёт к боеукладке, к бакам с горючим, а погасить его экипаж не в состоянии. Надо покинуть танк и до взрыва успеть отбежать на безопасное расстояние. Но у раненых танкистов уже нет сил отдраить люки, открыть их. И слышишь крики заживо горящих людей. Помочь им нельзя: люки закрыты изнутри, можно, повторю, открыть только сваркой.

Нет более жестокого боя, чем танковый бой. Нет страшнее смерти, чем смерть в горящем танке».

Вести уличный бой с открытыми башенными люками было нельзя, так как из любого окна могла вылететь ручная граната. Поэтому экипажи получили приказ: люки закрывать, но не задраивать. В результате безвозвратные потери личного состава несколько снизились. Для боя в городских кварталах применялось специальное построение под названием «ёлочка».

Танки взаимодействовали огнём попарно, а пары — между собой. Танковый взвод — два тяжёлых танка ИС-2 — простреливал всю улицу, один танк её правую сторону, а другой левую. Такая пара двигалась уступом, друг за другом, по обеим сторонам улицы. Другая пара шла следом за первой и поддерживала её огнём.

Каждой танковой роте придавался взвод автоматчиков, состоявший из пяти отделений, по числу тяжёлых танков в роте. Автоматчики передвигались на броне, при встрече с противником они спешивались и вели бой в тесном взаимодействии с экипажем «своего» танка. В уличных боях именно на пехотинцев ложилась основная работа по уничтожению «фаустников».

Любопытно, что в боях за Берлин участвовали и несколько танков КВ, в том числе танк КС-1С «Беспощадный», построенный на средства Кукрыниксов, С. Михалкова и С. Маршака.

В боях за Берлин, как и в других местах, наши и немецкие мемуары в большинстве случаях не состыкуются, и их приходится выделять отдельно. Вот и сейчас я перехожу к воспоминаниям немецких участников боёв за Берлин, собранным Хансом Шойфлером и Вильгельмом Тике: «В Тиргартене сконцентрировались последние «королевские тигры» 503-го тяжёлого танкового батальона СС (11-й танковый полк «Нордланд»); они должны были обеспечить огневую поддержку всех остальных частей, «королевский тигр» унтершарфюрера Бендера из 1-й роты 503-го батальона должен был занять позицию у вокзала Весткрёйц, нацелив орудие в сторону шоссе Авус. Днём позже танк Бендера был переброшен к станции берлинской наземки Халензее, чтобы прикрыть подступы к ней с юга и юго-востока»[121].

В боях за центр Берлина помимо немцев участвовало не менее тысячи солдат французской дивизии «Шарлемань» («Карл Великий»). «На Хермансплатц тут же был отправлен танкоистребительный взвод «Шарлемань», который в течение вечера и следующей ночи 25–26 апреля подбил 14 русских танков.

Остальные подразделения «Шарлемань» заняли близлежащие автострады, ведшие к центру города, по ходу дела направляя отбившихся от своих частей солдат на сборные пункты»[122].

Конечной целью было выйти к кольцевой автодороге. О взаимодействии между танками оберштурмбанфюрера Кауша и французами в 1952 г. вспоминал французский капитан Фене: «Ещё перед рассветом наши роты собрались на Хермансплатц и Хазенхайде, где нас уже ждали танки. На углу улицы появился «королевский тигр», за ним показался другой танк, «пантера», и штурмовое орудие. Наши гренадеры несли охрану улицы с обеих сторон и ожидали сигнала к началу атаки.

Атака началась ближе к 6 часам утра. Наши гренадеры выстроились в боевой порядок и двинулись вдоль улиц на юг и юго-восток в сопровождении танков, которые должны были поддерживать их огнём. Мы занимали дом за домом, продвигаясь вперёд среди голых стен и развалин. Около Нёйкёльнской ратуши резервный взвод батальона Фене неожиданно попал под шквальный артиллерийский огонь; 15 французов погибли…

Этим утром 26 апреля оборона Берлина начала трещать по всем швам»[123].

