Раздел 7. «ДЕЛО НТВ», ИЛИ БОЛЬШАЯ МЕДИЙНАЯ ВОЙНА

ДОСЬЕ ТРЕТЬЯКОВА

Следующие далее тексты — подборка моих статей, опубликованных в «Независимой газете» с февраля 2000 года по май 2001 года и посвященных Большой медийной войне, то есть борьбе между Кремлем и медиаимперией Владимира Гусинского, которую правильнее было бы назвать (и я ее так называю) олигополией, ибо она объединяла подконтрольные или принадлежащие Гусинскому финансовые, политические и собственно медийные структуры.

В отличие от тех тематически разбросанных статей, что собраны в шестом разделе, я предлагаю рассматривать статьи раздела седьмого как единый текст, описывающий (иногда день за днем) действия противоборствующих в Большой медийной войне «вражеских армий». Предложение мое вполне логично, так как в печатных СМИ того периода никто, кроме меня, не комментировал эти события так регулярно и так подробно.

В чем смысл републикации когда-то актуальных (злободневных) газетных текстов в учебнике журналистики? Осмелюсь утверждать, что в данных статьях не только фиксируется история того периода наиновейшей русской журналистики, который в наиболее очевидной форме обнажил все ее проблемы, но и содержатся некоторые теоретические обобщения, касающиеся журналистики в целом. Обобщения, рожденные той же злобой дня, а потому, может быть, наиболее точные.

Фактически данная совокупность текстов есть спонтанно, то есть не специально, или даже случайно составленный конспект учебника истории и теории наиновейшей русской журналистики или сохраняющий дыхание времени, субъективность момента, зло-

484

бодневную пристрастность черновик моего курса лекций, написанного и позже, и рассудочней, и отстраненней, и, надеюсь, объективней.

Черновик всегда полнее беловой редакции. И во всех смыслах — честнее. Поэтому данный черновик и дополняет мои двадцать шесть лекций, и восполняет то, что, возможно, в лекциях я сознательно или подсознательно опустил.

Словом, тому, кто осилит весь лекционный курс и не устанет от него, я советую прочесть вошедшие в «Дело НТВ» статьи.

Если вы к этому готовы, то учтите несколько важных моментов.

• Как я уже отмечал в своих лекциях, современная статья, как правило, пишется с учетом того, что читатель уже видел комментируемое или анализируемое событие по телевизору. Для данной книги я не могу восстанавливать весь упоминаемый в «Досье НТВ» «реальный видеоряд», то есть пересказывать то, что когда-то случилось. Это слишком увеличило бы и так уже разросшийся объем книги.

Единственное, чем я могу помочь не слишком помнящим или знающим события того периода читателям, так это справкой (см. ниже), в которой перечислены основные эпизоды «Дела НТВ».

• Название «Дело НТВ» удобно и притягивает глаз читателя, однако не совсем точно. В нижеследующих статьях я касаюсь и постепенно пришедшему на смену «Делу НТВ» («Делу Гусинского») «Дела Березовского».

• Всюду, где я находил возможным, сделаны сокращения текстов (иногда крохотные, иногда большие), но такие сокращения, которые ни в чем не искажают содержания статей и конечно же не меняют пафос оригинала.

Тем более исключены какие-либо правки задним числом в оценках как лиц, так и событий.

• Памятуя о том, что в целом настоящая книга является учебником, в текстах статей и этого раздела я позволил себе

485

сделать выделение тех обобщений, которые, на мой взгляд, могли бы войти (а порой, видимо, даже и вошли) в основной (лекционный) корпус книги. Некоторые из этих обобщений внесены мною в реестр максим журналистики, что отмечено тем же шрифтом, что и в курсе лекций.

• Специально обращаю внимание читателей на то, что все статьи данного раздела были опубликованы в «Независимой газете», которая в тот момент возглавлялась мною, но формально входила в медиаимперию (олигополию) Бориса Березовского и считалась его собственностью.

• Нумерация медийных войн, приведенная в данной подборке текстов, расходится с нумерацией (более полной) этих войн, расчисленной мною для шестой лекции курса в целом. Прошу не придавать этому никакого значения.

• Подборке, собранной в «Дело НТВ», я дал еще и обозначение (в подзаголовке) «Досье Третьякова». Это означает только то, что я являюсь автором данных текстов.

Холдинг «Медиа-Мост»: хроника событий апрель 2000 г. - апрель 2001 г.¹

Всю осень 1999 года НТВ и другие СМИ холдинга «Медиа-Мост» вели активную борьбу против Владимира Путина и его политики, особенно в связи с действиями федеральных войск в Чечне. Эта борьба развивалась в рамках предвыборной кампании по выборам в Думу. Активность НТВ несколько снизилась после думских выборов, так как клиенты «Медиа-Моста» в той кампании — партии «Отечество — Вся Россия» и «Яблоко» — проиграли своим конкурентам, но к весне 2000 года возобновилась с но-

¹ В составлении данной хроники неоценимую помощь мне оказала Татьяна Цыгичко.

486

вой силой. Параллельно развивались скрытые от широкой публики процессы, в ходе которых Владимир Гусинский пытался заставить Путина принять его, Гусинского, правила игры.

Непосредственным поводом, который привел к слухам о том, что НТВ скоро закроют, стал показ программы «Куклы», сюжет которой был заимствован из сказки «Крошка Цахес». В роли Цахеса выступала кукла Путина. Программа была сделана в крайне обидной и даже оскорбительной для Путина форме. Это вызвало недовольство Кремля и, судя по всему, переполнило чашу терпения власти.

26 марта 2000 года. Владимир Путин побеждает на выборах и становится президентом России.

I апреля. Ведущий еженедельной информационно-аналитической программы «Итоги» на телеканале, генеральный директор НТВ Евгений Киселев попрощался со зрителями — на «всякий случай».

3 апреля. «Итоги» вновь вышли в эфир — внеочередной выпуск превратился в многочасовой телемарафон. Поводом послужило собрание акционеров НТВ, главным из которых был «Газпром», фактически заменившее всё руководство компании.

26 апреля. Возбуждено уголовное дело о нарушении неприкосновенности частной жизни, нарушении тайны переписки, незаконном получении и разглашении сведений, составляющих коммерческую или банковскую тайну. Дело возбуждено по действиям лиц, работавших в структурах группы «Мост».

II мая. В офисах холдинга «Медиа-Мост», в помещениях компаний «НТВ-Интернет» и «Мемо-нет» в Москве начались обыски, организованные Генпрокуратурой.

13 июня. В Москве арестован председатель Совета директоров холдинга «Медиа-Мост» Владимир Гусинский. В Генпрокуратуре сообщили, что он «задержан в соответствии со ст. 159 УК РФ по подозрению в хищении чужого имущества в крупном размере группой лиц путем обмана и злоупотребления доверием с использованием служебного положения (мошенничество)».

16 июня. Владимир Гусинский покинул камеру следственного изолятора — следователь изменил ему меру пресечения, взяв с него подписку о невыезде.

487

19 июля. По постановлению Генпрокуратуры наложен арест и описано всё имущество Владимира Гусинского, находящееся в его доме в подмосковном поселке Чигасово. В этом поселке имели дома еще несколько высших руководителей «Медиа-Моста», в том числе и Евгений Киселев.

20 июля. Между холдингом «Медиа-Мост» и компанией «Газпром» подписано соглашение об урегулировании задолженности «Моста» «Газпрому». Последний получает пакет акций компаний, входящих в холдинг. Секретный протокол № б к соглашению гарантирует Гусинскому освобождение от судебного преследования.

26 июля. Уголовное преследование главы «Медиа-Моста» прекращено. Гусинский покидает Россию.

7 сентября. Борис Березовский объявил, что Кремль требует от него отказаться от 49% акций крупнейшей российской телекомпании ОРТ.

18 сентября. «Медиа-Мост» выступил с официальным заявлением, обнародовав текст приложения № б к соглашению от 20 июля 2000 года, под которым стоят подписи руководителя компании «Газ-пром-Медиа» Альфреда Коха и министра печати Михаила Лесина. Суть документа заключается в том, что договор «Медиа-Моста» с «Газпромом» об урегулировании задолженности был подписан фактически в обмен на свободу Владимира Гусинского.

Тем временем глава компании «Газпром-Медиа» Альфред Кох заявил, что холдинг «МедиаМост» находится на грани банкротства и что «Газпром» намерен «спасать популярнейшие средства массовой информации».

19 сентября. В газете «Сегодня» опубликовано факсимиле Приложения № б к Соглашению о переуступке и покупке акций от 20 июля 2000 года между ЗАО «Газпром-Медиа» и гр. Гусинским В. А.

18 октября. Альфред Кох объявил, что «Газпром» и «Медиа-Мост» заключили новый договор.

13 ноября. Генеральная прокуратура объявила Владимира Гусинского в федеральный розыск и розыск по странам СНГ, а затем и в международный розыск.

17 ноября. Между «Газпромом» и «Медиа-Мостом» подписа-

488

но мировое соглашение, снявшее все финансовые проблемы между сторонами.

5 декабря. «Газпром-Медиа» отозвал иск о взыскании 248,5 млн дол. с «Медиа-Моста». К этому дню медиахолдинг полностью выполнил условия договора, касавшиеся этого кредита.

12 декабря. Испанская полиция арестовывает Владимира Гусинского по ордеру Интерпола. Генеральная прокуратура России добивается выдачи Гусинского на основании обвинений, выдвинутых против него в связи с долгами «Медиа-Моста» «Газпрому», правительству Москвы и другим организациям.

22 декабря. Владимир Гусинский освобожден испанским судом под залог в 5 млн дол.

25 января 2001 года. Судебные приставы наложили арест на 19% акций телекомпании НТВ. Руководитель «Газпром-Медиа» Альфред Кох заявил, что его компания стала владельцем «контролирующего» пакета акций НТВ и намерена сменить состав директоров НТВ.

25 января. Ведущая программы «Сегодня» Татьяна Миткова вызвана на допрос в Генпрокуратуру.

26 января. Журналисты НТВ собрались у центрального офиса «Медиа-Моста», чтобы поддержать Татьяну Миткову перед ее допросом в Генпрокуратуре. Однако допрос был перенесен на более позднее время — Татьяне Митковой решили задать вопросы на ее рабочем месте в «Останкино». Позднее выяснилось, что допрос Митковой был связан с получением ею в 1994 году ссуды на приобретение квартиры. Сразу после допроса следователь заявил, что по «делу Гусинского» будет допрошено большое число журналистов НТВ и сотрудников «Медиа-Моста». Ведущая программы «Глас народа» Светлана Сорокина, пришедшая вместе с другими журналистами НТВ поддержать Татьяну Миткову, обратилась с экрана к Владимиру Путину с просьбой о встрече. Президент позвонил Светлане Сорокиной и пригласил журналистов НТВ на встречу в Кремль.

29 января. Группу журналистов телекомпании НТВ принял Владимир Путин.

12 марта. Союз журналистов России объявляет о том, что собирается организовать 31 марта в Москве на Пушкинской площади с 12 до 14 часов дня митинг в поддержку НТВ.

489

2 апреля. Несмотря на запрет суда, руководство НТВ провело собрание Совета директоров телекомпании. Генеральный директор канала Евгений Киселев избран главным редактором компании.

3 апреля. Собрание акционеров НТВ избрало новый состав Совета директоров компании. В него вошли 9 человек, в том числе б представителей «Газпрома». Руководителем компании избран Борис Иордан.

В этот же день на значке НТВ на телеэкране появилась перечеркивающая его красная надпись: «Протест». Руководители НТВ заявили, что не намерены подчиняться решениям собрания акционеров.

5 апреля. В ночном эфире НТВ показана документальная запись беседы Альфреда Коха, представляющего интересы «Газпром-Медиа», и журналистов НТВ.

7 апреля. У телецентра «Останкино» прошел митинг в поддержку журналистского коллектива телекомпании НТВ. Между тем канал покинули известный журналист Леонид Парфенов и ведущая вечерних новостей Татьяна Миткова.

12 апреля. Борис Березовский предложил Евгению Киселеву стать генеральным директором телеканала ТВ-б, владельцем которого был Березовский. Киселев дал согласие.

Ночь с 13 на 14 апреля. Журналистам НТВ, лояльным прежнему руководству (Е. Киселеву), запретили вход в редакционные помещения компании. Охрану телеканала сменили сотрудники частного охранного предприятия, нанятые новым руководством. Борис Иордан, назначенный генеральным директором НТВ, заявил, что принял дела компании. Многие журналисты НТВ написали заявления об уходе, но при этом на канал вернулись Татьяна Миткова и Леонид Парфенов.

* * *

Телекомпания НТВ продолжила работу с новым руководством. Сторонники Евгения Киселева перешли вслед за ним на канал ТВ-6, в результате чего этот канал было вынуждено покинуть всё его прежнее руководство и большинство журналистов.

490

Статьи из «Досье Третьякова» ВСЯ ПРАВДА О ПУТИНЕ

ДЛЯ ТЕХ, КТО СЧИТАЕТ, ЧТО «МЫ ЕГО НЕ ЗНАЕМ»

Редакция «НГ», и так не страдающая от недостатка материалов, сейчас буквально завалена статьями на тему «Кто вы, товарищ (господин — в случае наличия у автора некоторых симпатий к и. о.) Путин?».

Ряд таких статей — в дополнение к уже опубликованным в «Независимой» — мы напечатаем в

ближайшее время. Всё — не обещаю: места не хватит.

Но вообще-то лично я уже устал слушать рассуждения о том, что «мы Путина не знаем».

Во-первых, чаще других об этом говорят люди, которые лучше других знают Путина (политики) или уже обладают достаточной информацией, чтобы его знать (политологи).

