Раздел 2. БОЛЬШЕ ПРАКТИКИ

Лекция 15. Журналистские жанры: общие положения

Настало время дать еще одно определение журналистики, сформулировав его в виде очередной максимы:

ЖУРНАЛИСТИКА ЕСТЬ ПЕРЕДАЧА СВОИМ СТИЛЕМ, НО В СТАНДАРТНЫХ ФОРМАХ (ЖАНРАХ) ИНФОРМАЦИИ И МНЕНИЙ О СТАНДАРТНЫХ СОБЫТИЯХ И СИТУАЦИЯХ.

О своем стиле мы поговорим обязательно и специально. О стандартных ситуациях — тоже. А пока — о жанрах.

Журналистика как производство — это конвейер. Журналистика как сфера услуг — это тоже конвейерная (поточная) передача текстов аудитории. Словом, массовое производство для массового потребителя.

Если каждый раз при этом создавать нечто оригинальное, то, во-первых, времени не хватит (опередят другие, номер газеты уйдет в типографию, время эфира будет пропущено), во-вторых, аудитория не среагирует на новизну. В потоке информации аудитория должна хорошо ориентироваться, а не разгадывать шарады и не добираться с трудом до смысла авангардно сконструированного текста.

ЦЕЛЬ ЖУРНАЛИСТИКИ - ПЕРЕДАТЬ НОВИЗНУ СОБЫТИЙ, ЖИЗНИ И ИДЕЙ ТЕХ, КТО В ЭТИХ СОБЫТИЯХ ЯВЛЯЕТСЯ ГЛАВНЫМ ДЕЙСТВУЮЩИМ ЛИЦОМ, А НЕ НОВИЗНУ ЖУРНАЛИСТСКОГО ЭКСПЕРИМЕНТАТОРСТВА.

Прагматика реализации этой цели порождает экономность и стандартизованность форм журналистских материалов.

263

Можно, конечно, писать статьи и в стихах, а репортажи печатать в виде ребусов, но вряд ли кто будет читать газеты с такими текстами — если даже каким-то чудом эти газеты будут поспевать за событиями.

Короче говоря,

ИСТОРИЧЕСКИ СЛОЖИЛИСЬ И В ПРАКТИЧЕСКОЙ ЖУРНАЛИСТИКЕ СЕПАРИРОВАЛИСЬ ОТ ВТОРОСТЕПЕННОГО КАК НАИБОЛЕЕ ЭКОНОМНЫЕ И ЭФФЕКТИВНЫЕ ВСЕГО ЧЕТЫРЕ ОСНОВНЫХ (ГЛАВНЫХ) КЛАССИЧЕСКИХ ЖАНРА ЖУРНАЛИСТСКИХ МАТЕРИАЛОВ. ЭТО ИНФОРМАЦИЯ, РЕПОРТАЖ, ИНТЕРВЬЮ И СТАТЬЯ. В ПОСЛЕДНЕЙ ТРЕТИ XX ВЕКА К НИМ ДОБАВИЛСЯ ПЯТЫЙ, РОЖДЕННЫЙ ТЕЛЕВИДЕНИЕМ НЕКЛАССИЧЕСКИЙ ЖАНР - ИГРА.

Существуют также служебные жанры (фотография, рисунок, рисунок-карикатура, заголовок, текстовка к фотографии, материал-досье и т. д.) — о них я скажу отдельно.

О новом, весьма агрессивном жанре игра я буду говорить специально в отдельной лекции, а пока разберемся с четырьмя главными классическими жанрами.

Если вернуться к ним, то отмечу, что три первых являются в общем-то информационными и лишь последний (статья) комментарийным, или аналитическим. Правда, элементы комментария часто содержатся в репортаже и интервью, а в статье может присутствовать и новая, даже эксклюзивная информация, но это всё тонкости, скорее мешающие, чем помогающие овладению навыками работы с жанрами. В чистом виде вообще мало что существует в мире, но это не значит, что нужно прежде всего улавливать нюансы, не научившись сначала схватывать суть, в том числе и суть формы журналистских материалов.

Хосе Ортега-и-Гассет в эссе «Мысли о романе» совершенно справедливо писал, что «жанр в искусстве, как вид в зоологии, — это ограниченный репертуар возможностей». Это определение в еще большей степени относится к журналистским жанрам, почти все из которых, кстати, имеют свои прототипы-аналоги в литературе, о чем ниже.

Я настаиваю на своем делении и определении жанров, при этом подчеркиваю, что речь идет о жанрах деятельности журналистов, а отнюдь не всех тех, кто вообще печатается в газетах или выступает по телевидению. В газетах нередко печатаются стихи, но от этого поэзия не становится журналистским

жанром. Телевидение

264

передает сводки погоды, но ни те, кто их составляет, ни те, кто их зачитывает, не становятся от этого журналистами. Наконец, интервью, всегда представляющее на 90% текст не журналиста (у журналистов редко берут интервью, только в специфических условиях), может быть сплошным комментарием, но не как материал журналиста, ибо это комментарий — не его, а того, кто дает интервью.

Четыре, только четыре классических жанра существуют в журналистике.

Информация —

ИНФОРМАЦИЯ — короткое (чаще всего) сообщение о только что случившемся событии; сообщение, являющееся новостью для аудитории данного СМИ.

Последняя оговорка сделана в связи с тем, что с появлением радио и телевидения газеты в об-щем-то редко когда могут дать по-настоящему новую информацию, однако информационный жанр в газетах не умер. Прежде всего потому, что информирование аудитории есть генеральная функция журналистики, функция, над или на которой надстраиваются все остальные.

Репортаж —

РЕПОРТАЖ — информационный жанр, с помощью которого журналист рассказывает не только о факте произошедшего, но и дает некоторые дополнительные подробности события. Репортаж имеет не только фабулу (точная передача хода случившегося), но и сюжет (литературная форма передачи фабулы), временную протяженность (что было до и что после события). Часто включает в себя элементы первичного комментирования. Очень важно, что

ИНФОРМАЦИЯ МОЖЕТ БЫТЬ НАПИСАНА (И ЧАЩЕ ВСЕГО ПИШЕТСЯ) ЖУРНАЛИСТОМ, КОТОРЫЙ НЕ ПРИСУТСТВОВАЛ В МОМЕНТ СОБЫТИЯ ТАМ, ГДЕ ОНО СВЕРШИЛОСЬ. РЕПОРТАЖ ЖЕ МОЖЕТ БЫТЬ НАПИСАН ТОЛЬКО В ТОМ СЛУЧАЕ, ЕСЛИ ЖУРНАЛИСТ ЛИЧНО НАХОДИЛСЯ НА МЕСТЕ СОБЫТИЯ, ХОТЯ БЫ И В МОМЕНТ, КОГДА ЕГО ОСНОВНАЯ ФАЗА УЖЕ ПРОШЛА.

Информация о взрывах (скоротечных событиях) практически всегда пишется журналистом со слов случайных свидетелей и экспертов. А информация о пожаре (растянутом во времени событии) может быть написана журналистом как очевидцем лишь в том случае, если он успел доехать до места события до

265

того, как пожар был ликвидирован (или если он сам поджег то, что горит). Но в любом случае нельзя написать репортаж о пожаре, не побывав на нем, хотя газеты и даже телевидение иногда печатают и показывают такие псевдорепортажи.