Вильгельм Тике писал о действиях французов 27 апреля в Берлине: «Прорыв вражеских танков к Вильгельмштрассе вселил страх в души обороняющихся. Танкоистребительной команде дивизии «Шарлемань» удалось ещё раз отразить подобную атаку. При этом француз Воло подбил из панцерфауста свой шестой танк за время обороны Берлина. Для защиты от новых танковых атак танкоистребительные отряды дивизии «Шарлемань» были выдвинуты вперёд к Хедеманштрассе, где в ночь на 28 апреля боевой группе Крестенсена (из полка «Данмарк») удалось стабилизировать фронт.

28 апреля 1945 года. Танкоистребительные подразделения дивизии «Шарлемань» под командованием оберштурмфюрера Вебера и унтерштурмфюрера Валленродта пробились через руины к Бель-Альянс-платц, где русские опять готовили танковую атаку в северном направлении.

Из предутреннего сумрака показался первый русский танк. Унтершарфюрер Воло прицелился из панцерфауста и выстрелил. Грохот, пламя. Глухой разрыв, и сразу вслед за ним другой, ещё более мощный. Русский танк был подбит, с треском сдетонировали боеприпасы внутри. Над головой пролетели куски стали и железа. Вся площадь Бель-Альянс-платц пришла в движение. Повсюду заскрежетали танковые гусеницы. Французы со своими панцерфаустами уничтожили ещё несколько танков.

Русская артиллерия немедленно обрушила свой огонь на северный край Бель-Альянс-платц. Под её прикрытием русские танки попытались оттащить своих смертельно раненных собратьев из зоны огня. Французы снова вскинули свои панцерфаусты. Завязался ближний бой с русской пехотой, сопровождавшей танки. Ожесточённые сражения велись за каждый дом, каждый этаж. Французам с трудом удалось удержать въезд на Вильгельмштрассе»[124].

Любопытно, что Берлин защищали и норвежцы из полка СС «Норге»: «На рынке Шпиттельмаркт, который обороняли солдаты полка «Норге», была подобная же картина. Три русских танка с Валльштрассе ворвались на Лейпцигер-штрассе, но уже в самом начале улицы были подбиты из панцерфаустов, загородив дорогу остальным. Солдаты полка «Норге» продолжали удерживать Шпиттельмаркт, восточный путь к имперской канцелярии…

29 апреля танки дивизии «Нордланд» заняли исходные позиции в восточной части Тиргартена, откуда их распределили по различным «горячим» участкам. Два «тигра» из шести, которые были несколько дней назад введены в Берлин, стояли в полной готовности у бывшего Имперского банка, где находился участок полка «Норге». 29 апреля, когда русские двинулись на штурм внутренних районов города, «королевские тигры» командиров Турка и Дирса несколько раз принимали участие в боях на площади Шпиттельмаркт и на Обервалльштрассе. Русские неоднократно пытались перейти здесь Шпрее по замковым мостам. При этом унтершарфюрер Дирс и обершарфюрер Турк подбили несколько русских танков на том берегу Шпрее. Вечером Дирс со своим «тигром» вернулся в Тиргартен. Турк, машина которого почти полностью потеряла манёвренность, остался у бывшего здания Имперского банка. Остальные «тигры» из батальона Херцига помогали частям 18-й панцергренадерской дивизии удерживать южный участок обороны возле станций Весткрёйц и Халензее и на Курфюрстендамм…

30 апреля на участке танковой дивизии «Мюнзеберг» всё обстояло иначе. Здесь усилили наступление части 8-й гвардейской армии Чуйкова при поддержке танков 1-й гвардейской танковой армии. Тяжёлые бои шли возле Церкви памяти Кайзера Вильгельма и Будапештской улицы. Очаг сопротивления на углу Нюрнбергерштрассе не позволял русским приблизиться к мосту Корнелиусбрюке. Не менее тяжёлые бои разворачивались на Лютцовплатц и вокруг мостов, расположенных к северу от неё. Командир танкового полка СС «Нордланд», стоявшего в Тиргартене, бросил в бой последние «тигры» и четырёхствольные зенитно-артиллерийские самоходные установки. При подъезде к Ландвер-каналу выстрелом советского танка «Иосиф Сталин» с противоположного берега был подбит «тигр» унтерштурмфюрера Муза. Экипаж не успел покинуть машину, когда взорвались находившиеся внутри боеприпасы. Затем прямым попаданием была подбита самоходная зенитная установка обершарфюрера Гутмана. Сам Гутман был ранен и доставлен своими солдатами в лазарет…