Например, могу ли я считать, что Евгений Примаков, утверждающий, что «мы» мало знаем о Путине, вполне искренен? Ведь пока Примаков был премьер-министром, Путин работал директором ФСБ. А до того Евгений Максимович контактировал с ним в качестве главы российского МИДа — оба были министрами «со звездочкой», президентскими министрами. Чего же более?

Если «мы» не знаем Путина, то пусть Евгений Максимович нас просветит. Он — не знать Путина не может.

Или Юрий Лужков, в воскресенье тоже заявивший во всеуслышание, что Путин — для него нечто вроде НЛО. Сам за два дня до этого чуть ли не два часа с Путиным беседовал, до того — привечал его на своей инаугурации, до того боролся с ним, как и со всей прочей кремлевской камарильей, всю осень. Не знал, с кем боролся? А еще сокровенная информация лужковских агентов (а ведь каждый крупный политик у нас имеет свою сеть агентов в Кремле, в Белом доме, даже в более укромных местах). И всё не знает?

Нам, простым москвичам, мэр столицы и шеф «Отечества» должен бы рассказать всю правду о Путине, коль скоро мы, простые, сду-

491

ру и от незнания можем за него проголосовать. А Юрий Михайлович от нас ждет правды.

Это какую же правду я, например, могу о Путине рассказать Лужкову или Примакову?

Конечно же все наверху о Путине всё знают. Ну не всё — главное. Не знают только одного, — что, может быть, для них и есть самое главное? — как Путин поступит лично с ними после 26 марта. Это знание, конечно, дорогого стоит, но к всенародной правде о Путине оно имеет небольшое отношение.

Абсурдность затянувшихся рассуждений о Путине как о некой «терра инкогнита» почувствовал даже Евгений Киселев, сам приложивший немало усилий для создания и раздувания этого мифа.

Словно Беллинсгаузен и Лазарев, открывшие Антарктиду, он в воскресных «Итогах» поделился с телезрителями своими первыми впечатлениями об увиденном им где-то на горизонте кусочке белого континента.

Хватит. Надоело.

Если того, что говорит и делает ВВП, кому-то недостаточно, я объясняю для самых бестолковых, что такое этот ВВП и что он будет делать после 26 марта.

Информации для этого более чем достаточно. Более чем.

И интерпретировать ее легко. Как и о большинстве других политиков — с нашим-то опытом «краткого курса ельцинизма»!

Конечно, не всё, о чем сегодня говорит Путин, завтра он будет делать. Как и тот же Юрий Лужков. Стань Лужков президентом, не взялся же бы он штурмовать Перекоп и давать независимость Чечне. Но, с другой стороны, ясно, что ОРТ у Березовского отобрал бы, Доренко оттуда выгнал, поставил бы Хинштейна (то-то плакали бы старушки по Сергею Леонидовичу, как ныне по Игорю Леонидовичу Кириллову) — сделал бы, словом, сплошной ТВ-Центр.

Но вернусь к Путину.

Что мы о нем уже знаем? Немало.

Он выходец из КГБ-ФСБ. Молод. Работоспособен. Трудился вместе с либерал-радикалами. Как политик и функционер сформировался не в советское время, даже не в перестройку — в период ельцинских реформ.

Он жестче, чем мягкий генерал Бордюжа, за что и получил его место шефа Совета безопасности.

492

Он назван Ельциным преемником — более того, Ельцин фактически в его пользу отказался от власти. Кандидатура Путина была одобрена Семьей.

Он жестко, несмотря на нарастающую критику, провел операцию в Чечне.

Он сказал, что террористов будет мочить даже в сортире, хотя это не эстетично и, судя по всему, есть нарушение права террористов на свободное справление нужды.

Он сто раз повторил, что вопрос целостности России не обсуждается. И уже десятки раз повторил слова о своей приверженности рыночным реформам, правам человека и гражданским свободам.

Кроме того, он обнародовал свою большую и весьма показательную статью.

Я могу перечислять еще десятки примеров вполне определенных слов и дел Путина. Но и сказанного хватит — любой легко вспомнит остальное.

Теперь — что такое Путин? Ответ главный, вбирающий в себя всё остальное: Путин — государственник, или державник. Всё иное в нем, включая знание немецкого языка, катание на горных лыжах, посещение церкви, дочек, играющих на скрипке, встреч с Михалковым-Кончаловским и Гергиевым и прочая и прочая, — второстепенное.

Что будет делать Путин после 26 марта?

Он будет делать всё, что будет полезно с его точки зрения для укрепления России как государства и как нации. Всё. Этой главной цели будет подчинена вся его деятельность.

Но он будет делать это «всё» не просто по собственному хотению, а:

• исходя из реальных возможностей России (если чеченских террористов можно добить, то будем их добивать, а с Советом Европы, менее значимая проблема, разберемся — не в смысле «мочения» — потом);

• исходя из того, что эффективно сегодня для укрепления России как государства и нации: если эффективна либеральная экономика — будет либеральная; если выяснится, что эффективнее мобилизационная, — будет мобилизационная;

• исходя из реальных условий, в которых существует сегодня

493

Россия в мире, и правил игры, принятых в этом мире: открытость границ, Интернет, глобализация, гражданские свободы, права человека, свободные СМИ и т. п. Путин знает, что железного занавеса давно нет и воссоздать его невозможно; что властного ресурса на введение диктатуры ради отложенной демократии в стране просто нет; • наконец, исходя из того простого постулата, что «правила игры» в мире создают сильные, а выполнять их заставляют слабых. Сами же сильные в случае нужды (угрозы своим интересам) эти правила нарушают. Иногда беспардонно — врубая для прикрытия пропаганду на всю мощь (Косово), иногда скрытно, иногда, что особенно модно сейчас, точечно. На сей случай (нарушения «правил игры») есть и специальное правило. Собственно, я его уже сформулировал: для того чтобы нарушать «правила игры», нужно быть сильным или (примечание первое и оно же последнее) казаться сильным.

Что здесь неясного? Какая «терра инкогнита»?

Может быть, вам нужны конкретные ответы на совсем уж конкретные вопросы?

Можно и конкретные.

Попытается ли Путин освободиться от пут Семьи и олигархов?

Непременно.

Будет ли Путин нарушать права журналистов?

Не будет. Если только это не зарубежный журналист без документов, вступающий в контакт с врагом, в результате чего солдаты армии России выглядят не как освободители (на своей территории), а как исчадия ада.

Почему в этом случае Путин будет действовать так? По той простой причине, что для него целостность России есть условие сохранения России и государства в ней, есть необходимое условие для того, чтобы в этой России была свобода слова. Свобода слова без России Путину не нужна. Нужна только вместе с Россией.

И по второй, еще более простой, но не менее важной причине: потому что солдаты на смерть за свободу слова не пойдут (а войны без смертей не бывает — это не Путин придумал). А пойдут они на смерть (и генералы их — даже под осуждающими взорами матерей — по-

494

шлют на возможную смерть) за Родину и за жизнь своих семей. В любой стране мира, а не только в России.

Что здесь непонятного?

На днях я слышал (или читал) рассуждения одного журналиста об аморальности российских властей в истории с Бабицким, что не ново. Ново было то, что этот журналист тут же дал эталонный, как ему казалось, пример обратного свойства — пример сверхгуманизма. Естественно, американский. Пример был такой: фильм Спилберга «Спасти рядового Райана», где, как известно, американцы проводят спе-цоперацию по спасению солдата, потому что он — единственный сын у своих родителей, американцев же. Журналист-гуманист даже не заметил, что данный пример, мало того что сравнивает киносказку с реальной жизнью (у нас вообще «гуманисты» знают Америку только по кинофильмам), — этот пример, напротив, свидетельствует в пользу Путина или тех, кто занимался делом Бабицкого в наших реальных условиях. Они тоже спасали российских солдат для страны и для их родителей, жертвуя всем остальным. Фильм Спилберга ведь не называется «Спасти журналиста Райана». И уж тем более не «Спасти русского журналиста Райана».

Я знаю, почему четыре гиганта мысли и столпа русской демократии (Чубайс, Касьянов, Кириенко, Титов) стушевались в Давосе, когда из зала прозвучал вопрос: «Что такое Путин? Чистый ли он лист и кто будет на этом листе писать?» Не потому, что они не знают, что такое Путин. Они постеснялись сказать правду. И еще им показалось, что их не поймут. А также им почудилось, что ВВП не понравится, если о нем скажут правду.

Я не стесняюсь. Мне не кажется, что меня не поймут, — я знаю, что многие не захотят понять. Мне всё равно, понравится или нет ВВП то, что я написал.

Две ремарки в конце.

Первая. Владимир Путин — очевидно современный русский политик западного толка, то есть он ценит силу и знает, когда общественным мнением можно пренебречь, а когда нельзя.

Вторая. А что бы сделали (даже в фильме Спилберга) американцы с теми, кто отрезал бы голову американскому солдату Райану? Может, тогда и сюжет фильма был бы другой?

Что вам еще сказать о Владимире Путине?

495

По-моему, вполне достаточно, чтобы каждый мог осознанно принять решение, голосовать за него

или нет.

P.S. Есть еще вопрос о том, скорее перегнет (в смысле авторитаризма) ВВП палку или скорее недогнет? Интересный и важный вопрос. Но ответ — до следующего раза. Нельзя же сразу столько правды нашим несообразительным политикам. Пусть пока переварят уже сказанное.

18 февраля 2000 г.

ПОЧЕМУ «МЕДИА-МОСТ»?

Власть пока еще борется с олигополией, а не с независимыми сми

Большой и легко прогнозируемый резонанс вызвала силовая акция неизвестного числа российских спецслужб против ряда нежурналистских структур холдинга «Медиа-Мост».

Все, кто должен был сказать, что это наступление на свободу слова и попытка запугать независимые (некоторые уточняли — последние независимые) СМИ, произнесли соответствующие слова.

Все, кто должен был сказать, что это попытка ограничить незаконную деятельность корпоративной спецслужбы группы «Мост», дали такое объяснение.

Руководители группы «Мост» и холдинга «Медиа-Мост», что также легко прогнозировалось (во всяком случае, должно было бы прогнозироваться), тут же были затребованы конгрессом США для выяснения степени угрозы свободе СМИ в России. Уверен, что степень угрозы будет признана большой, если не чрезвычайно большой.

Секретариат Союза журналистов России принял заявление, характеризующее проведенную операцию «как антиконституционный акт государственного произвола с целью запугать независимые средства массовой информации» и подписанное, помимо руководителей Союза и ряда малоизвестных лиц, руководителями СМИ самого холдинга «Медиа-Мост» и ряда, как сейчас принято выражаться, аффилированных изданий.

«Общая газета», сама наделившая себя миссией хранительницы и верховного арбитра моральности отечественной журналистики и по

496

сему случаю не устающая повторять, кто чьим рупором является и кто кому принадлежит или служит, но, правда, забывающая сообщить даже своим читателям о том, каким образом и в каких объемах представлены в структурах, ее издающих, интересы Владимира Гусинского и московской мэрии, готовит свой очередной экстренный выпуск «Ба-бицкий-2», где, как всегда, скажет всю известную ей правду о других.

В этом обилии предсказуемых и монотонных слов печально только одно: никто, включая представителей власти, не рассказал — по крайней мере до сих пор — об истинных причинах произошедшего. А без знания причин трудно оценить, угрожает ли что-либо свободе слова и печати в России или нет. Без этого знания (игнорируемого намеренно или по недомыслию — не важно) все слова, произнесенные или написанные в последние дни, являются не более чем пропагандой людей посвященных или эмоциями профанов. Но в любом случае — не правдой. А это не на пользу нашей общественности, да и нашим политикам, которые что-то больно робки стали в последнее время в словах, прекрасно всё понимая (в большинстве своем) на деле.

Это одна причина, по которой я пишу эту статью вослед уже прошедшим комментариям (правда, в момент акции меня не было в Москве). Есть и вторая, по-своему не менее существенная.

Месяца два-три назад в одной публичной дискуссии, в которой участвовал и Евгений Киселев, я в ответ на вопрос, что будет для меня показателем наступления реальной, а не мифической угрозы свободе СМИ в России, сказал: в силу сложившихся в настоящий момент обстоятельств таким показателем для меня будут опять же реальные, а не мифические репрессии против НТВ.

Я и сейчас остаюсь при этом убеждении. Более того, я считаю, что репрессии против собственно НТВ и других СМИ «Медиа-Моста», что бы они ни писали и ни говорили, будут, если такое случится, не только преступлением, но и ошибкой власти. Такие репрессии не являются ни необходимыми, ни неизбежными в системе управляемой демократии, очевидно наступившей в России, и не только не помогают, а, напротив, вредят реальному укреплению реальной государственной власти в стране.

Однако проведенная против «Медиа-Моста» силовая акция не является началом таких репрессий, хотя по ряду внешних признаков

497

опасно (но для самой власти) балансирует у этой грани. Так что тревогу бить рано.

Чем же тогда эта акция является?

Удар по олигополии Гусинского

Да, целью акции устрашения (это определение верно) является не НТВ или даже сам холдинг «Медиа-Мост», а вся олигополия Владимира Гусинского.

Термин «олигополия» применительно к современной России, насколько мне известно, ввел в нашу политологию Андраник Мигранян. Он много раз утверждал, что одной из главнейших проблем России сегодня является отсутствие субъекта власти, а точнее говоря — наличие многих субъектов, оспаривающих прежде всего у Центра, у Кремля, власть в стране. Такими главными оппонирующими или прямо оппозиционными Кремлю, президенту — легитимному носителю власти субъектами являются, с одной стороны, губернаторы и президенты республик в составе РФ, а с другой — олигополии, то есть возглавляемые так называемыми олигархами финансово-промышленные группировки, которые, однако, не ограничивают свою деятельность сферой бизнеса, а пытаются активнейшим образом заниматься политикой в самом широком смысле этого слова.