ИНТЕРВЬЮ - ИНФОРМАЦИОННЫЙ ЖАНР, ЦЕЛЬЮ И СОДЕРЖАНИЕМ КОТОРОГО ЯВЛЯЕТСЯ ПЕРЕДАЧА СЛОВ И МЫСЛЕЙ ЧЕЛОВЕКА, ЗНАЧИМОГО ВООБЩЕ ИЛИ ЗНАЧИМОГО В КОНТЕКСТЕ СЛУЧИВШЕГОСЯ СОБЫТИЯ (НАПРИМЕР, ПОСТРАДАВШИЙ НА ПОЖАРЕ), ПРИЧЕМ СЛОВ И МЫСЛЕЙ, ПОЯВИВШИХСЯ НЕ СПОНТАННО, А БЛАГОДАРЯ СПЕЦИАЛЬНО ПОСТАВЛЕННЫМ ЖУРНАЛИСТОМ ВОПРОСАМ.

СТАТЬЯ (В ТЕЛЕВАРИАНТЕ-КОММЕНТАРИЙ) — ЛОГИЧЕСКАЯ И/ИЛИ ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ ТРАКТОВКА ЖУРНАЛИСТОМ ПРИЧИН, ХОДА И ПОСЛЕДСТВИЙ ТЕХ ИЛИ ИНЫХ СОБЫТИЙ ИЛИ ДЕЙСТВИЙ ТЕХ ИЛИ ИНЫХ ЛЮДЕЙ.

Прежде чем перейти к более подробному рассказу о специфике главных журналистских жанров, коротко остановлюсь на жанрах, которые я не считаю самостоятельными, но которые упоминаются в иных, более серьезных, но менее верных, чем этот, курсах журналистики. Также я скажу несколько слов о служебных жанрах журналистики и об особенностях функционирования классических журналистских жанров на телевидении.

Советская теория журналистики, как мне помнится, помимо перечисленных мною, разбирала как самостоятельные еще целый ряд жанров, названия которых закрепились в редакционной практике и в профессиональном жаргоне журналистов, а упоминания о них — в современных учебниках журналистики.

Корреспонденция —

КОРРЕСПОНДЕНЦИЯ — самый загадочный жанр, ни сути, ни формы которого я понять никогда не мог, равно как и обнаружить корреспонденцию в газете. Разве что к этой категории относились либо расширенные ненужными комментариями информации, либо обрезанные до минимума из-за их первичной некачественности репортажи.

Словом, такого жанра просто нет.

Комментарий,

КОММЕНТАРИЙ, ЕСЛИ РЕЧЬ ИДЕТ О ПРЕССЕ, А НЕ О РАДИО ИЛИ ТЕЛЕВИДЕНИИ, ГДЕ ТЕРМИН «КОММЕНТАРИЙ» ПО СУТИ ЗАМЕНЯЕТ ТЕРМИН «СТАТЬЯ», — это

266

просто статья, либо слишком короткая, либо не настолько качественная, чтобы автор или редакция решились назвать ее статьей. Предполагалось, однако, что комментарий пишется к одному событию или группе примыкающих по времени, месту или смыслу событиям. А статья — это нечто, не комментирующее события непосредственно, а ставящее новую проблему, то есть сама являющаяся событием. Для этого даже существовало специальное жанровое определение — проблемная статья. Но тогда должна существовать и беспроблемная статья. А что это такое, уже совсем не ясно.

С точки зрения практической журналистики деление на комментарий и статью очень искусственное. По сути речь идет об одном и том же, но разница лишь в размере или в предмете (или объекте) анализа (комментирования): для комментария это текущие события, для статьи — более фундаментальные, общие.

По моему мнению, комментарий является разновидностью статьи, а именно: статьей на оперативную, именно сегодня актуальную тему. Вот, кстати, почему в журналистике в ходу не только слово комментарий, но и дополняющие его определения — оперативный комментарий, комментарий по следам событий, актуальный комментарий.

Живучесть термина я объясняю, впрочем, тем, что он точно передает вторую, вслед за информированием, оперативную цель практической журналистики — комментирование, а по-русски говоря: объяснение.

Очерк

ОЧЕРК с делениями на ПРОСТО ОЧЕРК — это для меня загадка; ПРОБЛЕМНЫЙ ОЧЕРК — это статья; ОЧЕРК О ЧЕЛОВЕКЕ — это тоже статья (но, как правило, с элементами интервью).

Реплика.

РЕПЛИКА. ПО сути — это тот же оперативный комментарий (часто — реакция на чужие слова, а не на собственно события), но очень сильно эмоционально окрашенный. Короче говоря — ругань, перебранка, в лучшем случае — короткая публицистическая статья.

Передовая (редакционная) статья.

ПЕРЕДОВАЯ (РЕДАКЦИОННАЯ) СТАТЬЯ. Особо пафосный жанр в советской журналистике, а проще говоря: статья-директива. Характерна тем, что анонимна (в некоторых случаях подписывается либо «Редколлегия», либо коллективным редакционным псевдонимом). Это, конечно, та же статья.

267

В западной журналистике редакционные, то есть не подписанные конкретным журналистом, статьи довольно распространены. Но даже из этого не вырастает особый жанр.

Рецензия.

РЕЦЕНЗИЯ. Это тоже всего лишь разновидность статьи, в которой предметом описания, комментирования или анализа является книга, кинофильм, спектакль или любое иное произведение искусства. Кстати, врожденный крайний субъективизм русских журналистов выражается в том, что мало кто из них умеет или стремится сначала пересказать рецензируемое произведение, дабы читатель мог понять, насколько справедлива оценка журналистом этого произведения, а уж затем оценивать его. Наши русские рецензенты пишут свои рецензии, как правило, по следующей схеме: во время просмотра нового фильма режиссера N. я вспомнил свой первый поцелуй (далее следует история первой, второй и пятнадцатой любви журналиста)... А в конце сообщается, что фильм — дрянь. Или шедевр. Промежуточных оценок у современных рецензентов, как правило, не бывает.

Памфлет.

ПАМФЛЕТ. В реальности это обличение (пусть справедливое) чего-либо или кого-либо, но очень пафосное. То есть инвектива, часто с элементами сатиры.

Фельетон

ФЕЛЬЕТОН (не в старом смысле, который пытался, но не очень удачно, ибо не то что продолжателей, но даже подражателей не нашел, возродить в «Известиях» Максим Соколов, а в советском). Тоже обличение, но совсем без пафоса, а напротив — намеренно уничижительное, издевательское и обязательно сатирически поданное.

И памфлет и фельетон с точки зрения журналистики это всего лишь разновидность публицистической статьи (о ней я скажу специально), но очень олитературенной (удачно или неудачно — другой вопрос).

Обзор.

ОБЗОР. Проще говоря, это пересказ того, что говорят или пишут другие СМИ, то есть расширенная информация, но не о событиях, а о мнениях.

Беседа.

БЕСЕДА. Имеется в виду интервью, в котором либо журналист не только задает вопросы, но и на равных с интервьюируемым рас-

268

суждает о разных разностях, либо интервью, взятое сразу у двух, а то и трех человек. Словом, и говорить нечего — это просто интервью, лишь более сложной формы.

В новейшей демократической журналистике, как считается, расцвел один жанр, тоже претендующий на особость, — так называемое ЖУРНАЛИСТСКОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ. Если даже отбросить тот факт, что большинство наших журналистских расследований начинается с папочки компромата, полученной журналистом от спецслужб или конкурентов тех, кого журналист «расследует», то по форме изложения (а именно этим прежде всего и определяются журналистские жанры) — это чаще всего репортажи, а по методам сбора материала — совокупность использования методик подготовки репортажей и интервью.