Обороняющихся поддерживали огнём стоявшие в Тиргартене пушки и полевые орудия, размещённые прямо в воронках от снарядов, и башня ПВО в Зоосаде. В ход шли последние снаряды.

Утром 30 апреля обершарфюрер Турк, командир «королевского тигра» из 503-го тяжёлого танкового батальона СС, стоявшего у здания Имперского банка, получил приказ немедленно отправиться на Потсдамскую площадь. Накануне Турк вместе с другим «тигром», которым командовал Дирс, участвовал в обороне мостов через Шпрее у Замкового острова. В том бою его танк был выведен из строя, но за ночь экипажу удалось более или менее отремонтировать его. Исключительно благодаря искусству водителя «тигр» Турка с трудом дополз до Потсдамской площади, где накануне держал оборону танк унтершарфюрера Дирса. Улица Саарштрассе была сплошь загорожена подбитыми русскими танками. Другие всё ещё пытались прорваться к Потсдамской площади с юга. Экипажу танка, которым командовал Турк, было приказано не допустить их на площадь. Получив многочисленные повреждения, «королевский тигр» Турка в этот день 30 апреля всё же отстоял Потсдамскую площадь»[125].

С 9 ч 30 мин 30 апреля советская артиллерия вела интенсивный обстрел рейхстага. В нём участвовали помимо других орудий 203-мм гаубицы Б-4 104-й и 124-й гаубичных бригад большой мощности. Тике писал: «Загрохотали 2-см и 3,7-см орудия зенитной батареи подполковника Франца. К ней присоединились батареи Раллоффа и Рихтера… На помощь защитникам рейхстага был послан «королевский тигр» с бортовым номером 314, который до этого времени оборонял Потсдамскую площадь и успел подбить ещё несколько танков, наступавших со стороны Анхальтского вокзала (вдоль Саардандштрассе).

Унтершарфюрер Дирс повёл свой танк к Парижской площади, однако оказалось, что там нет обзора для стрельбы. Тогда Дирс перегнал танк к Опере Кроля. Здесь, позади земляного бункера, он нашёл удобную позицию. Из-за земляных противовоздушных укрытий торчала только башня танка.

Между тем на противоположном берегу Шпрее показалось около дюжины русских танков, которые должны были обеспечивать поддержку пехоты при штурме рейхстага, «королевский тигр» Дирса вступил в бой с ними, но расстояние было слишком велико, чтобы вывести из строя хотя бы один из них. Дирсу удалось лишь удержать их на некотором удалении от рейхстага, чтобы они не могли эффективно поддерживать штурмующих своим огнём»[126].

1 мая в Берлине немецкие танки ещё сопротивлялись. «В районе станции Халензее гауптшарфюрер Шольте на своём «королевском тигре» из 1-й роты 503-го танкового батальона СС (танкового полка «Нордланд») побил пять русских танков. Накануне, 30 апреля, этот же «тигр» подбил здесь один русский танк (при этом его командир, унтершрфюрер Семик, был ранен). Таким образом, этот «тигр» уже имел на своём счету 28 подбитых русских танков (за период с февраля по май 1945 года)…

Танковая дивизия «Мюнзеберг» была оттеснена русскими к Зоосаду. Командный пункт дивизии разместился в «Аквариуме». Бои шли на Будапестер-штрассе, у станции «Зоосад», вокруг Имперской кассы и небольшого здания Государственного театра, «тигр» унтерштурмфюрера Шэфера из 1-й роты 503-го танкового батальона СС (танкового полка «Нордланд») обеспечивал огневую поддержку, подбив в этом бою несколько русских танков. Остальные части дивизии «Мюнзеберг» окопались вокруг противовоздушного убежища Зоосада (Зоо-Бункера). Против них выехало 10 или 15 русских танков. Орудия ПВО, установленные вокруг бункера, не давали русским приблизиться. Последние пять танков дивизии составили своего рода мобильную группу, которую бросали туда, где возникала угроза прорыва…