Политикой, то есть борьбой за власть. Политикой, то есть влиянием на общественное мнение. Политикой, то есть борьбой с неугодными им политиками и государственными структурами.

Мощная бизнес-группа — это всего лишь субъект экономической жизни и лоббирования своих бизнес-интересов в госструктурах.

Олигополия — это государство в государстве, это структура, направленная на подчинение власти в России своим интересам. Именно поэтому в олигополию входят не только предприятия и банки, но и весь набор СМИ (в первую очередь телевидение), аналитические службы, занимающиеся политическими, а не бизнес-проектами, собственные вооруженные спецслужбы (охрана, разведка, в том числе и политическая, иногда — группы по осуществлению репрессий против оппонентов и соперников).

Бизнес-группа хочет получать максимальную прибыль и обеспечить себе победу в конкурентной борьбе. Олигополия борется за власть, в том числе — власть государственную.

498

Все российские олигархи создали в той или иной степени развитые и развернутые олигополии. Все участвуют в конкурентной борьбе на политическом поле. Все пытаются проводить своих кандидатов в депутаты, губернаторы и даже в президенты.

Вся разница в том, что одни олигополии (1) отошли от прямого участия в политической борьбе, свернув соответствующие структуры; (2) ограничиваются политической борьбой только в рамках легальных избирательных кампаний; (3) не привлекают к борьбе на российском политическом поле своих зарубежных контрагентов; (4) не оспаривают цели и содержание главных направлений внешней и внутренней политики Кремля.

А другие — этого не делают. Более того — делают прямо противоположное.

Справедливо или несправедливо, но Кремль относит империю Владимира Гусинского к олигополиям второго типа.

И главный показатель здесь конечно же позиция по Чечне — болевой точке нынешней политики Кремля. А также методы борьбы против тех или иных государственных структур и отдельных чиновников.

Если отдельный журналист одной отдельно взятой газеты, засунув диктофон под рубашку, записывает при случае секретные разговоры министра внутренних дел, то это называется расследовательская журналистика. Но если то же самое делается с помощью службы безопасности, которой по определению нет и не должно быть в газете, некоего медиахолдинга, то это уже разведка, а не журналистика.

Если группа журналистов одного телеканала ведет расследование предполагаемого участия российских спецслужб в организации взрывов в Москве, опрашивая свидетелей и сотрудников спецслужб, то это опасная, но журналистика.

Если тем же самым занимается собственная разведслужба олигополии, реализуя потом добытую информацию через свои же СМИ, то государство не может не относиться к этому как к антигосударственной деятельности.

Причем даже в том случае, когда министр внутренних дел заслуживает немедленного увольнения, а государственная спецслужба действительно организовала взрывы.

Я не утверждаю, что структуры, входящие в «Медиа-Мост», этим занимались. Я утверждаю, что именно в этом, судя по всему, их подо-

499

зревает власть, считая дальнейшую деятельность такой олигополии угрозой государству.

Исходя из сказанного, ясно, что акция устрашения против «Медиа-Моста» была проведена не для затыкания рта журналистам НТВ или газеты «Сегодня», а имела одну из следующих целей (или все в какой-то комбинации):

• принуждение руководства группы «Мост» к отказу от деятельности, прямо направленной, по мнению власти, против отдельных государственных структур, госчиновников и государственной политики вообще;

• принуждение к отделению медиаимперии «Моста» от других составляющих этой империи;

• принуждение Владимира Гусинского к выезду из России, с тем чтобы вывести его из состава активных участников игры на российском политическом поле;

• принуждение Гусинского к отказу от контрольных пакетов акций СМИ, входящих в его олигополию, дабы информация, получаемая Гусинским, не транслировалась на всю страну его СМИ, сохраняющими для многих репутацию независимых.

Конечно же именно это является целями и мотивами поведения федеральных структур, задействованных в акциях против «Медиа-Моста».

И в этом есть логика.

По определению политическая борьба в демократическом государстве разрешается как:

• легальное участие в выборах, в том числе и путем поддержки, включая медийную, тех или иных легальных партий или кандидатов;

• деятельность легальных СМИ, что предполагает и журналистские расследования;

• персональную политическую и лоббистскую деятельность.

Всё остальное воспринимается в любом государстве, в том числе и демократическом, как политическая деятельность либо нелегальная, либо антигосударственная, то есть и в том, и в другом случае незаконная.

500

Другое дело, есть ли для такой оценки в каждом конкретном случае основания и доказательства.

Чем всё кончится?

Победить государство нельзя. Точнее говоря, можно, но лишь свергнув власть в этом государстве или захватив ее персонально.

Любая олигополия слабее государства — поэтому она должна проиграть. Это относится и к олигополии Гусинского.

Путин — не ставленник этой олигополии, следовательно, не собирается ей подчиняться. Однако олигополия может собрать и вынести на суд общественности через свои СМИ убийственный компромат на высших чиновников государства. Тогда она победит в глазах общественного мнения, а потому станет

— в условиях демократии — неприкасаемой. Но «мелочи» здесь не подойдут. Единственное, на чем в данном случае может победить олигополия Гусинского, — это если она предоставит публике доказательства причастности ФСБ к взрывам домов в Москве и Волгодонске.

Если такая информация у этой олигополии есть и если эта информация реальна (или, по крайней мере, убедительна), то окажется, что, во-первых, эта олигополия сражалась не за свой, а за общенациональный интерес; во-вторых, что она честнее власти в главном, а не в деталях.

И в этом случае победа олигополии не гарантирована, но, по крайней мере, у нее есть шанс не проиграть вовсе и добиться конкретных кадровых изменений. И, безусловно, выглядеть в глазах всего мира как сила, противостоящая злу.

Вывод: либо олигополия представляет общественности доказательства причастности российских спецслужб к взрывам в Москве и Волгодонске, либо она проигрывает.

Борьба, таким образом, идет на выживание олигополии Владимира Гусинского в целом, а отнюдь не входящих в нее СМИ. И не в СМИ сейчас дело — этого нельзя не понимать, особенно журналистам и политикам. Хотя именно через СМИ холдинга «Медиа-Мост» демонстрируется для широкой общественности «непримиримость» данной олигополии.

Отдельно взятые СМИ могут выступать против «войны в Чечне». И могут даже страдать за свою позицию — хотя до сих пор никто, в общем-то, не пострадал. Даже действующая на российском полити-

501

ческом поле американская радиостанция «Свобода». Но позволить олигополии выступать против политики государства в таком вопросе ни одно государство не может. Ибо олигополия — это не группа людей, а готовая к взятию власти структура. Нечто большее, чем даже партия.

Конфликт должен быть разрешен. Иначе будет разрушено само государство.

А СМИ могут и остаться. Особенно если будут отделены от олигополии.

Синхронность

Конечно же не случайно, что за акцией против «Медиа-Моста» последовало обнародование указа Путина об образовании семи федеральных округов — это уже начало борьбы с олигополиями губернаторов, в которые (олигополии) также входят и деньги, и политические структуры, и СМИ, и спецслужбы (прежде всего — местные УВД).

Это доказывает, что Путин взялся за дело серьезно.

Речь идет о власти в стране, а не о свободе СМИ, например, региональных, которые и так несвободны.

Вопросы напоследок

Почему «Медиа-Мост», почему Гусинский?

Видимо, потому, что Кремль ощутил, что даже после конституирования новой власти эта олигополия продолжает с ней бороться.

Видимо, и потому, что надо было с кого-то начать, чтобы показать другим олигополиям: ваше время кончилось. Начинайте отделять политику от бизнеса и ликвидируйте все нелегальные рычаги своего влияния на политику.

Видимо, потому, что остальные олигополии не оспаривают законность новой власти и ее действий в стратегических, по мнению власти, направлениях (политика на Северном Кавказе).

Есть ли угроза для журналистов СМИ, входящих в холдинг «Медиа-Мост»? Сейчас нет, ибо акция направлена не против них. Но они поставлены перед выбором: либо они будут служить своей олигополии, если она не смирится, либо нет. Вопрос в том, осознают ли журналисты данной олигополии этот выбор и уверены ли они в правоте своей олигополии?

16 мая 2000 г.

502

«ПУТИН - СЛАБЫЙ ПРЕЗИДЕНТ»

Об этой мифологеме (или правде?) и еще об НТВ

(НЕМНОГО ЛИЧНОЕ, НО БОЛЬШЕ ОБЩЕСТВЕННОЕ)

Новейшая политическая мифологема, которую неминуемо предстоит либо подтвердить, либо опровергнуть своими действиями Путину, предельно ясна: Путин — слабый президент и слабый человек. Цели использования этой мифологемы тоже ясны:

• во-первых, доказать, что он управляем Семьей и, следовательно, несамостоятелен;

• во-вторых, заставить его, пытаясь доказать обратное, делать не то, что он делает, а также вынудить, демонстрируя силу, совершить какую-нибудь грубую ошибку;

• в-третьих, уязвить человеческое самолюбие Путина и тем самым деморализовать его;

• в-четвертых, подорвать веру в «сильного Путина», а следовательно, и поддержку его у населения.

Надо признать, что доказательная база тех, кто и открыто (на публику), и в аппаратных коридорах рекламирует эту мифологему, основательна (по крайней мере, внешне). Вот лишь ряд основных аргументов из этой базы:

• Путин не решился заменить Касьянова, «человека Семьи», на определенном для него Семьей посту главы правительства;

• Путин не решится на радикальное обновление правительства, опять же из-за того, что предыдущий состав «утвержден Семьей»;

• Путин не решается спорить с генералами, которые не позволяют ему начать мирные переговоры с Масхадовым;

• Путин зависит от ФСБ, а потому всюду расставляет выходцев из этой спецслужбы, они же заставляют его вести наступление на независимые СМИ;

• Путин не борется с олигархами, потому что они «члены Семьи», а только с Гусинским, потому что он «не член Семьи»;

• Путин отстраняется от разрешения экономических споров

503

(например, алюминиевой сделки), потому что и зависит от олигархов, и боится их; • Путин запутался в Чечне, и теперь, когда его «надежды на быструю победу» не оправдались, он вообще не знает, что там делать.

Это далеко не всё. На подходе, например, обвинение в зависимости от русских националистов и, следовательно, в антисемитизме. Эй, вы, там, в Кремле, готовы к этому?

Я не буду сейчас разбирать истинную основательность каждого из этих утверждений.

Просто признаю, что список внушителен, выглядит убедительно, следовательно — ведет к доказательству того, что противники Путина стараются доказать и в чем некоторые его сторонники опасаются убедиться на собственном опыте.

Признаю также, что некоторые из этих утверждений очень похожи на правду.

Так или иначе — одной из главных задач Путина и его команды сегодня является опровергнуть этот миф, если это миф, и максимально быстро изменить эту правду, если это правда.

Слабый президент — плохо вообще. Президент, кажущийся слабым, — плохо в квадрате, даже если он на самом деле силен. Кажущихся слабыми не уважают, третируют, высмеивают. Эта кампания против Путина явно начата частью элиты. Когда она произведет соответствующий эффект на население, будет поздно.

Но и силу надо демонстрировать с умом.

Если она проявится в радикальном обновлении кабинета и администрации президента, пусть даже порой вопреки человеческим обязательствам и профессиональным достоинствам некоторых из тех, кого придется отправлять в отставку (не меняя их, разумеется, на менее профессиональных людей), это правильно и необходимо.

Если демонстрация силы проявляется в тех шагах, которые автоматически и легко трактуются как наступление на демократию, свободу слова или как ущемление прав «нелюбимых», «не своих», в пользу «любимых», «своих», здесь надо тщательнейшим образом взвешивать, на какой шаг и когда нужно идти, с каким подождать, а от какого и просто отказаться.

504

Пример у всех на глазах. Акция устрашения, направленная конкретно против империи-олигополии Гусинского и в назидание другим функционерам и СМИ этой империи, была тут же притворно трансформирована в акцию устрашения «независимых СМИ». А многие и искренне в это поверили. А уж о том, как успешно раскручивает «Медиа-Мост» эту акцию во благо себе — и говорить не приходится. Обыгрывает Кремль на каждом повороте. Обыгрывает — и обыграет окончательно, вплоть до того, что Клинтон во время визита в Москву поставит этот вопрос перед Путиным. Путину надо бы уволить разработчиков этой операции, ибо в таком эффекте виноваты они, а Гусинский лишь использует их ошибки.

А вот если это действительно «акция устрашения свободных СМИ» — то это глупость, преступление и ошибка одновременно.

Лично я пока так не считаю, хотя и исключить возможности этого не могу.

Не считаю пока так я по многим причинам, а дополнительно уверился в этом после своего участия в программе «Глас народа» Евгения Киселева, вышедшей в эфир во вторник вечером. Думаю, многие читатели «НГ» эту передачу видели.

Несколько замечаний должен об этой передаче сделать. О чем, кстати, предупредил Евгения Киселева после ее окончания, сказав ему, что так вести передачу нечестно. Не сказал об этом в эфире вот почему: во второй, завершающей части программы, после рекламной паузы, Евгений Киселев умудрился ни разу не дать мне слова, хотя именно НТВ пригласило меня на эту передачу в качестве одного из двух главных участников, о чем сам ведущий сказал в ее начале и что подтверждается традиционной для «Гласа народа» рассадкой приглашенных в студии.

Ожидаемый упрек «после драки кулаками не машут» я отметаю. Киселев, будучи хозяином передачи, вел ее как хотел и в ту сторону, в которую намеревался. В этом у меня сомнения не было и до ее начала. Нет и претензий. В конце концов, каждый имеет право на защиту своих интересов, да еще на своей площадке, всеми разрешенными и даже некоторыми не вполне разрешенными методами.