Кажется, я не забыл ничего.

Итак, ни старая советская теория, ни новая демократическая практика меня не переубедили. Есть только информация, репортаж, интервью и статья. Всё остальное — либо от лукавого, либо разновидности четырех главных жанров, либо стилевые особенности изложения материала тем или иным журналистом.

А вот служебные жанры в журналистике действительно существуют. Без них тоже не сделаешь газету, журнал или телепередачу интересными. Но без информации, репортажей, интервью и статей средства массовой информации как корпуса произведений журналистского труда нет вовсе.

Служебные жанры — это гарнир к основному блюду. Причем гарнир, не бездумно брошенный на тарелку, а специально подобранный, осмысленно и в определенное место положенный. Гарнир дополняет вкус основного продукта или акцентирует внимание на том блюде, которое повару кажется наиболее удавшимся.

К служебным жанрам относятся все иллюстрации (даже в иллюстрированных журналах), за четырьмя относительными исключениями:

• иллюстрация к подшапочному материалу,

• ИЛЛЮСТРАЦИЯ к ПОДШАПОЧНОМУ МАТЕРИАЛУ, то есть к тому материалу, который идет на первой полосе и открывает номер, — если эта иллюстрация каждый раз специально

269

создается для данного текста, а не подбирается более или менее случайно;

• карикатура

• КАРИКАТУРА — если в газете или журнале есть художник-карикатурист, которому выделена специальная рубрика для авторского комментирования событий;

• первая обложка журнала,

• ПЕРВАЯ ОБЛОЖКА журнала, если она создается по специальной долгосрочной программе, а не в зависимости от того, какие материалы идут в данном номере;

• главный фоторепортаж

• ГЛАВНЫЙ ФОТОРЕПОРТАЖ в иллюстрированных изданиях.

Впрочем, я обращаю ваше внимание на то, что когда речь идет об основных жанрах журналистики, то по умолчанию подразумеваются тексты, а не изображения. Без иллюстраций (изображений) журналистика не полна, но остается журналистикой. Без текстов журналистики нет вовсе (как и литературы).

Роль фотографий и рисунков в печатных СМИ очень велика, и пишущему журналисту нужно как можно чаще работать вместе с фотокорреспондентом, но реальность такова, что газеты и журналы выписывают из-за текстов и даже телевидение подчас смотрят не из-за «картинки» (например, многие так «смотрят», то есть просто слушают, новостные программы). Хотя без «картинки» телевидение просто не существует, упрощаясь до радио. Кстати, именно радиожурналистика ярко демонстрирует, что журналистика это все-таки текст.

Итак, все иллюстрации, как то: фотографии, рисунки и таблицы, за выше перечисленными исключениями, — являются чисто служебными жанрами журналистики, призванными либо привлечь внимание к тем текстам, которые наиболее важны с точки зрения редакции, либо дать дополнительную смысловую или эмоциональную информацию к тексту (легче показать, чем объяснить словами), либо разбить монотонность текстовых материалов на полосе.

«Служебность» фотоиллюстраций подтверждает и то, что очень часто они не делаются специально для данного номера, а подбираются из фототеки редакции, что, разумеется, невозможно для основного массива текстов газеты или журнала.

Тем не менее есть такие иллюстрации, которые, даже будучи служебными, не могут быть изъяты из номера. Например, я всегда,

270

но часто, впрочем безуспешно, убеждал журналистов «НГ», что нельзя печатать большое интервью, не давая фотографии интервьюируемого. Или что неграмотно давать материал о художнике, не представляя в виде репродукции хотя бы одной его работы.

К другим служебным жанрам относятся: «ШАПКА» НОМЕРА, ЗАГОЛОВКИ и ПОДЗАГОЛОВКИ СТАТЕЙ, так называемые «лиды», или «ВРЕЗЫ», к статьям, и «выносы» (выделяемые графически выдержки) из статей, РАЗЛИЧНОГО РОДА «ЦИТАТЫ» И «ЦИТАТНИКИ», ТЕКСТОВКИ к ФОТОГРАФИЯМ, «ДОСЬЕ», АНОНСЫ СТАТЕЙ, А ТАКЖЕ ПИСЬМА ЧИТАТЕЛЕЙ и ОТВЕТЫ РЕДАКЦИИ НА НИХ, если таковые имеются. В последнее время к числу служебных жанров прибавились еще и РЕЗУЛЬТАТЫ ИНТЕРАКТИВНЫХ ОПРОСОВ аудитории, сделанные с помощью интернет-сайтов печатных СМИ, а на радио и телевидении — непосредственно в эфире.

Коротко охарактеризую задачи, которые решаются с помощью каждого из этих служебных жанров, требующих специальной (в идеале) работы журналистов редакции.

Одна из этих задач едина для всех и совпадает с тем, с какой целью, помимо прочего, в газетах и журналах печатаются иллюстрации, — конечно, либо с целью отделения одних текстов от других, либо с целью выделения более важных и интересных, либо для того, чтобы создать так называемые «пятна», то есть снять для читателя проблему усталости или скуки от монотонности буквенных колонок.

Но помимо этого все мелкие формы журналистики решают и сущностные задачи.

«Шапка» номера,

«ШАПКА» НОМЕРА, то есть заголовок и подзаголовок главной статьи номера, которой открывается первая полоса газеты. «Шапка» должна в предельно сжатой и предельно яркой форме передавать суть или главную новизну того материала, который редакция считает самым важным в данном номере. В «шапке» может содержаться даже прогноз, если речь идет об очень значимом событии; например, шапка номера газеты от 13 марта 2004 года должна была выглядеть не так, как это было у многих: «Завтра состоятся выборы президента России», а существенно иначе: «Завтра Владимир Путин победит уже в первом туре».

271

Вообще рискну утверждать, что в современную русскую журналистику «шапки» как обязательный элемент оформления первой полосы ввела «Независимая газета» (позаимствовав этот прием из западной журналистики). «Шапки» для первых ста номеров «НГ» писал только я сам и лишь потом стал поручать это своим замам. Но и в этом случае я всегда, если был в редакции, просил показывать мне «шапки» завтрашних номеров — очень часто редактировал их или даже сочинял заново.

Удачная «шапка» заставляет начать чтение газеты даже того, кто не собирался этого делать. Номера с удачными «шапками» лучше продаются. Вообще это один из самых эффектных и эффективных (в случае хорошего исполнения, естественно) служебных жанров.

Заголовок и подзаголовок (иногда еще и надзаголовок).

Заголовок и подзаголовок (иногда еще и надзаголовок). В «НГ» я ввел два обязательных требования. Во-первых, за редчайшими исключениями, касающимися особо капризных или особо выдающихся нештатных авторов газеты, заголовки статей должны состоять, как минимум, из двух предложений (собственно заголовок и подзаголовок). А во-вторых, за теми же исключениями, заголовки и подзаголовки пишутся только в редакции, сотрудниками газеты.

ИДЕАЛЬНЫМИ ЗАГОЛОВКОМ И ПОДЗАГОЛОВКОМ ЯВЛЯЮТСЯ ТАКИЕ, ПОСЛЕ ПРОЧТЕНИЯ КОТОРЫХ МОЖНО, ДАЖЕ НЕ ЧИТАЯ МАТЕРИАЛ, ПОЛНОСТЬЮ ПОНЯТЬ ЕГО СУТЬ.