В обороне Потсдамской площади участвовал «королевский тигр» обершарфюрера Турка. В течение ночи обороняющиеся слышали со стороны Саарландштрассе непрестанный лязг гусениц. Русские оттаскивали свои подбитые танки и выводили на передовую новые. 1 мая в районе Хелльвердена танк Турка получил сильные повреждения. Сверхдлинная пушка «тигра» сделала ответный выстрел. В этот момент второй снаряд русских разнёс правую гусеницу «тигра», повредив также один из стальных катков и превратив его в неподвижную мишень. Посоветовавшись с экипажем, Турк решил вернуться в Тиргартен за помощью. На своё счастье, ему удалось найти унтершарфюрера Пиллера с танковым тягачом. Они отправились на Потсдамскую площадь, где взяли обездвиженный «тигр» на буксир и оттащили его в район рейхсканцелярии. После экстренного ремонта, который занял три часа, танк Турка, хотя и с трудом, вновь смог сам сдвинуться с места. Правда, управлять можно было только левой гусеницей. Но даже в таком состоянии танк смог вернуться на Потсдамскую площадь и занять позицию между дзотом и входом в метро…

Русские вступили в Тиргартен с севера и в некоторых местах вышли к магистрали Восток — Запад. В это время здесь как раз находился «королевский тигр» унтершарфюрера Дирса с бортовым номером 314, который попеременно поддерживал огнём защитников рейхсканцелярии и северного Тиргартена. Заняв удобную позицию возле Оперы Кроля, он с дальнего расстояния подбил несколько русских танков. По данным автора, к 1 мая в Берлине из более или менее боеспособной бронетехники оставались три «королевских тигра» и ещё шесть танков и штурмовых орудий из состава 11-го танкового разведывательного батальона СС «Нордланд». Некоторые из них не могли передвигаться самостоятельно, хотя их вооружение оставалось в полном порядке, поэтому их врыли в землю в качестве неподвижных огневых точек на нескольких наиболее важных участках»[127].

Боевые действия в Берлине закончились в ночь на 2 мая.

Особенностью боёв за Берлин было массированное применение зенитной артиллерии в борьбе с танками, равного которому не было в течение всей войны.

Почти во всех мемуарах и исторических трудах о битве за Берлин главная роль в борьбе с тяжёлыми танками отводится реактивным гранатомётам «Фаустпатрон» (Faustpatrone), «Панцерфауст» (Panzerfaust) или «Панцершрек» (Panzerschreck). Красноармейцы, не разбиравшиеся в тонкостях немецких названий, называли все виды этого оружия «фаустпатронами», или короче — «фаустами», а солдат, использовавших их, — «фаустниками».

Как-то в тени остался носимый 8,8-см реактивный противотанковый гранатомёт R.Pz.B.54. Гранатомёт имел гладкий ствол, открытый с обеих сторон, за что и получил название «Офенрор» (Offenrohr — открытая труба). Стрельба велась кумулятивным реактивным снарядом, стабилизированным в полёте кольцевым стабилизатором.

Созданный по такой схеме гранатомёт имел малую стоимость — всего 70 рейхсмарок.

Огонь вёлся с плеча стрелка. Бронепробиваемость под углом 30° к нормали достигала 160 мм. Однако наряду с достоинствами «Офенрор» имел и довольно существенные недостатки. Так, начальная скорость снаряда составляла всего 105 м/с, и больше орудие с открытой трубой дать не могло. Соответственно, табличная дальность стрельбы составляла 150 м, а эффективная дальность стрельбы была ещё меньше. На малых скоростях аэродинамическая стабилизация была малоэффективна, и снаряды давали большой разброс.