Но есть пределы «неразрешенного». Киселев, зная меня, предполагал, что я не буду перебивать других. Но я, тоже давно зная Евгения Киселева лично, все-таки не мог предполагать, что он воспользуется знанием меня, чтобы не дать мне сказать ни слова в течение всех последних 20 минут 45-минутной передачи.

505

Сразу после нее один мой знакомый, телевизионщик, позвонил мне и спросил: «Это что, был не прямой эфир? Они тебя в конце вырезали?» Нет, не вырезали.

Я не собираюсь сейчас доспоривать с некоторыми участниками передачи и с самим Евгением Киселевым. Я хочу лишь акцентировать внимание на основных методах ведения этой передачи, не останавливаясь на сомнительных во всех смыслах трюках ведущего — типа неожиданного утверждения в начале, что я приглашен в эфир вместо представителей спецслужб, которые «совершили налет» на «Медиа-Мост», или, мягко выражаясь, поразительно пошлой его реплики в конце: «Не заводите глаза, Виталий Товиевич».

А основные методы следующие <...>:

• я объясняю, по какой, на мой взгляд, логике действовали инициаторы акции, — мои слова тут же трактуют как оправдание этой акции;

• я говорю, что считал бы реальные, а не мифические репрессии против НТВ показателем наступления на свободу слова в России, но пока вижу лишь атаку на олигополию Гусинского и на него лично,

— мои слова тут же переворачивают как одобрение «репрессий» против СМИ, входящих в данную олигополию, хотя сам факт выхода в свет вторничного «Гласа народа» доказывает отсутствие каких-либо репрессий;

• я объясняю, почему, на мой взгляд, целью акции Кремль выбрал Гусинского, — мое объяснение трансформируют в поддержку судов над Бухариным и Зиновьевым.

Словом, прием распространенный: если не можешь добиться от собеседника того, что тебе нужно, то даешь выгодным тебе участникам разговора извратить его мысли и слова, а ему самому, дабы он не смог возразить, просто не предоставляешь возможности выступить. Это такая цензура — без ножниц, цензура утонченная. Киселев слишком опытный телеведущий, чтобы не суметь, как он мне сказал после передачи, дать мне слово в последней двадцатиминутке.

Все-таки средства не только оправдывают цели, но и объясняют их, разоблачают.

506

Если меня, никак не причастного к «налету», не оправдывавшего его, более того — утверждавшего, что сохранение профессиональной свободы НТВ (но не империи Гусинского или любой другой империи-олигополии, включая и олигополию Березовского) есть условие сохранения демократии, даже управляемой, пытаются тут же представить сторонником свертывания свободы СМИ, а чтобы аудитория, не дай бог, не разуверилась в этом, не дают возможности (внимательно следя за моим поведением, даже за движением моих глаз) отреагировать на финальный раунд довольно однообразной по позициям дискуссии, то именно это и называется несвобода, неплюрализм, недемократичность поведения.

Вот что я имел в виду, когда после эфира сказал Евгению Киселеву, уже не ограниченный его «ведением дискуссии»: «А все-таки это нечестно».

Нет, в «НГ» мы себе такого не позволяем, хотя «НГ» и входит в олигополию Березовского. Ни один журналист не посмел бы у меня не дать слово оппоненту, да еще приглашенному редакцией.

И если НТВ в лице своего Главного Журналиста и одного из своих Главных Руководителей не стесняется демонстрировать это публично, то у меня возникает вопрос: а что же «Медиа-Мост» или группа «Мост» вообще не стесняется делать непублично?

Евгений Киселев упорно делал вид, что не понял содержания моей вторничной статьи, на которую многократно ссылался.

Может быть, действительно не понял. Может, я невнятно ее написал.

Тогда напишу совсем уж внятно.

Все гадали, с кого из олигархов Путин начнет после своей инаугурации? И все мечтали, чтобы не с его олигарха. А некоторые подсказывали, НТВ в том числе: надо начать с Березовского.

Но Путин начал с Гусинского. Обидно, я понимаю. Хотелось, чтобы с Березовского. И на нем же закончил.

Это бы и случилось. Если бы президентом стал Примаков или Лужков. Что поделать, если не случилось. Сочувствую Владимиру Александровичу, но при чем здесь свобода независимых СМИ?

А если бы спецслужбы (даже при Примакове или Лужкове, да и при том же Путине) разгромили офис не Гусинского, а Березовского, сказали бы журналисты НТВ, что это угроза свободе слова в стране и независимости «Независимой газеты»?

507

Нет, не сказали бы.

Собственно, все сравнения уже проведены жизнью. Когда заводили уголовное дело на Березовского, обыскивали его фирмы, включая и службу безопасности, работавшую с «Сибнефтью», «НГ» ни разу не написала, что это угроза свободе слова в России вообще или хотя бы попытка заткнуть рот «НГ». Ни разу.

И не только потому, что идеологическая дисциплина в медиаимперии Березовского ниже, чем в медиаимперии Гусинского.

Мы не писали этого потому, что это не было бы правдой.

А НТВ — по другой причине.

Гусинскому не повезло. Лично я ему не желаю зла, а желаю вывернуться, что, кстати, он пока удачно делает.

Тем более я желаю профессиональной свободы и независимости НТВ, а также того, чтобы именно НТВ, «Эхо Москвы», газета «Сегодня», журнал «Итоги» вышли из последних передряг без всяких потерь.

Но защищать олигополию Гусинского я не намерен.

Ибо считаю, что олигополия Гусинского (но не НТВ), как и Карфаген, должна быть разрушена. Так же, как и олигополия Березовского. Как все олигополии в России.

Пусть кто-нибудь из руководства НТВ скажет то же самое в эфире. Можно в обратном порядке.

<...>

18 мая 2000 г.

«ДЕЛО ГУСИНСКОГО» ПРОТИВ «ДЕЛА ПУТИНА»

Второе открылось вслед за первым — исход неясен

Арест Владимира Гусинского поставил много вопросов. В часы, прошедшие с момента ареста, ответы на них выстреливаются разными людьми безостановочно и чаще всего безапелляционно. Лейтмотив большинства тех ответов, которые звучат громко, однозначен: власть во всем не права, Гусинский прав во всем.

Тот, кто осмеливается сказать противоположное (таких я пока почти не слышал) или даже просто пытается употребить хотя бы слова «возможно», «надо разобраться», подвергается остракизму либо осмеивается. В лучшем случае как глупец. В худшем (и более распространенном) как пособник спецслужб, гонитель свободы печати и во-

508

обще едва ли не один из виновников того, что Владимир Гусинский оказался за решеткой.

Типичная ситуация, когда возможны только две расшифровки произошедших событий и вызванных ими комментариев и оценок: либо мифом является невинность Гусинского, либо, напротив, полностью сфабрикованным и незаконным (то есть мифом же) является «дело Гусинского».

Какие бы нюансы в данном столкновении этих двух мифов, или двух правд, или одной правды и одного мифа, или двух полуправд и двух полумифов не имелись в реальности, в массовом сознании в конечном итоге останется только что-то одно из двух: (1) Гусинский прав — власть нет; или (2) власть права — Гусинский нет.

Правда (если даже это неправда) останется за тем, кто победит в борьбе юридической, политической и пропагандистской. Победителей не судят — это как раз случай «дела Гусинского». И «дела Путина», возникшего одномоментно.

Случай беспрецедентный для истории России последнего десятилетия. Беспрецедентный по всем параметрам. Ибо даже в сходном по громкости деле о «коррупции в Кремле» во всех его ответвлениях, с не менее громкими фигурантами арестован никто не был.

Самая модная формула, звучащая из уст тех, кто не имеет непосредственного отношения к группе «Мост», или холдингу «Медиа-Мост», или лично к Владимиру Гусинскому, следующая: я Гусинского не люблю (вариант: меня Гусинский не любит), но истина мне дороже... и далее — минимум аргументов и максимум утверждений.

Если сотрудникам (некоторым) «Медиа-Моста» простительны понятные в данной ситуации однобокость и даже — в зависимости от темперамента и иных психофизических качеств — либо истеричность, либо агрессивность, либо катастрофичность, либо приписывание всех доблестей свободной прессы исключительно своим СМИ, а страха — тем, кто не вышел на два митинга на Пушкинскую площадь и не вложил свой логотип (но не слова или мысли) в очередной внеочередной номер «Общей газеты», то от тех, кто по профессиональному или политическому статусу в данном случае мог бы прояснить публике, да и самим себе суть происходящего, хотелось бы услышать нечто более внятное, чем заклинания. В

конце концов — это их общественная миссия.

509

Я не буду ни клясться в любви к Владимиру Гусинскому, ни тем более присягать на ненависть к нему. Именно потому, что сегодня и то и другое мешает (хотя бы внешне) объективности. О любви и ненависти как-нибудь потом — когда Владимир Александрович будет на свободе.

Собственно, этого я ему сегодня больше всего и желаю. А именно: не только как можно быстрее покинуть следственный изолятор (в просторечии — тюрьму), но и доказать полную свою невиновность. А его коллегам, сотрудникам и подчиненным по «Медиа-Мосту» — не потерять за эти дни самообладания, а в последующие — права говорить и писать то, что они сами думают.

Теперь же все-таки попробуем проанализировать суть происходящего. С разных сторон, если не удастся со всех. Но, во всяком случае, — не с одной.

Краткая история (борьбы)

Мне уже приходилось утверждать (вызвав соответствующую негативную реакцию в соответствующих узких кругах), что история борьбы (а в некоторых стадиях, пожалуй, уже и войны) империи Гусинского, которую я называл олигополией (одной из), и Кремля не есть история репрессий авторитарной власти против группы изданий, противостоящих этой власти исключительно силой свободного слова, причем репрессий, имеющих целью запугать или заставить замолчать свободные СМИ вообще.

Тем более что по этой схеме, пропагандируемой самими СМИ Гусинского и Лужкова, и свобод-ной-то прессы в России уже не осталось, если исключить: (1) сами СМИ группы «Мост»; (2) московские городские СМИ (ТВЦ, «МК» и ряд других).

Нет, это история борьбы (переходящей в войну) кремлевской олигархической группировки с олигархической группировкой «Мост». И к той, и к другой группировке примыкали и иные, но от всех них кремлевская отличалась тем, что она во многом совпадала с собственно верхней частью государственного аппарата, имевшего, по крайней мере, внешние признаки легитимной государственной власти.

В этой истории есть несколько этапов, когда и цели борьбы были существенно разными, и объекты, вокруг которых велась борьба, менялись. Хотя суть противостояния оставалась неизменной.

510

Вообще-то всё началось с отставки Черномырдина и особенно Кириенко, но ряд ранних этапов мы пропустим.

Весна—лето 1999 года. Борьба за и против выдвижения на главную роль в государстве при царствующем, но неправящем Ельцине тандема Примаков—Лужков с постепенным вытеснением Примакова Лужковым. Внешне борьба развивалась в основном вокруг импичмента Ельцину и фигуры Скуратова. Кремль с союзниками выиграл — «Мост» проиграл.

Осень 1999 года. Борьба за победу на парламентских выборах блоков, выдвинутых двумя конкурирующими группировками: с одной стороны — блока Примакова-Лужкова ОВР и правой ему альтернативы «Яблока», с другой — блока «Единство» и правой ему альтернативы СПС.

Это была жесткая и во многом нечестная борьба, но внешне легальная, ибо велась она в ходе избирательной кампании.

Параллельно шла другая борьба: по поводу действий федеральных войск в Чечне.

И начиналась третья — вокруг фигуры Путина, человека, выбранного Кремлем на роль нового президента (с легитимизацией его в этом качестве через выборы).

При этом важно, что Путин, будучи (в реальности) уже кандидатом в президенты, фактически был и и. о. главнокомандующего российскими Вооруженными силами, то есть нес всю ответственность за действия в Чечне. Но если борьба с кандидатом в президенты позволительна, то борьба с главнокомандующим в ходе войны рассматривается властью как борьба антигосударственная.

И этот этап борьбы Кремль выиграл по всем трем направлениям — на думских выборах, в продвижении своего кандидата на президентских выборах, в Чечне. «Мост» проиграл, но в случае с Чечней существенно испортил позитивный для власти фон побед федеральных сил на этой территории.

Январь—март 2000 года. Борьба по поводу президентских выборов не получилась, ибо поражение всех трех основных кандидатов от противостоящей Кремлю группировки «Моста» на парламентских выборах не оставило им шансов на победу 26 марта.

Однако борьба вокруг хода чеченской кампании продолжается (особенно отчетливо — в случае с «делом Бабицкого»). К этому добавляется борьба вокруг «коррупции в Кремле», развернутая еще в

511

1999 году, а также крайне обидная для Путина лично тема «ставленник Семьи». Всё это не несло угрозы победе Путина на выборах, но существенно и опасно подрывало возможность желаемой победы в первом туре.

И этот этап борьбы кремлевская группировка выиграла, а группировка Гусинского проиграла.

Этим легальная борьба за власть закончилась вроде бы полной победой Кремля.

В этой борьбе тем не менее Кремль отфиксировал два существенных для него (особенно для некоторых новых его обитателей) момента. Первый: суммарно СМИ «Медиа-Моста» выступали против политики государства в Чечне. Второй: критика всех действий Кремля, Путина, его команды, особенно в той части, которая досталась ему в наследство от Ельцина, как правило, совпадала с аналогичной критикой, исходящей из западных столиц.

Сложилось впечатление (по мнению некоторых, ложное), что действия «Медиа-Моста» синхронизированы и даже скоординированы с рядом зарубежных официальных и неофициальных структур.