Главное, с чем нужно бороться в заголовках, — это с пустыми, ничего не значащими в контексте данного материала словами, с банальностями типа уже цитировавшейся «шапки» «Завтра состоятся президентские выборы» (как будто читателю и так это не известно) и с расхожими цитатами или устойчивыми выражениями вроде «время собирать камни» или (новомодное) «старые песни о главном», «новые песни о главном» и т. п.

В качественных изданиях заголовки должны быть точны и не допускают излишней фривольности или пустой, хотя и остроумной игры слов.

СТИЛЬ ЗАГОЛОВКОВ - ЭТО СТИЛЬ ИЗДАНИЯ. ИМЕННО ПО ЗАГОЛОВКАМ МОЖНО С ПЕРВОГО ВЗГЛЯДА ОТЛИЧИТЬ КАЧЕСТВЕННОЕ ИЗДАНИЕ ОТ БУЛЬВАРНОГО.

272

Заголовок статьи или интервью известного человека должен, как правило, содержать самое сенсационное или самое парадоксальное утверждение из текста материала.

Подробнее о технике заголовка я расскажу в лекции об индивидуальном стиле журналиста, здесь же лишь замечу еще, что в новой русской журналистике особым пристрастием к сочинению ярких (порой чрезмерно и брутально ярких) заголовков отличаются газеты «Коммерсантъ» и «Московский комсомолец».

ЛИД (врез)

Лид, или, как его еще называют, ВРЕЗ, к материалу. Это выделенный шрифтом первый абзац текста, который, по западной традиции, должен в краткой форме передать основное содержание статьи. В русской журналистике, к сожалению, этот прием используется редко и плохо. А в идеале врезы должны предшествовать всем текстам, которые состоят больше чем из четырех-пяти больших абзацев (то есть в материалах объемом больше 40—50 строк). Просто в небольших материалах врезы не обязательно выделять графически.

Во врезе допустима и некоторая дополнительная, служебная информация (как появилась эта статья, где и когда автор интервью встретился с интервьюируемым — если это значимая фигура).

Кстати, тексты объемом больше 150—200 строк должны разбиваться еще и на главки, каждая со своим заголовком, — этого не умеют делать большинство нештатных авторов и очень многие журналисты.

Вынос из статьи

Вынос из статьи, а проще говоря — яркая цитата из нее. Это дело не авторское, а редакторское, ибо автор не может знать, как будет разверстана его статья, в каком объеме она сохранится. Выносы необходимы для текстов большого объема (начиная примерно с 300 строк), для полосных — обязательны. Всё, что дополнительно привлекает внимание читателя к материалу, а выносы именно для этого и «выдергиваются» из текста, должно быть сделано профессионально работающей редакцией.

«Цитаты» и «цитатники».

«ЦИТАТЫ» И «ЦИТАТНИКИ». Если врезы и выносы плохо и редко используются в современной русской журналистике, то работа с цитатами довольно популярна. Многие еженедельники публи-

273

куют целые полосы «цитат» из выступлений различных известных людей. К сожалению, в основном для того, чтобы продемонстрировать читателям глупость или косноязычие знаменитостей.

Некоторые газеты и реже телевидение пользуются жанром «ЦИТАТА ДНЯ», но в этом, впрочем, их оправдывает то, что далеко не каждый день в стране произносятся одновременно оригинальные, умные и яркие слова.

Текстовка к фотографии.

ТЕКСТОВКА К ФОТОГРАФИИ. Вот служебный жанр, который воистину, как заголовок, может быть самостоятельным произведением журналистского искусства.

КОГДА ТЕКСТОВКА ПЛОХА? ТОГДА, КОГДА ОНА РОВНО НИЧЕГО НЕ ДОБАВЛЯЕТ К ФОТОГРА-

ФИИ.

А так, увы, бывает очень часто.

Досье.

ДОСЬЕ. Этот служебный жанр очень широко используется в современной русской журналистике, правда, не всегда удачно в профессиональном отношении. Досье — это дополнительная, часто даже сугубо справочная информация, которая помогает материалу, к которому досье подобрано, приобрести более широкий контекст (например, исторический), дополняет материал фактурой, не вошедшей в основной текст, но хорошо его иллюстрирующей.

Анонсы материалов либо текущего, либо следующего номера изданий. Это понятно без всяких объяснений. Должен отметить, что с этим служебным жанром в современной русской печати лучше всего работает редакция газеты «Коммерсантъ».

Письма читателей и ответы на них.

ПИСЬМА ЧИТАТЕЛЕЙ И ОТВЕТЫ на НИХ. Служебный жанр, крайне мало использующийся современной русской журналистикой. Отчасти это объясняется тем, что читательскую почту вытеснили новомодные интернет-опросы, но в значительной степени и по более циничной причине. Редакции не уважают мнение читателей, а журналистам просто жалко отдавать место, на котором они могут разместить свои тексты.

274

Между тем,

ЧИТАТЕЛЬСКАЯ ПОЧТА (ОСОБЕННО ЕСЛИ РЕДАКЦИЯ ЕЩЕ УДОСУЖИТСЯ НАПЕЧАТАТЬ КОРОТКИЕ ОТВЕТЫ НА ПИСЬМА) - СОВЕРШЕННО ЭКСКЛЮЗИВНЫЙ СЛУЖЕБНЫЙ ЖАНР. ЖУРНАЛИСТ МОЖЕТ ЛИШЬ СПАРОДИРОВАТЬ ПИСЬМО ЧИТАТЕЛЯ, НО НИКОГДА НЕ НАПИШЕТ ЕГО ТАК, ЧТОБЫ ГЛАЗ ПРОФЕССИОНАЛА НЕ ОБНАРУЖИЛ ПОДДЕЛКУ. ЧИТАТЕЛЬ НАИВЕН И НЕПОСРЕДСТВЕН - ЖУРНАЛИСТ ЦИНИЧЕН И ПРАГМАТИЧЕН.

ЧИТАТЕЛЬСКАЯ ПОЧТА - ВТОРОЕ И ЧАСТО НАИБОЛЕЕ АДЕКВАТНОЕ ЛИЦО ИЗДАНИЯ: ПОКАЖИ МНЕ НЕОТРЕДАКТИРОВАННЫЕ ПИСЬМА ТВОИХ ЧИТАТЕЛЕЙ, И Я ВСЁ УЗНАЮ О ТВОЕМ СМИ.

Может быть, поэтому современная русская печать так не любит публиковать письма своих читателей?

При мне в «НГ» раз в неделю публиковалась целая полоса читательских писем, причем обязательно и критических. Письма с критикой главного редактора, то есть меня, и моих статей ставились непременно, а вот письма с критикой других сотрудников газеты я тщательно отбирал, взвешивая ее справедливость. Все-таки

ДОЛЖНО ПОДДЕРЖИВАТЬ ОПРЕДЕЛЕННЫЙ УРОВЕНЬ «СВЯТОСТИ» ИЗДАНИЯ И ЕГО ЖУРНАЛИСТОВ.

А за собственный авторитет главный редактор бояться не должен. Кстати, в западной прессе публикация писем читателей — норма, если не закон. Хотя бы потому, что аудитория может отвернуться от газеты или журнала, которые равнодушны к ее мнению.