Чтобы устранить эти недостатки, германские конструкторы решили установить «Офенрор» на колёсный лафет. Так было создано 8,8-см орудие Raketenwerfer 43 «Puppchen», которое по нашей современной терминологии следует называть станковым гранатомётом. А внешне оно напоминало игрушечную классическую пушку, откуда и пошло неофициальное название «Пупхен» — куколка.

В отличие от «Офенрора» «Пупхен» имел закрытый с казённой части ствол. Заряжание производилось с казённой части с помощью горизонтального затвора типа заслонка. В результате получалась схема «закрытая труба». Вес гранатомёта возрос до 152 кг, но зато дальность стрельбы увеличилась до 700 м.

В 1943 г. было изготовлено 2862 установки «Пупхен», а в 1944 г. — ещё 288. «Пупхен» оказался весьма эффективным средством борьбы с ИС-2.

В январе 1945 г. немцы первыми в мире применили 8-см противотанковую гладкоствольную пушку 8Н63. Вес пушки составлял всего 640 кг, а её кумулятивный снаряд пробивал 145-мм броню. Однако развернуть массовое производство пушки 8Н63 немцам не удалось: в конце 1944 г. было выпущено 40 единиц, а в 1945 г. — 220. Несколько десятков таких орудий участвовали в Берлинской операции.

Известную роль в уличных боях в Берлине сыграли и несколько «королевских тигров» из 1-й танковой дивизии СС.

Большие потери советских танков, в том числе и ИС-2, стали результатом огня зенитной артиллерии ПВО Берлина, которая была самой мощной в мире в течение всей войны.

Всего на танкоопасных направлениях на подступах к Берлину и в самом городе имелось двадцать четыре 128-мм, сорок восемь 105-мм и двести семьдесят 88-мм пушек. Кроме того, было 249 зенитных автоматов калибра 20–37 мм. Следует заметить, что бронебойные и подкалиберные снаряды зенитных орудий калибра 88—128 мм пробивали лобовую броню корпуса и башни всех советских танков. Исключение представляла лобовая броня корпуса ИС-2, но и её пробивали 128-мм и 88-мм пушки образца 41.

Зенитные ударные группы в основном были предназначены для стрельбы прямой наводкой, в частности, по танкам, и располагались у основных дорог и перекрёстков. Зенитные же батареи имели главной задачей ведение дальнего огня по заранее подготовленным данным и при помощи наблюдательных пунктов. Для размещения зенитных батарей частично были использованы старые позиции зенитной артиллерии (периода 1941–1942 гг.), а также стадионы, спортплощадки, парки и т.д. Необходимость в бетонных основаниях под зенитные пушки иногда ограничивала выбор места позиции.

Учитывая, что доставка боеприпасов в ходе боевых действий будет осложнена, на позицию каждой батарее завезли в среднем до 3000–3600 снарядов. Соотношение снарядов различных типов было примерно такое: с дистанционными взрывателями — 60%, с ударными взрывателями — 10%, бронебойных — 30%.

Зенитные ударные группы были обеспечены из расчёта 200–300 снарядов на орудие, причём бронебойные снаряды составляли до 50% всего количества снарядов.

Масштабы артиллерийского огня характеризует тот факт, что только 22 апреля 1945 г. зенитные орудия выпустили по советским войскам 16 140 снарядов, а на следующий день — 16 824 снаряда. За два дня 24 и 25 апреля германская зенитная артиллерия выпустила 24 812 снарядов.

Точное число уничтоженных советских танков в битве за Берлин неизвестно, и все без исключения авторы этот вопрос обходят стороной. В совершенно секретной диссертации полковника Игуменова[128] приводятся данные лишь об отдельных частях. Так, 2-я гвардейская танковая армия к 15 апреля 1945 г. имела в строю 685 (310)[129] танков и САУ. Из них до 2 мая было потеряно 576 (289) машин, из которых от боевых повреждений — 554 (284), а от прочих причин — 22 (5). Потери танков и САУ распределялись следующим образом: от артогня, включая гранатомёты — 500 (250); от мин и фугасов — 25 (17); от авиации — 29 (17). Безвозвратные потери составили 209 (128) машин, то есть 30,5% (43,3%) от состоявших в строю к началу операции танков и САУ. Сгорело 136 (77) машин.