Апрель 2000 года. Кремль и Путин начинают формировать новую политику, команду и идеологию своих действий. По всем этим пунктам «Медиа-Мост» пытается пропагандистски навязать Путину свои правила игры. Он требует, чтобы Путин: (1) освободил Кремль от «ставленников и членов Семьи»; (2) разоблачил «коррупцию Семьи»; (3) ограничил приход во властные структуры «людей из ФСБ»; (4) не проводил «жесткую линию» по отношению к Западу; (5) приостановил боевые действия в Чечне.

Опять же реально или ложно, но Кремль ощущал, что холдинг «Медиа-Мост» и лично Владимир Гусинский, проиграв в разрешенной правилами предвыборной борьбе, не прекратил свои действия как субъект российской политики, то есть ведет себя как то, что я называю олигополией — группой, оспаривающей само право на власть у центральной власти.

Вообще-то говоря, все средства массовой информации России писали о том же самом, что и СМИ «Моста», в разной концентрации, в разном наборе. Но никто из них не требовал как бы постоянного отчета власти перед собой, не тыкал Кремлю в нос тем, что понравится, а что не понравится Западу. Кроме того, СМИ «Медиа-Моста» по-

512

стоянно либо обвиняли, либо подозревали публично Кремль в попытке зажима свободы слова — когда к этому были хоть малейшие поводы и даже когда их не было.

Подспудно развивалось недовольство слишком активной деятельностью Владимира Гусинского как председателя Русского еврейского конгресса и вице-президента Всемирного еврейского конгресса, что давало действиям «Медиа-Моста» дополнительное политическое прикрытие международного масштаба. «Медиа-Мост» таким образом как бы выходил из-под юрисдикции России, продолжая оставаться одним из субъектов ее политики.

Такая история борьбы, или, если хотите, холодной войны, «Медиа-Моста» с Кремлем — если я даже описываю ее только и исключительно так, как она виделась из-за кремлевских стен, — неминуемо должна была привести к горячей развязке.

Экономические, закулисные и иные попытки урезонить «Медиа-Мост» не давали эффекта. Тем более что все они с помощью СМИ этого холдинга моментально интерпретировались как наступление на демократию и свободу слова, а это постоянно портило международный имидж России вообще, новой команды Кремля и нового президента в частности. Хотя по большому счету (да и по небольшому) никаких ограничений свободы слова или свободы печати Кремль не вводил ни вообще, ни конкретно по отношению к СМИ «Медиа-Моста».

Словом, с некоторых пор Кремль стал реально воспринимать Владимира Гусинского и весь его холдинг не только как субъект политики, что в принципе недопустимо для бизнес-группы, не только как образец нелояльности, что вообще-то допустимо (но не в сочетании с первым), но и как субъект оппозиционной и даже антигосударственной политики.

Диагноз был поставлен. Терапевтические методы решения не помогли. Перешли к хирургическим.

Горячая стадия (май—июнь)

В мае была проведена силовая акция против ряда немедийных структур «Медиа-Моста». То ли неряшливо спланированная, то ли намеренно грубо осуществленная.

«Медиа-Мост» ответил защитной волной пропаганды (допустимо), судебными исками (допустимо). Но этим он не ограничился.

513

«Медиа-Мост» крайне оперативно, продемонстрировав силу своих международных связей, обратился за защитой «от российской власти» не в международные журналистские организации, не в международные суды, юрисдикцию которых Россия признаёт, а в комиссию американского Конгресса — то есть к властям другой страны. Причем страны, от которой Россия кое в чем продолжает зависеть (как и почти все остальные в сегодняшнем мире).

Более того, случайно или намеренно, но медиахолдинг, не только проявляющий оппозиционность к Кремлю и лично президенту Путину, жаловавшийся на Кремль и Путина в американский Конгресс, то есть парламент чужой страны, получил и демонстративную поддержку главы исполнительной власти этой страны: президент Клинтон посетил радиостанцию, входящую в этот холдинг, в ходе своего визита в Москву, обсуждая там, хоть и в обтекаемой с его стороны форме, «проблему» свободы слова в России. И еще более того — одновременно госсекретарь США Мадлен Олбрайт посетила в Москве же, то есть в ходе визита президента США к президенту России, «Свободу» — уже откровенно (в сравнении с «Эхом Москвы», радиостанцией очень плюралистичной) антипутинскую и антикремлевскую радиостанцию. Это был еще более демонстративный демарш. Кремль не мог воспринять это как всего лишь поддержку свободы слова — на сей случай хватило бы и клинтоновского визита на «Эхо Москвы». Кремль воспринял это как пощечину.

Следующий раунд борьбы, с обеих сторон перешедшей в открытую войну, стал неизбежен.

Тринадцатого июня — с арестом Владимира Гусинского — этот раунд начался.

Может ли проиграть его Кремль? Может: если не предъявит убедительнейших доказательств вины Гусинского. Что за этим поражением должно последовать?

Как минимум Путин должен будет отправить в отставку всех причастных к аресту Гусинского лиц. Какие бы посты они ни занимали. Это уже много.

Кремль должен будет извиниться. И это еще не самое страшное. Кремль должен будет публично признать свое поражение. И с этим Путин поедет на Окинаву. Пред светлые очи «Большой семерки».

Кремль не может допустить этого.

И он, Кремль, прав, что не хочет и не может этого допустить.

514

Вопрос в том, есть ли у Генпрокуратуры законные методы и доброкачественные улики, чтобы этого не допустить. Не знаю, разумеется.

Посадить олигарха

Посадить олигарха — это было почти всеобщей мечтой. Зачем? А затем, чтобы показать, что в стране началась борьба с коррупцией. От Путина очень многие ждали осуществления этой мечты. А многие — фактически требовали этого. А некоторые — прямо указывали, какого олигарха надо посадить.

Тем, кто желал, требовал и указывал, казалось (не всем, но большинству), что это так легко. И так полезно-оздоровительно. Особенно если сделать правильный выбор.

Посадить олигарха (в смысле: арестовать его) легко — как почти любого человека. Но дальше начинается самое сложное. Чем больше сидит в тюрьме просто человек, тем больше о нем забывают.

Чем дольше сидит олигарх, тем больше проблем у тех, кто его посадил (или косвенно дал согласие на это). Олигарха не забывают, тем более когда у него есть СМИ, которыми он прямо владеет. Тем более если этот олигарх — известнейшая фигура, влиятельнейший российский политик (по факту), руководитель одной из самых влиятельных в мире международных организаций.

Конечно, это дело политическое, а не уголовное. Если даже основа его, реальная или сфабрикованная — не важно, чисто уголовная.

Нельзя заткнуть рот СМИ «Медиа-Моста» — докажешь искомое: что ты против свободы слова.

Кроме того, это бесполезно. Об олигархе не забудут другие российские СМИ и будут задавать те же вопросы, на авторство которых монопольно претендует «Медиа-Мост».

А Конгрессу США или Международному еврейскому конгрессу вообще рот не заткнешь. <...>

Наконец, есть такая корпорация — олигархи. Это они в обычной политике и в обычном бизнесе конкуренты друг другу, порой жесткие и жестокие. Но тогда, когда их затрагивают «как класс» и столь грубо, — это будет единая когорта.

Если и был расчет, что большинство журналистов не поддержат протесты СМИ «Медиа-Моста» по событиям 11 мая, то только пото-

515

му, что эти события действительно реально не затрагивали ни НТВ, ни газету «Сегодня», ни «Эхо Москвы». Если бы затронули — на улицы вышла бы вся журналистская Москва. Не мог же Кремль поверить в конъюнктурные и неприличные репризы некоторых митингующих о том, что остальных объял страх. За холдинг «Медиа-Мост» я на митинг не пойду, а за «Эхо Москвы» и за право НТВ говорить то, что оно говорит, — пойду.

Не мог Кремль поверить и в то, что олигархи смирятся с арестом Гусинского просто потому, что СМИ «Медиа-Моста» чаще других намекали на то, кого бы на самом деле нужно арестовать.

Нормальная, естественная корпоративная этика, инстинкт самосохранения, наконец. Их никто отменить не может.

Поведение и политику Гусинского не одобряли многие олигархи. Но арестовывать Гусинского можно было только тогда, когда и если всем открыто и моментально предъявляются бесспорные (бесспорные в квадрате) доказательства его вины.

Если те, кто принимал решение об аресте, не понимают этого, мне неясно, что вообще они понимают в политике, в управлении страной в условиях даже нашей незрелой демократии.

Конечно, это не значит, что завтра, если серьезнейших доказательств вины Гусинского не будет предъявлено, в России случится народный бунт или государственный переворот. Но это значит, что в России люди опять станут равнодушны и к судьбе самой страны, и к идее укрепления государственной власти. А настоящая крепость государственной власти всегда зиждется на неравнодушии к ней людей. Но, естественно, не на неравнодушии страха.

Кроме того, Кремль сплотил своих врагов. Не укрепив пока свою опору в массах, он резко ослабил свою базу в элите.

Короче, в элите возникло «дело Путина».

«Встать, суд идет!»

Подведу промежуточные (ибо к этой теме придется еще возвращаться) итоги.

Представлять холдинг «Медиа-Мост» и лично Владимира Гусинского как группу диссидентов, борющихся за свободу слова против злокозненной власти, просто смешно. «Мост», его СМИ и сам Гусинский — это бизнес и большая политика, опасно расходящаяся, по

516

мнению Кремля, с национальными интересами России: Чечня, дискредитация президента Путина, оказание давления на Кремль с помощью иностранных и международных институтов.

Но правда состоит и в том, что «Медиа-Мост» действительно вел консолидированную политику во всех этих направлениях, где переходя за грань дозволенного, где идя прямо по ней. Другое дело, что политический анализ, даже очень верный, не может быть поводом для открытия судебного дела, если нет юридически четких доказательств.

Кроме того, не исключено, что существует еще и бизнес-аспект этого противостояния.

Есть информация, что в последние недели со всеми олигархами были проведены беседы, в которых было указано, какие суммы каждый из них должен вернуть из-за рубежа в Россию. Если такая беседа проводилась и с Гусинским, то его ответ мог не удовлетворить Кремль. Собственно, это косвенно подтвердил в Мадриде Путин своими рассуждениями о «финансовой ловкости» Гусинского.

Наконец, «Медиа-Мост» постоянно обыгрывал Кремль пропагандистски, переводя всякий раз свои конфликты с властью в сферу публичной политики и в плоскость попыток ограничить свободу слова.

Есть ли уже угроза свободе СМИ в России? На мой взгляд, по-прежнему пока нет, но власть подошла к опасной черте, за которой такая угроза уже лежит. Особенно если вина Гусинского доказана не будет. Ведь тогда надо что-то делать. А что?

Поэтому сейчас многие эту угрозу воспринимают как реальную.

И последнее.

Путину как президенту лучше знать о таких акциях, чем не знать.

Если акции против столь известных людей готовятся, то им должна предшествовать соответствующая пропагандистская подготовка (в нашем случае хотя бы объявление очередной кампании по «борьбе с коррупцией»). И комментарии причастных к делу должностных лиц должны следовать незамедлительно, ибо все пустоты заполняются версиями СМИ.

Общественное мнение в политикообразующем классе в таких ситуациях априори настроено против правоохранительных органов. И такие масштабные акции должны не подрывать дополнительно до-

517

верие к этим органам, а укреплять его. Имеем — прямо противоположное.

Люди в подобных ситуациях мыслят просто (и это естественно). Никто не думает: я не такой, как Гусинский, а потому меня не могут арестовать. Вопреки юридической логике, но согласно логике житейской думают иное: я не такой, как Гусинский, значит, меня могут тем более. И это действительно рождает страх в обществе. Чувство мерзкое и опасное.

Наконец, нельзя бороться одновременно против всех: и против губернаторов, и против олигархов. Если даже борьба благородна.

Сейчас практически не доказать, что это не борьба «против свободных СМИ» и что Гусинский избран, поскольку он «самый плохой олигарх», а не потому, что он «критикует Кремль».

Большая ошибка приводит к большим негативным последствиям. Последствия — уже налицо. Значит, была и ошибка.

Зачем ее сделал Путин или кто-то за него?

* * *

«Дело Гусинского» и «дело Путина» слушаются одновременно и публично.

Внешне Путин находится в более комфортных условиях. Но защищаться ему в чем-то даже сложнее, чем Гусинскому. Во-первых, Путин не выглядит жертвой, как Гусинский. Во-вторых, вину Гусинского нужно доказать только юридически, а вину Путина будут доказывать политически и пропагандистски. А это — гораздо легче.

Процесс открылся... Встать, суд идет!

15 июня 2000 г.

УРОКИ ВОССТАНИЯ. Как и почему «дело Путина» затмило «дело Гусинского»

Скоротечная — в историческом масштабе — тюремная эпопея Владимира Гусинского моментальной вспышкой осветила современную политическую психологию российского общества. С предельной четкостью стали видны ее самые тайные (в смысле недоступности для обычного, без тонких социологических замеров, зрения) закоулки.

518

Поскольку, по версии одних участников инцидента, власть восстала на демократические свободы, а по очевидной фабуле того, что произошло после ареста, восстание — во всяком случае в первой своей фазе — захлебнулось, неплохо бы осознать его, восстания, уроки.

Хотя впереди нас, безусловно, ожидает вторая фаза конфликта — раз ни восставшие, ни те, кто им противостоял, не разгромлены, будет и новый приступ. А если посмотреть так, как смотрят с другой стороны: это «Мост» во главе с Гусинским поднял восстание против Кремля (политическое, информационное — не важно), а Кремль ответил контрударом (не слишком успешным) — то и передышки-то никакой нет, всё только в самом начале. Исхода восстания еще нет, а уроки всё равно есть.