Существует еще ряд служебных жанров в печатных СМИ (это ИЗВИНЕНИЯ и ОПРОВЕРЖЕНИЯ, ОБЪЯВЛЕНИЯ о КОНКУРСАХ для читателей, АНОНСЫ ТЕЛЕПЕРЕДАЧ И Т. П.), НО О самых главных и значимых я уже рассказал. Остальное — те, кто будет работать в СМИ, узнают в своих редакциях, а для большинства — это просто лишняя информация.

Завершая разговор о служебных (мелких) жанрах в печати, еще раз уточню, что в газетах и журналах печатаются также кроссворды, астрологические прогнозы и прогнозы погоды, сводки

275

курсов валют и прочие нежурналистские тексты, поставляемые в редакции извне. Показательно не столько их содержание, сколько наличие того или иного в разных изданиях. Например, я категорически запретил печатать в «НГ» кроссворды и астрологические прогнозы, считая и то, и другое невозможным для качественной газеты. Это мнение, впрочем, не абсолютно.

Наконец, обещанные несколько слов о различиях одних и тех же жанров в печати и на телевидении.

По моему мнению, — и кажется, я об этом уже говорил, — жанры универсальны: информация, репортаж, интервью и статья являются главными жанрами в журналистике в целом, и масштабное развитие электронных СМИ, породив новый жанр игра, не отменило жанровой классики. Даже названия жанров в прессе и на радио и телевидении одинаковы, за исключением термина «статья» (традиционно связанного с писаным текстом) — на ТВ и радио его заменяет термин «комментарий».

Кстати, очень многие тексты, произносимые с экрана телевизора, в том числе и самыми известными тележурналистами, сначала пишутся на бумаге, а затем зачитываются с телесуфлера, о чем не знает большинство зрителей.

Различия в формах существования журналистских жанров в прессе и на ТВ, конечно, есть. И связаны они со спецификой телевидения, где, во-первых, мы видим живого журналиста, во-вторых, видим картинку, в-третьих, речь журналистов в эфире не всегда, но часто звучит неотредактированной.

Как я уже говорил в одной из предыдущих лекций, интонация, мимика, жесты тележурналистов добавляют и эмоций, и смысла текстам, которые они произносят. Кроме того, в телеэфире зритель прощает речевые ошибки, оговорки, повторы, неосмысленное использование междометий и слов-паразитов (кроме полного косноязычия, разумеется), что совершенно не допускается в печатных СМИ. Словом, экран более непосредствен, а главное — создает ощущение большей искренности (если только на лице журналиста не написано иное) и, я бы сказал, ощущение большего ума.

БАНАЛЬНОСТЬ, НАПЕЧАТАННАЯ В ГАЗЕТЕ, НЕ ПОКАЖЕТСЯ ТАКОВОЙ ПОЛОВИНЕ ЧИТАТЕЛЕЙ, А БАНАЛЬНОСТЬ, ПРОИЗНЕСЕННАЯ С ЭКРАНА ТЕЛЕВИЗОРА, ДА ЕЩЕ ХОРОШО ПОСТАВЛЕННЫМ ГОЛО-

276

СОМ, ДА ЕЩЕ С УМНЫМ ВИДОМ, БОЛЬШИНСТВУ ТЕЛЕЗРИТЕЛЕЙ ПРЕДСТАВИТСЯ ОТКРОВЕНИЕМ.

Кроме того, тележурналистам нужно меньше объяснять то, что происходит, ибо современная тележурналистика живет телерепортажем как фактически основным своим жанром. Правда, тексты, произносимые с экрана телевизора, всегда в 5—6 раз короче того, что на эту же тему дозволяется писать в печатных СМИ (ибо на ТВ время — это деньги и в прямом, и в переносном смысле).

И все-таки тележурналист может обходиться буквально двумя-тремя десятками слов (в отдельном репортаже, разумеется) — что почти невозможно представить себе в газетном или журнальном тексте, созданном в аналогичном жанре. Если тележурналист ведет репортаж с пожара, ему не нужно подробно описывать весь ужас происходящего — достаточно показать языки пламени, обволакивающие крышу здания, а то и труп обгоревшего человека.

— Каковы масштабы разрушений? — спрашивает ведущий программы из студии.

— Огромные, — отвечает телерепортер. — Сейчас я попрошу оператора дать панораму пожара.

Оператор показывает, тележурналист молчит, а газетчику пришлось бы здесь написать пять-шесть предложений.

Я не настолько большой знаток профессиональной работы телевизионщиков, чтобы осветить все нюансы их работы, но все-таки отмечу очевидное: работа журналиста в кадре конечно же чисто технологически на 70-80% обеспечивается теми, кто остается за кадром, а именно — телеоператором и отчасти звукооператором, то есть людьми, которым не достается и сотой доли известности и авторитета тех, кого мы называем в обиходе тележурналистами.

Но тележурналисты, особенно телеоператоры, больше, чем журналисты пишущие, рискуют. Камера должна находиться как можно ближе к эпицентру события, а пишущий журналист может наблюдать за всем и со стороны, с безопасного расстояния. Это особенно характерно для «горячих событий»

— боевых дей-

277

ствий, стычек демонстрантов с милицией и т. п. Телеоператоры и фотокорреспонденты страдают при этой работе больше и чаще, чем пишущие журналисты. И тележурналист, как правило, по старому присловию «куда конь с копытом, туда и рак с клешней», идет за своим телеоператором, оберегая, в частности, его тылы — ведь оператор смотрит только в глазок камеры, не зная, какие опасности подстерегают его сзади, сбоку, даже впереди под ногами.

Еще три существенных различия работы тележурналиста и журналиста пишущего.

Тележурналист, особенно рядовой, менее властен над своим материалом, чем пишущий. Телевидение — это жесткая система (и не только в смысле дефицита времени), ибо оно слишком мощно и влиятельно как СМИ. Редактура на телевидении гораздо больше напоминает внутреннюю цензуру (другое дело, по каким основаниям), чем редактура в газетах и журналах. И времени отстоять вырезанное

чаще всего нет.

Зато телерепортажи от выпуска к выпуску (если речь идет о новостных программах) могут дополняться, улучшаться. В них исправляются фактические неточности, которые были в первых выпусках. Это сильно облегчает работу телерепортера. Пишущий журналист такой возможности не имеет: что написано пером (в смысле напечатано), то, как известно, не вырубишь топором.

Наконец, третье. Даже самые известные пишущие журналисты сами являются авторами своих текстов. Им не помогает никто. На известных же тележурналистов, особенно ведущих так называемых авторских программ, работают целые команды, насчитывающие иногда десятки человек. И это не только режиссеры, операторы, звукооператоры и визажисты, но и редакторы и даже составители целых текстов. Более того, действиями и даже словами многих ведущих самых авторитетных и влиятельных телепрограмм через миниатюрный наушник руководят опытные редакторы или шеф-редакторы. Многое из того, что выглядит в эфире как удачный экспромт или необычайная эрудированность телезвезды, в реальности лишь то, что ей диктует анонимный наушник.

Телевидение сегодня — это уже индустрия, а газетная и журнальная журналистика, в сравнении с телевидением, — всё еще ремесло.

278

Правда, на сути самой профессии это сказывается мало. А жанры в любом виде журналистики, как я пытался показать, и вообще одинаковые.