К началу Берлинской операции 8-й гвардейский механизированный Прикарпатский корпус располагал 145-ю танками и САУ. До 3 мая было потеряно 158 машин. Обратим внимание: потеряно 109% бронетехники от первоначального состава, что связано с непрерывными поступлениями подкреплений уже с началом операции. Потери от боевых повреждений составили 150 машин, а остальные пришлись на технические неисправности. Безвозвратно потеряно 87 машин.

11-й гвардейский Прикарпатский танковый корпус к 15 апреля 1945 г. имел 199 танков и САУ. К 3 мая были потеряны 182 машины, то есть 86%. Из них 171 машина потеряна от боевых повреждений, а 11 — от технических неисправностей. При этом 117 единиц бронетехники потеряны безвозвратно.

По этим данным нетрудно представить потери других танковых и механизированных соединений.

По заниженным официальным сведениям[130] людские потери Красной армии в Берлинской операции составили: безвозвратные — 78 291 человек, а санитарные — 274 184 человека. Кроме того, потери польских частей в операции составили, соответственно, 2825 и 6067 человек.

В послевоенные годы советские военные историки давали исключительно положительную оценку действиям Красной армии в Берлинской операции и в том числе действиям танков. Вот, к примеру, в «Истории бронетанковых и механизированных войск Советской армии» говорится: «Особенность действий войск при ликвидации противника, окружённого в районе Берлина, в отличие от ранее проведённых операций заключалась в том, что наряду с общевойсковыми соединениями и танками непосредственной поддержки пехоты в боевых действиях на внутреннем фронте окружения принимали участие четыре танковые армии (1, 2, 3 и 4-я гвардейские).

Во всех прежних операциях танковые армии, а также танковые и механизированные корпуса после завершения окружения обычно переходили на внешний фронт окружения с тем, чтобы преградить путь резервам противника к его окружённым войскам.

Применение четырёх танковых армий на внутреннем фронте окружения было обусловлено тем, что в составе окружённых вражеских войск имелись значительные танковые силы, а на внешнем фронте гитлеровское командование не располагало крупными оперативными резервами, способными ударами извне оказать помощь своим окружённым войскам»[131].

На самом деле в Берлине не было «значительных танковых сил». Зато наши танки, включая тяжёлые, ожидали сотни немецких противотанковых и зенитных орудий, а также многие тысячи реактивных гранатомётов.

Советские танковые части при разумном использовании могли окружить город и, наступая далее на запад и юг, занять значительные территории, которые, согласно соглашениям, должны были войти в советскую зону оккупации. Но из-за того, что наши войска были прикованы к Берлину, многие районы в нашей зоне заняли американцы. Характерный пример — Тюрингия, где янки хозяйничали несколько недель и вывезли огромное количество военной техники и оборудования с ракетных и артиллерийских заводов. Кстати, занятые американцами территории советской зоны стали важным козырем западной дипломатии на послевоенных переговорах.

Что же касается окружённого Берлина, то он мог быть за неделю-две разрушен огнём тяжёлой артиллерии и бомбардировками с воздуха. Как уже говорилось, почти все орудия зенитной артиллерии были сняты с позиций и переведены на танкоопасные направления, а истребительная авиация ПВО к маю 1945 г. фактически была уничтожена.

В документальной повести М. Солонина Сталину приписывается фраза: «Война заканчивается. Не жалейте танки в боях на улицах Берлина, пушки максимально сохранять. А танки всё равно пойдут в переплавку».

Лично я очень сомневаюсь в достоверности этой фразы. Зато хорошо известно, что, принимая то или иное решение, Сталин предварительно штудировал груды книг и документов и советовался со специалистами. Другой вопрос, что специалисты иной раз были явно не те. На них-то и лежит вина за «берлинский танковый погром».

Однако без преувеличения можно сказать, что танки ИС-2 из 44-й и 45-й гвардейских бригад, стрелявшие 30 апреля прямой наводкой по Имперской канцелярии, поставили точку во Второй мировой войне.