Но прежде о том, почему все-таки Гусинского отпустили в пятницу вечером, что, безусловно, как минимум стало поражением власти, если и не в генеральном, то в одном из главных сражений? И это при таком упорстве ведения боя целых трое суток.

Причин отступления власти, на мой взгляд, три (главных, тех, что определили решение отступить).

Первая. Действия власти открыто не поддержала ни одна из значимых общественных или политических сил.

Вторая. Власть поняла, что публичный имидж олигарха Гусинского стремительно, хотя и не без усилий пропаганды, эволюционирует в направлении диссидента № 1, эдакого академика Сахарова-2000. Еще чуть-чуть — и речь зайдет о выдвижении на Нобелевскую премию. Не исключено, что здесь власти просто не хватило выдержки — процесс мог и остановиться. Но расчет, видимо, был на столь же стремительную эволюцию этого имиджа в прямо противоположном направлении: от олигарха к уголовнику.

Третья причина связана с возвращением Путина в Москву в субботу. Президент, по очевидному замыслу инициаторов операции, кто бы ими ни был, должен был вернуться если и не к победе, то, по крайней мере, к окончанию горячей фазы борьбы. Он не должен был стать участником сражения. Но горячая фаза только горячела, что вынудило бы Путина лично втянуться в сражение. А это не было предусмотрено сценарием, да и в самом деле не в интересах президента, хотя и ясно, на чьей стороне его симпатия.

Словом, крепость нужно было взять стремительным приступом, а получилась затяжная осада с неочевидными перспективами. Более

519

того, если воспользоваться моей метафорой из предыдущей статьи на эту тему, «дело Гусинского» (кстати, еще и потому, что оно менее интересно обществу) стремительно вытеснялось «делом Путина», гораздо более значимым. Ведь не интересовалось же общество справедливостью обвинений сокамерника Гусинского — «интеллигентного фальшивомонетчика». Ибо Гусинский против Путина всё равно что фальшивомонетчик против хозяина НТВ.

А теперь— об уроках восстания, кто бы и против кого бы (или чего бы) его ни поднял.

Урок 1. Несмотря на все разговоры об информационной мощи государства (власти) в России, у нашей власти нет не только информационной мощи, но даже и информационной армии.

Информационная мощь власти (даже в относительно демократическом обществе) есть лишь сумма поддержки действий этой власти большинством общенациональных СМИ (или населением в целом).

Урок 2. Специалисты по публичной политике сильнее силовых структур — даже если и те и другие действуют профессионально, чего в данной коллизии не наблюдалось. Адвокат и журналист — публичная профессия, а следователь (в России) — всего лишь следователь. Пропагандистски прокуратура была просто разгромлена. Наши силовые структуры вообще дети в публичной политике.

Урок 3. У Путина нет квалифицированной команды (возможно, это не его личная проблема, а проблема вообще нашего государства), а у Гусинского — есть.

Урок 4. Пропаганда если и не важнее сути дела, то, по крайней мере, равнозначна ей. Это было известно всем и до заключения Гусинского. Всем, кроме наших чиновников, привыкших действовать только закулисно.

Урок 5. СМИ давно уже являются в России реально четвертой властью, а при слабости и забитости судебной системы в стране — по реальной мощи выходят даже на третье место.

Урок 6. Бизнес в сфере СМИ в России — это чистая политика, а в сфере нефти и всего остального — всего лишь бизнес в смеси с политикой. Любого нефтяного олигарха можно было закатать в тюрьму и без сотой доли тех проблем, которые возникли с Гусинским.

Урок 7. Для Запада и во многом уже для нас свобода слова в России — «священная корова», если даже при этом используется

520

двойная бухгалтерия. Не случайно Клинтон, комментируя случай с Гусинским, фактически назвал его «членом сообщества журналистов».

Урок 8. В противостоянии Кремля с Гусинским и Малашенко проявилась их глубокая идеологическая несовместимость. Кремль мыслит мир в рамках национальных государств, а владельцы НТВ — в рамках транснациональных корпораций. Поэтому обе стороны были во многом искренни в своих поступках и словах. Для Путина и Кремля у России есть интересы вне и помимо Запада, для Гусинского и Малашенко — таких интересов нет.

Урок 9. Почему массы населения, не самые низы, а наиболее активная часть масс, не возрадовались посадке олигарха? Потому что, во-первых, даже греховность нынешней жизни по-человечески слаще безгрешности (если даже она была) прежней. Потому что, во-вторых, Гусинский, посаженный в тюрьму, превратился в символ пресечения надежд сотен тысяч разбогатеть.

Урок 10. Почему интеллигенция, давно уже сравнявшаяся с народом в силе обличения олигархов, ударилась если не в истерику, то в пропаганду по поводу посадки Гусинского? Часть — потому что народ от олигархов ничего не получает, а целые отряды интеллигентов от конкретных олигархов — получают, и много. Нет более эгоистического общественного слоя, чем интеллигенция.

Другая часть интеллигенции, вечно размышляющая о добре в мире зла, в котором она живет, способна найти выход из этого парадокса лишь в разделении (для удобства жизни и психологически-философского комфорта) зла (олигархической системы) на персональных носителей добра и персональных носителей зла.

Третья часть — потому что она всегда не доверяет власти. Особенно если власть ее не кормит (как кормила в СССР).

Еще — западники (а это если не больший, то наиболее активный отряд нашей интеллигенции) вступились за западника, боясь (и часто не без оснований) всего русского (не в этническом, а в историческом смысле).

Наконец, интеллигенция наша, чаще всего не умея работать качественно, любит качественные вещи. Обломовы вступились за Штольца. Качественный продукт пропаганды НТВ оказался привлекательнее некачественного продукта прокуратуры.

521

Урок 11. Кремль подорвал свои позиции своей неискренностью. Он обнажил методы, но спрятал цели. «Медиа-Мост» фактически не скрывал целей — выжить; и далее, правда, следовало: чтобы нести правду обществу, что в общем-то тоже, несмотря на неполную искренность, казалось и благородным, и понятным. Поэтому на методы никто уже не обращал внимания. (Это, кстати, совсем так, как удалось федеральным войскам в Чечне — за что их и критиковали СМИ «Медиа-Моста». Но себе всегда позволено то, что не дозволяется другим.)

Коль скоро Кремль не проартикулировал свою цель, ее за Кремль сформулировал сам «МедиаМост»: репрессии за правду. Но это могло показаться слишком эгоистичным, а потому незначительным. И угроза с одного «Медиа-Моста» была перенесена на всё общество — ликвидация свободы слова вообще. И в противовес «делу Гусинского» «Медиа-Мост» открыл «дело Путина», которым, не в пример прокуратуре, занимается скрупулезно, каждый день, не жалея ни сил, ни эфирного времени.

А прокуратура — с какими-то там ничтожными миллионами долларов. Когда общество знает, что десятки миллиардов этих долларов уже ушли налево.

Кроме того: Кремлю казалось, что он посадил одного человека. Что за невидаль для России (да и любого почти крупного государства)! А НТВ показало, что судить собираются (а то и сажать) — тысячи, как минимум, сотрудников «Медиа-Моста». Такой масштаб уже пугает. Не случайно три дня прежде всего НТВ сулило то ли задержание, то ли арест Игоря Малашенко на границе. Цепь арестов должна быть продолжена — это вызывает страх. Грамотная защита эффективней безграмотного нападения.

Урок 12. Я по-прежнему остаюсь при своем мнении, что репрессия против Гусинского была политической (что боялся признать Кремль), но не из-за того, что писали и показывали СМИ «Медиа-Моста» (это же писали и показывали многие другие), а из-за того (и этого не хотели признать руководители «Медиа-Моста»), что Кремль видит в империи Гусинского оппозиционную и даже антигосударственную (в некоторых действиях) политическую силу, всё больше и больше выходящую из-под юрисдикции России, но действующую на российском политическом поле. Вообще говоря, Кремль квалифицирует «МедиаМост» как радикально-оппозиционную политическую протопартию, действующую под

522

видом медиахолдинга. Многое подтверждает истинность такой квалификации, в частности: железная идеологическая дисциплина, царящая в империи Гусинского, и сотрудничество прежде всего с политическими, а не бизнес-субъектами в России и в мире.

Но — это очень большое «но» — в демократическом обществе просто «за политику», даже оппозиционную, наказывать незаконно. А доказать антигосударственность этой политики, если она даже есть, крайне сложно — если только никто не швыряет бомбы в государственных чиновников.

Политический же анализ, даже самый квалифицированный, — не есть сумма вещественных доказательств для уголовного преследования. Не говоря уже о том, что он может быть и ошибочным, а может и основываться на разных идеологиях (см. урок 8-й).

И поиск в этом случае зацепки в виде чисто уголовного повода, даже реального, — дело почти проигрышное. Политическая подоплека всплывает на поверхность автоматически. И сразу получается то, что и почти получилось, — «преследование инакомыслящих».

Урок 13. «Медиа-Мост» конечно же не является оплотом демократии в России. И даже необходимым ее элементом. Необходимым элементом демократии в России является вся система нынешних негосударственных СМИ, в которой «Медиа-Мост», а точнее НТВ, занимает видное место.

Но и Кремль (и даже прокуратура) не являются главными угрозами демократии в России, зато являются необходимыми (прокуратура — в реформированном и качественно усовершенствованном виде) элементами государственного устройства, в том числе и демократического.

Кроме того, все эти структуры (Кремль, прокуратура, НТВ) на 99,99% заселены гражданами России и ее, как выразился Путин, резидентами.

Поэтому все мы заинтересованы в том, чтобы оба встречных восстания погасили друг друга. Как? Это отдельный и, как сейчас модно выражаться, политтехнологический вопрос.

Но то, что восстания нам (стране) не нужно, — главный урок этого восстания (восстаний).

Ответственные люди (граждане) не будут науськивать одних на других (что, к сожалению, происходит). Побежденных быть не должно. Хотя бы публично побежденных.

523

Кроме как в суде. Ибо это единственное поражение, которое в демократическом обществе считается не унижающим проигравшего. Если даже справедливость при этом и торжествует не в полном объеме, а обиды остаются.

P.S. Да, забыл ответить на главный вопрос последних дней: ты за кого — за большевиков или за коммунистов? То бишь за Кремль или за Гусинского? Чапай ответил бы так: я за Интернационал, по-современному — за демократию и свободу слова.

Нет, я конкретней и прагматичней Василия Ивановича. Я за Кремль без глупостей и НТВ без

пропаганды. А возможно ли это? Постепенно и в неполной, конечно, мере, но возможно.

P.P.S. Дописал статью и посмотрел «Итоги» Евгения Киселева. В них НТВ (именно НТВ в целом, ведь данная передача не проходная, а принципиальная, в деталях продуманная) приписало мне «оправдание» или «защиту» то ли позиции, то ли действий Кремля в «деле Гусинского». То есть солгало. Нигде я не оправдывал и не защищал эти действия, да и эту позицию. Я их объяснял.

Почему НТВ лжет по, казалось бы, столь незначительному поводу? Почему пользуется не только пропагандой, утверждая, что бизнес Гусинского — всего лишь держать «будку гласности», но и прямой ложью?

Я знаю причину, вернее — одну из причин. Это месть. НТВ очень мстительно — это знают многие в Москве, потому и боятся сказать что-либо нелицеприятное об НТВ или Гусинском. Сам Владимир Гусинский — а я знаю его довольно хорошо и давно, видел от него и добро — не забывает обид. И любимое его детище — так же, как, по метафоре Доренко, вурдалаки, улавливающие тайную музыку Путина, — чутко и дисциплинированно улавливает настроения шефа.

«НГ», я лично писали и говорили о «деле Гусинского» не так, как хотелось бы НТВ. Но этот телеканал, кичащийся своей нелояльностью Путину, не терпит никакой нелояльности по отношению к себе. Там очень внимательно читают и фиксируют всё написанное и сказанное об НТВ, Гусинском и других руководителях «Медиа-Моста». И всё калькулируют. И ничего не забывают. Попасть в черные списки НТВ боятся многие московские журналисты и политологи. Кто не с нами,

524

тот против нас — это один из скрытых от посторонних глаз мотивов очень многих пассажей и картинок в политических программах НТВ.

Один из многоопытных в московской политике людей сказал мне после моего последнего выступления в программе «Время» (выступления, посвященного «делу Гусинского»): «Вы сказали слишком много, будьте осторожнее — вам будут мстить».

Я в этом и не сомневался. И НТВ послало свою первую «черную метку», не погнушавшись ложью.

Впрочем, это — лишь мое личное дело. Однако вот общезначимый вопрос: если НТВ использует ложь по столь незначительному поводу, то всегда ли оно говорит правду об остальном?

20 июня 2000 г.

О ПУТИНЕ, БЕРЕЗОВСКОМ И СВОБОДЕ СЛОВА. Тезисы на злобу дня

Поскольку, находясь в отпуске, я не наблюдал во всей полноте развитие трагической ситуации с «Курском», в том числе — и реакцию российских СМИ на эти события, то, вернувшись в Москву в позапрошлую субботу, решил на случившееся не откликаться. Пожар на Останкинской башне, казалось бы, отвлек от «Курска» вектор общественного внимания, но из-за его скоротечности, а также из-за того, что у целого ряда СМИ к Путину накопились, мягко выражаясь, серьезные претензии, телевидение и газеты «Курск» не забывают. Точнее говоря, не столько «Курск», сколько Путина в связи с «Курском». Причем объективность здесь многими потеряна полностью, что, видимо, и послужило причиной того разговора, который состоялся, по словам Бориса Березовского, у него с представителем кремлевской администрации, в результате чего, в свою очередь, Борис Березовский написал свое уже вчера наделавшее шуму письмо президенту России.

Интереснейший документ. И очень важный, ставящий многие вещи на свои места.

Нет возможности сегодня комментировать ситуацию подробно, поэтому выступлю тезисно.