Итак, жанры одинаковы, универсальны. Впрочем, как и события, о которых журналисты рассказывают. И они по сути все одинаковы, точнее — все делятся на несколько стандартных групп. И это несмотря на разнообразие жизни. Об этом — в следующей лекции, чтобы затем вновь вернуться к разговору о жанрах.

279

Лекция 16. Сюжетные узлы в журналистских текстах

Начну с напоминания о том, что журналистика — это конвейерная профессия. Новости поступают постоянно, информации о них пишутся беспрерывно. Для ближайших выпусков теле- и радиопрограмм тысячи журналистов, редакторов, операторов, режиссеров, монтажеров на разных теле- и радиоканалах одновременно готовят десятки сюжетов. Сотни тысяч журналистов, сидя в редакциях ежедневных газет, пишут тексты в завтрашние номера своих изданий. Поток. Конвейер. Массовое производство.

Ясно, что на этом производстве, даже с учетом творческой индивидуальности каждого из его участников и специфики каждого СМИ, из-за чего телеканалы, радиостанции, газеты и журналы не похожи друг на друга, формы деятельности максимально стандартизованы.

Такая стандартизация существует на нескольких уровнях.

Первый уровень. Специфика каждого конкретного СМИ. Спортивные издания не принимают материалов о музыке. Еженедельные не требуют, чтобы тексты к ним сдавались каждый день. Телеканалы, как правило, не готовят в новостные программы сюжеты длительностью больше 3—4 минут. И т. д. и т. п.

Второй уровень. Сетки вещания на радио и телевидении (то, что аудитория получает в виде так называемых программ радио- и телепередач) — точное, до минут, расписание того, что и когда выйдет в эфир. У печатных изданий это их периодичность и ротация тематических полос и приложений, а также тематика полос в каждом из выпусков.

280

Третий уровень. Форматы программ (на телевидении и радио) и макеты изданий. Всё заранее спланировано: в каком объеме, в какое место встанет тот или иной материал.

Четвертый уровень. Типы передач: новости, игровые передачи, аналитические и т. п. Каждая делается по своему стандарту. В печатных СМИ это типы материалов и подборок материалов: первополосные, тематические, главная тема, обложка и фоторепортаж номера (в иллюстрированных еженедельниках), не менее двух-трех интервью в номере, но не десять, один-два больших по объему материала, десять-пятнадцать — средних, остальное — короткие, основные тексты и так называемая подверстка и т. п. Всё это планируется, а следовательно, и стандартизуется либо по объективным показателям (типология изданий и программ), либо, если необходимо какое-то отклонение от стандарта, по решению руководства СМИ. И далее это решение, в нужном в каждом случае объеме, доводится собственно до журналистов. Чаще всего с указанием жанра — пятого, собственно журналистского уровня стандартизации.

В газете на угренней планерке (или летучке) сообщается: задание отделу политики — сегодняшнее голосование в Думе, первая полоса, репортаж, 100 строк, одно фото. Время сдачи материала: 16.00.

На ТВ или радио аналогичное: сегодняшнее голосование в Думе, главная новость, репортаж плюс прямое включение на 1,5 минуты, общий объем — 3 минуты, плюс гость в студии по этой теме. Время сдачи: 14.45.

Фактически задается всё: тема, жанр, объем, часто даже фамилии персонажей, которые должны быть процитированы, а порой (при четкой ангажированности СМИ) и то, как тема или проблема должны быть поданы, кто что должен сказать.

Конечно, журналист, работающий на этом конвейере, может проявить инициативу и сделать совсем не то и не так, как его просят. Например, о другом событии, в другом жанре, другим объемом и гораздо интереснее. Но тут возникает несколько проблем.

Сделано нечто очень интересное, но не то, что должно быть в номере, — и никому другому то, что нужно, не заказывалось. Это просто невозможно, провал!

281

«Неожиданный» материал, особенно на телевидении, нужно еще смонтировать, наложить закадровый текст и т. п. А все службы работают над запланированными сюжетами, причем, как правило, в цейтноте. «Неожиданный» материал не планировался в выпуске программы или номере издания, поэтому для него нет места. Нужно что-то выбрасывать, что-то сокращать, переверстывать всю программу или часть номера...

Словом, в журналистике, особенно связанной с ежедневным и почасовым ритмом работы, шаг вправо, шаг влево — это действительно побег с рабочего места, пусть и кратковременный.

Ясно, что в таких условиях только и возможны стандартные формы подачи материалов. На конвейере экспериментаторство недопустимо, оно вне закона, ибо конвейер не может двигаться неритмично. А кроме того, с конвейера не может сойти автомобиль без одного колеса или с колесом нестандартной формы. Даже из-за того, что работники, призванные изготовить и навесить колесо, решили его срочно усовершенствовать или вообще придумать что-то новое. Газета не может выйти с белым пятном вместо одной из статей. Телепрограмма не может прерваться на 1,5 минуты, а затем возобновиться. Покупатели автомобилей, газет и зрители телеканалов ждут за свои деньги: автомобилей с четырьмя колесами; газет, где есть всё, что должно быть в газете; телепрограмм без пустот, длиннот и вчерашних сюжетов.

Вот почему и родились журналистские жанры — удобные в производстве и полезные в потреблении формы журналистских текстов и видеосюжетов.

Но за всеми этими вроде бы формальными причинами стандартизации журналистского труда стоят сущностные аспекты журналистики, ее неразрывная связь с жизнью.

Что в принципе должен сделать журналист (что от него ждет аудитория)? Об этом я уже говорил ранее. Журналист должен немногое: сообщить о случившемся событии, рассказать о нем, вписать данное событие в контекст схожих и иных событий, дать 3~ 4 мнения значимых людей о данном событии, объяснить его.

Сообщить о событии — это информация.

Рассказать о событии — это репортаж.

Дать мнение значимых людей — это интервью.

282

Вписать в контекст и объяснить — это статья.

Четыре жанра рождаются сами собой, ибо они дают возможность представить случившееся и с необходимой, и с достаточной полнотой. Меньше — нельзя, больше — не нужно.

Но как с помощью этих четырех жанров, да еще в заданном и, как правило, весьма сжатом объеме представить редакции, а через нее и аудитории всю полноту жизни?

Этой проблемы не существует.

Ибо жизнь — тоже стандартна. В ней практически никогда не случается того, что когда-либо уже не происходило. Даже события, которые очевидно случились впервые, в основном своем объеме (на 90—95—99%) состоят из повторов постоянно происходящего.

Это относится, если вдуматься, и к падению тунгусского метеорита, и к первому полету человека в космос, и к первому взрыву атомной бомбы — в том числе и к ее применению против людей, и к теракту 11 сентября 2001 года. Я даже не знаю, что можно привести в качестве примера абсолютно нового события.

Что ново в этом подлунном мире? Войны? Госперевороты? Экономические кризисы? Рождения людей? Их гибель? Богатство? Бедность? Преступления? Любовь?

новизна события,

НОВИЗНА СОБЫТИЯ, ЕСЛИ ОНА РЕАЛЬНО ПРИСУТСТВУЕТ, КАК ПРАВИЛО, СВОДИТСЯ К ТРЕМ РЕАЛЬНО ЗНАЧИМЫМ ВЕЩАМ:

• НАУЧНАЯ ИЛИ ТЕХНОЛОГИЧЕСКАЯ НОВИЗНА (ТУНГУССКИЙ МЕТЕОРИТ, ГАГАРИН);

• МАСШТАБ (ХИРОСИМА И НАГАСАКИ 6 И 8 АВГУСТА 1945 ГОДА, НЬЮ-ЙОРК И ВАШИНГТОН 11 СЕНТЯБРЯ 2001 ГОДА);

• ЭМОЦИОНАЛЬНОЕ ВОСПРИЯТИЕ ЛЮДЬМИ, ЧАЩЕ ВСЕГО СВЯЗАННОЕ С НЕОЖИДАННОСТЬЮ СЛУЧИВШЕГОСЯ ДЛЯ БОЛЬШИНСТВА ИЛИ ОТКРЫТИЕМ РАНЕЕ НЕ ПРЕДПОЛАГАВШИХСЯ БОЛЬШИНСТВОМ РАЗУМНЫХ ИЛИ, НАПРОТИВ, ИРРАЦИОНАЛЬНЫХ И ОТТОГО МРАЧНЫХ ПЕРСПЕКТИВ (ГАГАРИН, ЧЕРНОБЫЛЬ, 19 АВГУСТА В СССР, 11 СЕНТЯБРЯ 2001 ГОДА).

Два последних фактора особенно значимы для масс людей, то есть аудитории, а следовательно

— и для журналистики.

Масштаб события, его неожиданность, радужные и особенно трагические перспективы, открывающиеся в результате случивше-

283

гося, — это характеристики, определяющие сенсационность, то есть, строго говоря, ту же неожиданность события, но отнюдь не его сущность, ибо в ней чаще всего нет новизны.

Другое дело, как раздуют журналисты случившееся, какую новизну они ему припишут. Как сделать сенсацию — на этот вопрос очень просто ответить, если учесть то, что уже сказано в этой лекции. Напишите, что такого ранее никогда не было, что этого никто не ждал, что теперь, после случившегося, мир (или страна, или город) перевернутся и всё будет не так, как раньше — гораздо лучше. А еще лучше скажите, что всё будет гораздо хуже. И сенсация готова. Другой вопрос, клюнет ли на нее аудитория, а главное, захотят ли ее раскручивать ваши коллеги из других СМИ.

Настоящих сенсаций, то есть действительно значимого нового, мало. Много того, что до поры до времени скрыто от внимания общества, но новизна и этого весьма относительна. Новизна информации о чем-либо и новизна собственно события — разные вещи.

Давно уже подсчитано, что все произведения, созданные за почти три тысячелетия существования литературы, построены на примерно трех десятках стандартных, так называемых бродячих сюжетов. Неужели в журналистике их больше? Конечно нет, ибо их не больше в жизни.

Давайте разберем, из чего состоит человеческая жизнь, какие значимые этапы (события) включает в себя жизненный (биосоциальный) человеческий цикл.

• рождение;

• детство (опека со стороны родителей);

• учеба (воспитание, обучение);

• взросление (переход к самостоятельной жизни, в том числе общественной);

• социализация (вхождение в определенную социальную группу — более узкое понимание этого термина, чем я давал ранее);

• супружество (создание собственной семьи);

• работа-I (реализация своих способностей);

• работа-II (получение средств для жизни своей и своей семьи);

284

• рождение детей (опека над новым поколением), появление учеников, последователей;

• зрелый возраст — Большая семья (есть всё, что нужно для жизни; уже взрослые дети, еще живые родители);

• распад Большой семьи (уходят дети, умирают родители);

• старость (уход с работы, переход от опеки над другими к необходимости быть опекаемым);

• распад Малой семьи (смерть одного из супругов);

• смерть;

• память (посмертное продолжение жизни в детях, внуках, памяти друзей, в созданном при жизни).

Пятнадцать этапов — больше быть не может, нового не придумаешь. Разве что какие-то этапы жизненного цикла могут быть либо пропущены (нет детей, например) или повторятся несколько раз (два или три брака; радикальная смена работы и пр.). Ибо жизнь не развивается гладко, в ней есть коллизии, проблемы, препятствия, которые необходимо преодолевать. Это тоже есть у всех, но у большинства — в естественных объемах. Такова норма, стандарт.

Но достаточно часто наблюдаются и отклонения от естественной нормы — в лучшую и худшую стороны. Что это за отклонения?

• норма (нет существенных отклонений);

• ненасильственное радикальное сокращение жизненного цикла или многих его элементов (ранняя немощь или ранняя смерть, например, или: не создана семья, нет детей; работа для заработка есть, а для удовлетворения — нет);

• насильственное радикальное сокращение жизненного цикла или многих его элементов (от преступности, военных конфликтов и т. д.);

• умножение этапов жизненного цикла (три-четыре брака, частая смена работы и т. п.);

• внешние перемены — жизнь во время радикальных перемен в обществе (весь жизненный цикл сохраняется, но деформируется вне зависимости от собственной воли) или радикальная смена места жительства;

285

• успех (всё или что-то существенно лучше, чем у других);

• неуспех (прямо противоположное);

• конфликтность (всё идет своим чередом, но каждый раз приходится преодолевать много проблем, перенапрягаться);

• слом (резкое падение после большого успеха, всё приходится начинать сначала);

• несовпадение, фрустрация (внешнее благополучие при глубокой внутренней неудовлетворенности — наиболее понятный пример: супружество отдельно, любовь — отдельно)

• сверхуспех (абсолютное лидерство в чем-то или во всем) и как следствие — слава, «обожествление», превращение твоего частного в общественно значимое.

Соединив графически жизненный цикл с вариантами отклонений от нормы в ходе его развития, мы получаем матрицу фактически всех возможных жизненных ситуаций (см. табл.). Применительно к главной теме нашего разговора я их называю сюжетными узлами журналистики.

Легко увидеть, что эта матрица содержит практически всё, что содержится в материалах СМИ, посвященных жизни конкретных людей. Всего — 165 сюжетных узлов, но в журналистике используются в основном 150, ибо норма, естественно, средства массовой информации не интересует.

Давайте проверим, действительно ли любое событие, в том числе длящееся, может найти свое место в предложенной матрице. Для этого расположим произвольно выбранные события (они обозначены заглавными буквами) в таблице — в тех точках, где находятся соответствующие сюжетные узлы.

История вундеркинда (В) — узлы 3/11 и 7/11.

Крушение поезда с человеческими жертвами и описание тех, кто погиб, (К) — узлы 2/3, 9/3, 10/3 и 14/7 (некоторые сюжетные узлы для данной ситуации фактически идентичны — это доказательство того, что в реальности сюжетных узлов журналистики даже меньше, чем теоретические 150).

Импичмент президента (И) — узлы 7/3, 8/9, 7/9 и 8/9.

287

Даже сенсационная новинка — клонирование человека (Ч), подразумевается 6-м этапом жизненного цикла, то есть содержится в нашей матрице. Прежде всего это узел 1/4.

Что уж говорить о спортивном рекорде (P) —узел 7/6 или 7/11.

Или о случае, когда кто-то потерял все свои сбережения в ходе реформ, (П) — узлы 6/5 и 8/5 и, возможно, 5/5.

Дальнейшую проверку этой лишь отчасти умозрительной и отчасти, естественно, схематизированной (утрированной) матрицы доверяю всем желающим. Кстати, она может быть несколько иной: кто-то иначе обозначит этапы жизненного цикла и насчитает их не 15, а больше. Кто-то по-другому квалифицирует основные коллизии (отклонения от нормы). Но главное: и того, и другого будет не так уж и много — не сотни и не десятки даже. То есть всё равно сюжетных узлов наберется не более двух сотен, а если отбросить содержательные совпадения, то всё равно — те же полторы сотни максимум. Что и требовалось доказать.