Тезис 1. На 95% Борис Березовский в своем письме прав.

525

Тезис 2. Неправ он на те 5%, в которые вкладывает надежду, что «представители творческой интеллигенции», которым он собирается наряду с журналистами передать управление ОРТ, не приведут политику телеканала к искомому для Кремля результату.

Тезис 3. Но и Путин (или Кремль) в своем недовольстве необъективностью освещения поведения президента в связи с аварией «Курска» прав. Я застал лишь отголоски этого, но видел, что Путина буквально размазывали по стене, навешивая на него все мыслимые и немыслимые, реальные и мифические грехи.

Размазывали преднамеренно, жестоко, необъективно и очень часто грязно.

Даже разговор Путина с родственниками погибших, в целом проведенный Путиным достойно, почти полностью извратили.

Попробуйте сами поговорить с родными сразу 118 погибших, не желающих верить, что их отцы, мужья, сыновья мертвы. Люди хотят одного — вселения в них надежды, что кто-то еще жив и его спасут. Второе, чего хотят люди в такую минуту, — имен виновных и их наказания. Иной логики нет. И нет такого человека, который удовлетворит поверженных горем людей правдой. Только ложью. А Путин сам лично не слишком к ней предрасположен. Лгать не хотел. Да и не умеет.

Конечно, Путин совершил две ошибки в этом разговоре (я не беру в расчет путаницы с некоторыми цифрами — это в чистом виде вина аппарата). Первая: он не захотел назвать одного-двух виновных из военных, дабы предать их тут же публичной гражданской казни. Вторая: он несколько раз повторил, что журналисты врут.

По большому счету Путин прав был и в первом, и во втором случаях. Конкретных виновных он не знал — не захотел быть несправедливым к живым, зато оказался вроде бы несправедлив к мертвым. И

ТО, ЧТО ЖУРНАЛИСТЫ ВРУТ, ВРУТ МНОГО - ТОЖЕ ПРАВДА. НО НЕЛЬЗЯ ЭТОГО ГОВОРИТЬ, ОСОБЕННО В СТРАНЕ, ГДЕ ДОВЕРИЕ К ВЛАСТИ (ДА ЕЩЕ В ТАКИЕ МИНУТЫ) НАМНОГО НИЖЕ, ЧЕМ ДОВЕРИЕ К ЖУРНАЛИСТАМ.

Ему не поверили родственники погибших, зато журналисты на него обозлились.

Нынешний Кремль не умеет работать с прессой. Это есть реальность, данная нам не только в ощущениях, но и в знании.

526

Тезис 4. Наверное, Путин неправильно вел себя во время аварии и сразу после нее. Тут вроде бы все едины, я сам — не видел. Но уж он точно не виноват в том, что случилось с «Курском». И прав в том, что первый вопрос, узнав о трагедии, задал не о людях, а о ядерной установке. В первом не виноват, потому что не при нем разрушали флот (и армию вообще). Во втором прав, поскольку именно такой вопрос должен был задать в первую очередь президент ядерной сверхдержавы. Другое дело, что на людях, публично, нужно было сказать прямо противоположное. Не всё хорошо, что правда.

Тезис 5. Теперь собственно о СМИ и свободе слова.

Многим не понравилось, когда я в начале года написал об «управляемой демократии». Одни мой диагноз приняли за мой рецепт. Другие предпочитают не видеть очевидного.

Но управляемая демократия — это еще не мобилизационная политика. Управляемую демократию можно вводить незаметно, под сурдинку. А мобилизационную политику надо объявлять публично, объясняя людям, во имя каких высших ценностей и целей и на какой срок она вводится.

Мобилизационная политика — это уже ограничение свободы слова. При управляемой демократии свобода слова неприкосновенна — и формально, и по сути. Она лишь корректируется специальными действиями государства.

Тезис 6. Олигополии как конкурирующие с госвластью квазипартийные структуры должны быть уничтожены. Кому бы они ни принадлежали. Что Гусинскому, что Березовскому. Но не входящие в них СМИ.

Госкапитализм возможен в экономике, но в СМИ госкапитализм равен авторитаризму и отсутствию свободы слова и свободы печати.

Можно или даже нужно было вытеснить Гусинского как нелегального политического игрока с легальной политической сцены. Можно или даже нужно сделать это с Березовским. Но управление и владение ранее принадлежащими им СМИ можно передавать только в частные руки — никак не государству. Пусть лояльные, но частные.

Что будет в ином случае?

А то, что мы имеем с московским каналом, — сервильность по отношению к московским властям и соответствующее качество. И то, что, к сожалению, всё быстрее — даже под водительством такого те-

527

лебожества, как Олег Добродеев, — происходит с каналом вторым. Да, он во многом (далеко не во всем) объективнее НТВ и ОРТ. Но заметно это лишь на фоне необъективности НТВ и ОРТ. Уберите фон — у РТР останется одна сервильность, всё, увы, нарастающая.

Что же до лояльности — то и тут тоже не надо обольщаться. Во-первых, заметна она и значима тоже только на фоне нелояльности — иначе ее ценность теряется.

Во-вторых, и Гусинский был лоялен Ельцину в 1996 году. И Березовский — Путину осенью 1999го — весной 2000-го. Лояльность есть производное от либо интереса, либо подчинения, либо идейного сродства.

Но лояльность подчинения хороша лишь в армии и на госслужбе — а всех граждан туда не зачислишь. Идейная лояльность в массовых масштабах невозможна в современном обществе. Следовательно, остается интерес. Самая прочная, но и проходящая лояльность. Ее и нужно добиваться, не уничтожая интересы и их носителей, а учитывая силу этих интересов в обществе. Ведь и лояльность народа огосударствлением СМИ не приобретешь. Народу нужно другое. Чиновникам, причем не самым талантливым, нужно это.

Тезис 7. Незначительные числом, но масштабные достижения эпохи Ельцина (родившиеся еще при Горбачеве) — демократию, свободу слова и рынок (пусть в неразвитых и порой извращенных формах) надо не отменять, а совершенствовать. Иного, как говорили недавно, не дано. Нельзя отбирать у людей то, что они имеют хорошего. Реформаторы попробовали этот эксперимент с советским наследием — обрушили страну и рухнули сами. Можно лишь к хорошему добавлять лучшее или, по крайней мере, тоже хорошее.

Тезис 8. Свободу слова в России отменить или ликвидировать уже нельзя. Это — медицинский факт. Из этого нужно исходить, строя все свои планы. Кто думает иначе — враг не только общества, но и самого нынешнего президента. Это не означает, что все сторонники свободы слова друзья России и Путина.

Тезис 9. Ельцин оставил Путину разоренную страну и демократические декорации. Если убрать демократические декорации — страну не возродишь, это сложнее. А вот оказаться в истории России и мира губителем немногих достижений ельцинской эпохи, то есть стать не крупнее Ельцина, а мельче его можно легко.

528

Тезис 10. Возникла ли опасность для свободы слова в России? Сейчас, как еще весной говорило НТВ, а я отрицал?

Нет, не возникла.

То есть попытки ее ограничить есть, а опасности нет. Ибо нет здесь пути назад. Для Путина в том

числе.

Тезис 11. Если есть желание, силы и законное право отобрать ОРТ у Березовского — отберите. Это — более или менее нормальная политическая борьба.

Но на этом передел собственности в стране не закончится. И спокойствия от этого не настанет. Лет на 10 еще нам и того, и другого гарантировано. Березовский не причина, а следствие. <...>

5 сентября 2000 г.

ЗАЩИТА ОТ ПУТИНА (1). Когда настанет конец свободе слова в России?

Давайте не будем волноваться и спокойно во всем разберемся. Кажется, так говорил один из киноследователей в исполнении Георгия Буркова.

Не волноваться, конечно, могут только те, кого то, в чем надо разобраться, непосредственно не касается.

Коснется или нет то, что происходит вокруг ОРТ, всех — пока неясно. Следовательно, некоторая, по крайней мере, часть журналистов и аналитиков может попытаться во всем разобраться спокойно.

Начнем с предыстории. В общем-то не такой уж и длинной.

Предыстория

Конец зимы 1999 года. В повестке дня — грядущие в декабре парламентские выборы, которые станут разведкой боем выборов президентских.

Новая номенклатура (правящий класс) настолько сильна, что не опасается коммунистов. Но зато она не едина. У одной ее части политический лидер Юрий Лужков. У другой — единой кандидатуры нет, но Лужков ей не нравится. Другая — это те, кто близок к Ельцину.

Симпатии основных телеканалов и их владельцев определились не до конца. Ясно, кто кого не хочет, но не совсем ясно, кто кого хочет.

529

Юрий Скуратов, тогда генпрокурор, начинает атаку на отдельных, пока еще не кровных членов Семьи. На совместной пресс-конференции руководителей трех главных телеканалов, ОРТ, РТР и НТВ, из уст руководителя ОРТ звучит информация о некой пленке, компрометирующей генпрокурора. На вопрос, будет ли показана пленка в эфире и по какому каналу, следует ответ: пленка есть у всех, будет ли она показана и на каком канале, пока не решено. Говорит представитель ОРТ, но ни со стороны РТР (оно позже покажет пленку), ни со стороны НТВ (оно потом будет биться за честь прокурора) ни протестов, ни даже возражений не следует. Все едины.

Скуратов, опирающийся на моральную поддержку Лужкова и тогдашнего премьер-министра Примакова, угрозу всерьез не воспринимает. И продолжает свои намеки на коррупцию и грядущие разоблачения.

Тут единству трех главных телеканалов приходит конец. Отныне НТВ и примкнувший к нему ТВ-Центр поддерживают Скуратова, импичмент Ельцину, вообще любую антикремлевскую и антиельцин-скую акцию. Это — результат образования политической связки Примаков— Лужков. Цель этой связки и тех, кто за ней стоит: вывести либо Примакова (он премьер, у него хороший рейтинг и больше шансов), либо Лужкова в лидеры президентской гонки. Для этого нужен не только позитив — о подвигах двух политиков, но и негатив — максимальное ослабление Кремля и лично Ельцина, как самого влиятельного, несмотря ни на что, политика страны.

Помимо аппаратной и закулисной борьбы идет и борьба публичная — за высокий рейтинг для своих кандидатов. Ибо высокий рейтинг завораживает избирателей, сам к себе притягивает дополнительные проценты. Низкий рейтинг заставляет метаться и делать ошибки.

С этого момента и до самых парламентских выборов диспозиция всех главных политических и телемедийных сил в правящем классе ясна и неизменна. Причем коллективным пропагандистом, агитатором и организатором широких масс выступают именно телеканалы. С одной стороны, НТВ. С другой — ОРТ и РТР. Медийные группы проявляют себя как квазипартийные или протопартийные структуры.

Официальные партии и политические движения, а также сами политики выстраиваются не по идеям, симпатиям или убеждениям, а по линии НТВ и линии ОРТ.

530

НТВ: основной кандидат — Примаков или Лужков. Дублирующий — Явлинский. Партии: ОВР и «Яблоко».

ОРТ (РТР): основной кандидат (определяется лишь в августе) — Путин. Дублирующий — Шойгу или (как он сам думает) Кириенко. Партии: «Единство» («Медведь») и СПС.

НТВ прекращает критиковать Примакова, что оно делало еще весной. ОРТ — Немцова, Чубайса, Кириенко.

Сергей Доренко приглашает в прямой эфир своей передачи многократно осмеянного им Бориса Немцова — Немцов приходит.

Евгений Киселев в «Гласе народа» устраивает дебаты Явлинского и Чубайса, явно симпатизируя и подыгрывая Явлинскому, хотя идеологически ему ближе Чубайс.

Я обращаю внимание всех: в эту игру играют не только журналисты, но и политики. Более того, политики подстраиваются под журналистов, под телеканалы, ибо политическая целесообразность диктует им такое поведение.

Телеканалы противоположны во всем. В оценке второй чеченской войны, скандала вокруг «Бэнк оф Нью-Йорк», счетов Семьи, версий о том, кто взорвал дома в Москве. ОРТ и НТВ доходят до прямых нападок друг на друга, более — до нападок на своих владельцев. НТВ нападает на Березовского почти весь год. ОРТ, позже вступив на эту тропу, — на Гусинского.

Случаются накладки. Против Путина готов сильный аргумент — он чекист. С противоположной стороны отвечают — что же вы поддерживаете Примакова, он же возглавлял СВР? В одном из «Гласов народа», кажется, уже в ночь выборов, Примаков срывается на одного из видных сотрудников «МедиаМоста».

«Неприятная неожиданность»

Партии, движения, политики, идеи, прошлые союзы и антипатии (еще осенью 1998 года Явлинский жестко критиковал Примакова и прямо говорил о коррупции в его кабинете) — всё мелочи в сравнении с тем, что диктует партия ОРТ и партия НТВ. Даже вечно свободные российские интеллигенты растекаются по телевизионным каналам в зависимости не от того, нравится им Доренко или Киселев, а в зависимости от того, кого поддерживает тот или иной канал.

531

То есть в зависимости от того, кого поддерживают Березовский или Гусинский.

Эти два человека стали фигурами № 1 и № 2 в текущей политике России. Соотношение сил между ними — соотношением политических сил в стране. Ненадолго. Тактически. Но тактическая победа в предвыборный период приводит к стратегической победе. Ибо это победа на четыре года.

Да, конечно, главное, что обеспечило победу Путину, это: контраст с престарелым Ельциным и мастерски разыгранный его уход; решительность и победы во второй чеченской войне; возраст, «розовость» и ошибки предвыборного поведения Примакова; самоуверенность Лужкова; финансовый и административный ресурсы Кремля. Но всё это нужно было показать избирателям — десяткам миллионов, что ныне может сделать только телевидение. Ведь даже губернаторы из лужковско-примаковского, по выражению Сергея Доренко, «Отечества минус вся Россия» колебались не по дням, а буквально по часам. А уж им-то, казалось бы, ясен был настоящий, а не виртуальный расклад сил.