А далее — любой журналистский текст вы легко разложите на сюжетные узлы, содержащиеся в моей (или вашей) матрице. В небольших по объему материалах их будет 1—3, в средних — 5—7. В самых больших и сложных, если только, конечно, не написана какая-нибудь семейная сага, — чуть более десятка.

С этим набором стандартных сюжетных узлов, взятых из жизни, и работает журналист, как из кубиков, составляя из них свои тексты. И кубики одни и те же. Да и комбинации их повторяются. Ибо в конечном итоге все крушения всех поездов похожи друг на друга, как и все успешные полеты в космос или все президентские выборы. С точки зрения журналистики, то есть общественного знания и сознания, конечно. Человек, находящийся в эпицентре события, естественно, переживает эти стандартные ситуации как нечто исключительное и абсолютно новое. Но

ЖУРНАЛИСТИКА, ПОЧТИ ВСЕГДА СООБЩАЯ О ЧАСТНОМ, ИНДИВИДУАЛЬНОМ, ПО СУТИ РАБОТАЕТ С КОЛЛЕКТИВНЫМ, ОБЩЕСТВЕННЫМ, МАССОВЫМ.

Ибо массова ее аудитория.

Индивидуальное переживание участника стандартной жизненной ситуации может быть очень сильным и даже представ-

288

лять интерес для журналистики, но лишь в случае резкого отклонения от нормы. Неразделенная любовь — норма. Сильные переживания при этом — тоже норма. Самоубийство от неразделенной любви — резкое отклонение от нормы, а потому привлекает журналистов и становится предметом многочисленных публикаций в СМИ.

Если количество суицидов от неразделенной любви становится значительным (несколько событий в год), то здесь журналистов привлекает уже масштаб. Если два-три самоубийства подряд совершаются новым способом, так, как не совершались ранее, даже если поводы к самоубийствам были более чем банальны, это тут же попадает в поле повышенного внимания общества, а значит — становится актуальным для СМИ.

Так работает сформулированная мною ранее в этой лекции максима.

Но она существует и работает только потому, что есть еще более фундаментальная максима, которую по исторической справедливости надо бы назвать максимой имени Льва Толстого. Он, как известно, начал «Анну Каренину» словами, которые уже должны были всплыть в вашем сознании под впечатлением моих рассуждений и особенно отдельных фраз из этой лекции: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастна по-своему».

По сути Лев Толстой написал именно то, что я хочу доказать в этой лекции.

ЖИЗНЬ СТАНДАРТНА («ВСЕ СЧАСТЛИВЫЕ СЕМЬИ ПОХОЖИ ДРУГ НА ДРУГА»), ПОТОМУ ЖУРНАЛИСТИКА И ОПИСЫВАЕТ ЕЕ ЧЕРЕЗ ПЕРЕДАЧУ СТАНДАРТНЫХ СЮЖЕТНЫХ УЗЛОВ, НО СОСРЕДОТОЧИВАЯ ВНИМАНИЕ НА ЛЮБОМ ОТКЛОНЕНИИ ОТ СТАНДАРТА («НЕСЧАСТЛИВЫЕ СЕМЬИ»). ОСОБО ПРИВЛЕКАЮТ ЖУРНАЛИСТИКУ РЕЗКИЕ ОТКЛОНЕНИЯ ОТ СТАНДАРТА, ОТ НОРМЫ. ОДНАКО И СТАНДАРТНЫЕ ОТКЛОНЕНИЯ ОТ НОРМЫ, И АНОМАЛЬНЫЕ ВСЁ РАВНО ВПИСЫВАЮТСЯ В МАТРИЦУ СТАНДАРТНЫХ СЮЖЕТНЫХ УЗЛОВ ЖУРНАЛИСТИКИ.

Кстати, с точки зрения журналистики, афоризм Толстого нужно бы несколько уточнить, лишив его изящной лапидарности.

ВСЕ СЧАСТЛИВЫЕ СЕМЬИ ПОХОЖИ ДРУГ НА ДРУГА, ВСЕ НЕСЧАСТНЫЕ - ТОЖЕ ПОХОЖИ. НО ЖУРНАЛИСТИКУ БОЛЬШЕ ИНТЕРЕСУЮТ

289

НЕСЧАСТНЫЕ СЕМЬИ, ПОЭТОМУ В СМИ ИЗ НЕСЧАСТЬЯ ДЕЛАЮТ СОБЫТИЕ, А СЧАСТЬЕ - ПРОСТО НЕ ЗАМЕЧАЮТ.

Следствием такого положения вещей, в частности, является то, что есть одна книга, в которой наиболее полно изложены излюбленные журналистские жизненные ситуации. Надеюсь, несколько осмыслив сказанное в этой лекции, вы сами назовете мне эту книгу — при нашей следующей встрече. Если к тому времени не догадаетесь — я дам ответ сам.

А теперь от чисто человеческого перейдем к общественно человеческому, в частности — к политике, ибо матрица сюжетных узлов универсальна не только по отношению к описанию жизни человека. Она применима ко всему, чем интересуется журналистика.

Начало и конец ведь есть у всего. У партий, например.

Вот партия создана (1-й этап — рождение). Вот она пишет себе программу, сначала не совсем удачную (3й — учеба). Вот она впервые участвует в выборах (4-й). Вот создает коалицию (6-й). Вот побеждает на парламентских выборах (7-й, 8-й). Вот делится на два крыла (9-й или 11-й). Вот ее уже нет, но ее постоянно вспоминают — КПСС, например (15-й).

Только отклонения от нормы у партии не всегда такие, как у человека. Норма (1-й) — это скорее одиночество, а не создание семьи, то есть коалиции. Пожалуй, и вся разница.

Хотите взять жизнь страны или государства? И здесь наша универсальная матрица даст все возможные варианты развития их истории. Попробуйте сами на примере хоть США, хоть России, хоть Кот-д'Ивуар.

Более того, в нашей матрице заложены основные, значимые для журналистики (то есть схематичного оперативного описания) этапы и коллизии жизни как общественных идей (либерализм в России, например), так и обычных событий-происшествий. Пожар рождается, разгорается (взрослеет), порождаег другие пожары (семья, дети), либо гасится пожарными (сокращение жизненного цикла). Или гасится неудачно (умножение этапов этого цикла) — разгорается вновь.

В каждом журналистском материале фигурируют, как правило, два-три главных «героя»: человек (люди), общественный

290

феномен (институт, событие, идея) и неожиданное происшествие (госпереворот, крушение поезда) или ожидавшееся событие (очередные выборы, речь президента, бесчинства футбольных фанатов после матча). Комбинация краткосрочной истории (два-три часа, два-три дня, две-три недели) человека или феномена и случившегося с ними события или происшествия — это и есть журналистский материал, набранный из этих трех-четырех взаимодействующих в данном месте и в данный момент времени (здесь и теперь) элементов жизни.

Вот и всё. Просто, стандартно, стремительно.

А теперь, прежде чем вернуться к основным жанрам, стандарту стандартов журналистики, поговорим о времени, феномене, с которым у журналистики воистину свои, особые отношения.

291

Лекция 17. Феномен времени в журналистике