И всякий победитель, вошедший в Кремль в результате этой Большой игры (что и есть современная форма существования демократии — не сущность, но форма), проанализировав ее ход, не мог не задаться такими, например, вопросами: а что, если бы не два канала, а все четыре утверждали, что взрывы в Москве устроило ФСБ, что Путин ведет в Чечне ковровые бомбардировки, что в президенты он выдвинут группой коррупционеров, и т. п.?

Заменили уже собой национальные телеканалы в современном мире классические электоральные партии или нет, это неясно. Но то, что в России, где партийная система так и не сложилась, это так,

— очевидно любому.

Отсюда автоматически следует вывод (особенно для политика, который получил в наследство от своего предшественника полуразвалившееся государство, враждующую внутри себя элиту, обездоленное население, полуотпавшую территорию, а отсюда — войну: и это еще далеко не всё): раз они так сильны, они должны быть либо моими союзниками, либо подчиненными. «Друзья» — понятие не политическое. Во врагах их держать опасно. Выбор невелик: союзники или подчиненные.

532

ЕСЛИ ИЗ ОСНОВНЫХ ОПОР СОВРЕМЕННОЙ ВЛАСТИ: ПОДДЕРЖКА НАСЕЛЕНИЯ, АДМИНИСТРАТИВНЫЙ РЕСУРС, ВООРУЖЕННЫЕ СИЛЫ, ФИНАНСЫ И ИНФОРМАЦИЯ (ПРИ НЕПРОЦВЕТАЮЩЕЙ ЭКОНОМИКЕ И ПОЛИТИЧЕСКОЙ НЕСТАБИЛЬНОСТИ) - СМИ МОГУТ (А ПО ПРЕДВЫБОРНОЙ КАМПАНИИ ПУТИН ЗНАЕТ, ЧТО МОГУТ) ПЕРЕОРИЕНТИРОВАТЬ ПЕРВОЕ, ОСЛАБИТЬ ВТОРОЕ, ДЕМОРАЛИЗОВАТЬ ТРЕТЬЕ, КОГДА ЧЕТВЕРТОГО НЕХВАТКА, А ПЯТОЕ И ВОВСЕ В ИХ РУКАХ, ТО ЧТО ДЕЛАТЬ?

Кстати, советы отобрать у Березовского ОРТ (как самый мощный телеканал) и укоротить НТВ (как канал, настраивающий антигосударственно интеллигенцию, несущую смуту дальше в массы) стали раздаваться еще до свершившейся победы Путина. И шли они отнюдь не только от левых или крайне левых. Часто — просто от конкурентов (особенно конкурентов Березовского). И от цивилизованных государственников (по поводу Гусинского). Это были не советы одиночек.

Путин не мог к этим советам не прислушаться. И он к ним прислушался, если только не сам думал так же. <...>

Здесь я совсем уже близко подошел к теме свободы слова, но вынужден прерваться — до следующей статьи.

А напоследок поставлю вопрос: кто из трех основных (кроме Путина) претендентов на пост президента России в сезоне 1999—2000 годов в случае своей победы повел бы себя с электронными СМИ (а пожалуй, и с печатными) как минимум не лучше Путина? Напомню фамилии претендентов: Зюганов,

Примаков, Лужков.

6 сентября 2000 г.

ЗАЩИТА ОТ ПУТИНА (2). История Первой и Второй медийных войн Кремля

В предыдущей статье я напомнил, только напомнил, простые и очевидные вещи, а именно, что:

• В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ СМИ, ОСОБЕННО ЭЛЕКТРОННЫЕ, И В ПЕРВУЮ ГОЛОВУ ОБЩЕНАЦИОНАЛЬНЫЕ КАНАЛЫ ТЕЛЕВИДЕНИЯ, ЯВЛЯЮТСЯ КВАЗИПАРТИЯМИ, ИБО ИМЕННО ЧЕРЕЗ НИХ, А НЕ ЧЕРЕЗ КАКИЕ-ЛИБО ИНЫЕ СТРУКТУРЫ ВСЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ СИЛЫ, КРОМЕ КОММУНИСТОВ, МОГУТ

533

ВОПЛОТИТЬ В ЖИЗНЬ СВОЮ ВОЛЮ ДАЖЕ В ТАКОМ ТЕХНИЧЕСКИ НЕЗАМЫСЛОВАТОМ И ОДНОЗНАЧНОМ ДЕЛЕ, КАК ГОЛОСОВАНИЕ НА ВЫБОРАХ;

• ПУБЛИЧНЫЕ ПОЛИТИКИ И ИНЫЕ ФИГУРЫ, ИГРАЮЩИЕ НА ПОЛИТИЧЕСКОМ ПОЛЕ, ДЕМОНСТРИРУЮТ РЕАЛЬНУЮ ПРИВЕРЖЕННОСТЬ СВОБОДЕ И НЕЗАВИСИМОСТИ СРЕДСТВ MAC СОВОЙ ИНФОРМАЦИИ В ТОМ СЛУЧАЕ, ЕСЛИ САМЫЕ МОЩНЫЕ СМИ НАХОДЯТСЯ В ИХ РУКАХ ИЛИ ПОМОГАЮТ ИМ ПОЛУЧИТЬ ИЛИ УДЕРЖАТЬ ВЛАСТЬ (ИЛИ КРУПНУЮ СОБСТВЕННОСТЬ);

• В СИЛУ РАЗБАЛАНСИРОВАННОСТИ И СЛАБОСТИ ВСЕЙ СИСТЕМЫ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ В РОССИИ, А ТАКЖЕ ОТСУТСТВИЯ У АБСОЛЮТНОГО БОЛЬШИНСТВА ЕЕ ПОЛИТИКОВ ОРГАНИЗОВАННОЙ СОЦИАЛЬНОЙ БАЗЫ ОПОРА НА СМИ, ЧЕРЕЗ КОТОРЫЕ ПОЧТИ ЕДИНСТВЕННО И МОЖНО ПОДДЕРЖАТЬ СВОЮ ПОПУЛЯРНОСТЬ У НАСЕЛЕНИЯ, СТАНОВИТСЯ ЖИЗНЕННО (ПОЛИТИЧЕСКИ ЖИЗНЕННО) НЕОБХОДИМОЙ ДЛЯ ЛЮБОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ФИГУРЫ, ВКЛЮЧАЯ И ПРЕЗИДЕНТА;

• из трех общенациональных телеканалов государством (властью) контролируется лишь один — не самый большой по охвату населения и не самый значительный по популярности — РТР; в Москве — политической кухне России, с учетом дециметровых каналов, соотношение сил еще более неприятно для Кремля;

• Владимир Путин, в силу сплетения ряда не зависящих от него обстоятельств случайно оказавшийся на посту премьер-министра и, соответственно, кандидатом в президенты страны, более чем кто-либо осознает значимость «четвертой власти» в России;

• две главные медиаимперии страны контролируются олигархами Березовским и Гусинским, частными лицами, формально, юридически и фактически никак не зависящими (если только не брать в расчет историю становления их олигополий) от Кремля.

Вот диспозиция, которая сразу после выборов 26 марта предстала перед Путиным не как теория, а как политическая реальность.

534

Путин как президент

О Путине как политике и президенте, о целях, которые он перед собой ставит, и я, и другие писали немало. Тут поэтому всё ясно, причем давно. Поведение Путина в ходе второй чеченской кампании характеризует его со всей определенностью.

Ничто в его последующих действиях, включая и самые последние, не является неожиданным, в том числе и для Бориса Березовского, который даже публично не отрицал возможности своего ареста после выборов именно как следствия политического решения Путина. Нюансы не в счет.

Лучше всего Путина как политика и президента определяет слово «государственник». В наших конкретных политических условиях это слово расшифровывается еще и так: человек, который делает прямо противоположное тому, что делал Ельцин.

Именно такой имидж Путина, взлелеянный чеченской кампанией и лишь раскрученный далее ОРТ и РТР, превратил его из теоретически потенциального президента в практически безальтернативного кандидата в президенты.

Путин-антиельцин неминуемо должен был начать борьбу против олигархического режима, по общему мнению, сложившегося в России.

Однако борьба с олигархами в условиях рыночной экономики означает и умерщвление рынка. Поэтому выбирается такой алгоритм:

• олигархи должны быть лишены политической власти;

• поскольку некоторым из них эту власть дают СМИ, они должны лишиться СМИ;

• СМИ могут быть переданы лояльным олигархам, но их лояльность — дело ненадежное; поэтому лучше всего подвести самые мощные СМИ под прямой или косвенный контроль государства.

Первая медийная война Кремля

Я не разбираю действия Путина против олигархов на финансовом фронте — это отдельная, хоть и схожая история.

Первая медийная война Кремля — против «Медиа-Моста» — развернулась, как известно, сразу после инаугурации Путина, то есть после того, как Путин окончательно завладел всеми официальными атрибутами президентской власти.

535

Формально войну начал не Путин — еще с осени 1999 года «Медиа-Мост», особенно НТВ, вел войну против самого Путина (как кандидата в президенты) и его политики. Главное направление — чеченская кампания, которая для Путина является нервным узлом его политики.

После того как Путин стал президентом, его чеченская политика приобрела статус президентской (к тому же она поддерживалась парламентом, армией, большинством населения страны), то есть государственной.

Полное (или почти полное) отрицание этой политики со стороны НТВ означало для Путина только одно: НТВ ведет антигосударственную политику. Путин дал добро на проведение репрессий против НТВ, точнее говоря — против хозяина телеканала — Гусинского. Заметим, что журналистов НТВ никто не трогал, разве что пытался уговорить или «перевербовать».

Методы репрессий были использованы именно те, которые повсеместно используются в России, в том числе и самими олигархами, любящими порассуждать о законе и цивилизованности. Просто потому, что, по мнению Путина и его окружения, олигархи других методов не понимают.

Главная цель Первой медийной войны была в конце концов достигнута — Гусинский уехал из

страны.

Журналисты НТВ, однако, в целом продолжают проводить привычную им информационную политику, не подвергаясь никаким ограничениям (кроме тех, которые нельзя назвать репрессиями, — их лишили статуса наибольшего благоприятствования при получении информации).

Ограничения свободы слова не произошло.

Вторая медийная война

Если на первом этапе Первой медийной войны Кремля большой поддержки «Медиа-Моста» со стороны других СМИ, политиков и олигархов не было, то на втором (арест Гусинского) картина изменилась.

Группа олигархов выступила фактически против этого решения Кремля. В том числе, хоть и отдельно от остальных, Борис Березовский, до того внешне вполне лояльный Путину, а еще раньше — просто поддерживающий его по всем направлениям.

536

Но главное было не в этом. Главное случилось тогда, когда Сергей Доренко, ведущий журналист ОРТ, «мочивший в сортире» политических соперников Путина — Примакова и Лужкова с такой же, если не с большей эффективностью, чем Путин — чеченских террористов, приехал в прямой эфир НТВ и соединился в своем протесте против ареста Гусинского с собравшимися в студии журналистами «МедиаМоста».

Следствием этого стала серия душеспасительных бесед с Доренко в Кремле, но отнюдь еще не какие-либо репрессии против ОРТ, а точнее — Бориса Березовского.

К репрессиям не подошли даже тогда, когда завершили операцию с вытеснением Гусинского из страны, а Борис Березовский публично раскритиковал президентский пакет законопроектов по федеральной реформе и объявил, что будет против них бороться (ОРТ сообщало об этом, но отнюдь не пропагандировало эту позицию).

К репрессиям обратились лишь в тот момент, когда, почти совпадая во времени, случились два события: (1) Березовский объявил о создании «Цивилизации», политического движения, цели которого очевидны, но, самое главное, под заявлением о создании которого стояли подписи ряда видных тележурналистов ОРТ; (2) ОРТ выступило с жесткой критикой действий Путина и вообще властей в связи с аварией подводной лодки «Курск».

В сумме это означало (с точки зрения Кремля и во многом в реальности), что под маркой «Цивилизации» Березовский на основе квазипартии ОРТ создает политическую партию, рупором которой будет как раз ОРТ, самый мощный телеканал России.

Если бы это удалось, то, помимо всего прочего, образовалась бы еще и информационная сцепка ОРТ—НТВ. Кому как не Путину понимать, что бы это означало в реальности. Достаточно вспомнить предвыборную кампанию прошлого года и представить себе, что бы случилось, если бы ОРТ действовало совместно с НТВ и поддерживало не Путина, а Примакова с Лужковым.

Кроме того, судя по всему, пока не удается реализовать абсолютно новый проект создания еще одного телевизионного холдинга, превосходящего по мощности ОРТ и лояльного Кремлю. Причины — недостаток либо профессиональных кадров, либо денег. <...>

Сложение всех этих событий и послужило поводом к началу Вто-

537

рой медийной войны, о сценарии которой и рассказал в своем открытом письме Борис Березовский.

Замечу, что вновь никаких репрессий против собственно журналистов мы не наблюдаем, НТВ и ОРТ выдают в эфир то, что хотят.

Это и позволяет мне сделать вывод о том, что и в данном случае, как и в истории с «МедиаТретьяков В.Т. Как стать знаменитым журналистом: Курс лекций по теории и практике современной русской 244 журналистики/Предисл. С. А. Маркова. — М.: Ладомир, 2004. — 623 с.

Мостом», война эта в первую очередь направлена не против свободы слова, а против Березовского (как ранее — против Гусинского) и за лишение его контроля над ОРТ как квазипартией, а не как собственно СМИ. <...>

7 сентября 2000 г.