7

7

Одновременно происходил еще один процесс, сначала незаметный. Отвлечения, из которых возникает аппаратура, опираются, как было уже показано, на механическое понятие времени и механические способы измерения времени. Механическое использование времени в свою очередь должно обнаруживаться в аппаратуре. Так и происходит. Если мы проследим за этим явлением, то разберемся в процессе, который довольно трудно понять. Порождаемый отвлечением автоматизм, набирая силу, все шире пользуется в качестве основополагающего метода нормированием. Это понятие следует воспринимать в том смысле, в каком оно применяется в области технической аппаратуры и организации. Метод нормирования включает в себя такие понятия, как тип, марка, стандарт. В этом смысле он означает, что дробление механического времени отражается также на рабочем процессе, — благодаря дроблению рабочего процесса и возникает аппаратура. В дальнейшем мы будем отталкиваться именно от этого значения понятия нормирования, хотя более привычным и употребительным является другое, под которым подразумевается стремление к удешевлению и упрощению. В этих понятиях отсутствует четкость. Понятие удешевления требует соотнесения со всей экономикой в целом. Поэтому повторим еще раз, что технические процессы несводимы к системе экономических отношений. Таким способом мы не познаем процесс нормирования, даже не задумаемся над тем, стоит ли стремиться к непрерывному удешевлению, если действительно оно возможно. Утверждая, что нормирование приводит к какому-то упрощению, мы тем самым констатируем наличие весьма неопределенного соотношения. Что именно оно упрощает? Какова точка отсчета, позволяющая описать нормирование как процесс упрощения? Прежде чем пользоваться такими определениями, их нужно уточнить с точки зрения механики. Нормирование в современном понимании подразумевает такой процесс, при котором все, что представляет собой составной элемент того или иного механического процесса, повторяется с абсолютной точностью, так что движение этого составного элемента приобретает характер механической функции. Функция есть нечто механически повторяющееся. Остается добавить, что неподвижные части механизма играют по отношению к подвижным подчиненную роль. Нормирование касается элементов, а элементы, или типовые экземпляры, представляют собой в этом случае аналоги механических функций. Нормируются также и рабочие инструменты, предназначенные для манипуляций, при которых движения не повторяются с механической точностью. Однако нормирование инструментов, предназначенных для вспомогательных операций по ручному обслуживанию механики, не представляет собой какой-то самостоятельной задачи, а предполагает нормирование функций в другом месте производственной цепочки. Уяснить смысл нормирования можно лишь тогда, когда понимаешь, что оно происходит в сфере автоматического движения и что оно представляет собой метод, присущий автоматизму. Нормирование привязано именно к нему. Не причиной, а следствием этой зависимости является достигаемое нормированием уменьшение сопротивления, направленного против автоматизма. Уменьшая это сопротивление, нормирование одновременно приводит к ускорению автоматического движения. Поэтому предельно совершенное нормирование — это и есть автоматизм. Здесь также царят эквивалентные отношения, наблюдается взаимодействие. Нормирование можно описать через автоматизм, автоматизм — через нормирование. Можно делать различие между автоматическим производством и производственной автоматикой. Существует различие между устройствами, производящими автоматы, и устройствами, производящими нормированные детали, артикулы, части, штуки. Метод нормирования в обоих случаях остается одним и тем же. Во всех случаях отчетливо видно, что нормирование, а следовательно и автоматизм, распространяет свое действие за рамки аппаратуры, влияет на организацию труда и на рабочего.

Под частью понимается теперь уже не то, что понималось раньше. Само деление на части стало другим. Заменяемость и сменность частей являются признаками нового нормирования, от которого зависят части и выделение новых частей. Часть превращается в типовую единицу, непрестанное пространственное повторение которой в процессе нормирования выстраивается в повторения временные. Такая типовая единица существует не сама по себе, а только в соотношении с другими единицами, как элемент дробления, главная задача которого состоит в том, чтобы в него была вовлечена вся аппаратура в целом. В процессе нормирования каждая типовая единица превращается в единицу механического планирования, становится функционирующей функцией. Под функцией тут понимается исчисляемая подвижность данной единицы в рамках целого, представляющего собой совокупность отдельных единиц. Механическое дробление на единицы в условиях механического времени не только охватывает самые крупные заводы, всю аппаратуру, но предполагает также соотнесенность всех аппаратур, которую следует понимать как план. В таком смысле план представляет собой механическое понятие и выражает лишь то, что движения, производимые аппаратурой, не рассыпаются на обособленные части, а в силу разделенности на отдельные единицы устремляются к единому механическому центру, управление которым осуществляется посредством организации труда.

Такой метод имеет свою историю. Его возможности выявились не вдруг — сначала их нужно было освоить, проверить на практике и продумать. Этот метод оправдывает себя в той мере, в какой мы берем его на вооружение. Мышление, которое исходит из типовых единиц, преодолев первые трудности, приобретает энергию дробления чудовищной силы, поскольку оно управляет аппаратурой и рабочими процессами. Неважно, производит фабрика автомобили или консервы — в том, что касается дробления, оба производственных процесса не отличаются один от другого. Рационализация производственного процесса — понятие хотя и неясное, однако недвусмысленно настаивающее на повсеместном и механически четком дроблении производственного процесса на отдельные единицы. В чем же заключается ultima ratio{134} этого процесса и на что он направлен? Мы вступили в одну из тех его стадий, когда механические средства стремятся к крайнему пределу своего развития. Что-то насильственное есть в том, что подвластное механическим законам время, пространство и движение втискиваются в рамки единого, гигантского производственного процесса, в рамки аппаратуры и плана, целиком подчиненного требованиям автоматизма. В этом автоматизме механически соединены два рода движения: движение повторяющееся и движение прямолинейно направленное. Первое представляется кругообразным, второе — линейным. Это древнее соотношение, символ которого — колесо. Новизна здесь заключается в соединении автоматизма с равномерно повторяющимся дроблением, с нормированием. Такое соединение, представляющее собой сумму функциональных движений, есть здесь не что иное, как чистый автоматизм. Новым является и план, развивающийся на основе этого движения.

Тот факт, что единица и дробление на единицы, как оказалось, выдержали проверку временем, означает не начало, а конец. Успешность этого метода и его эффективность с точки зрения аппаратуры не поддаются непосредственному объяснению, ибо достигаются за счет земли и зависят от ее субстратов, которые используются до полного истребления. Лишь насильственная ломка нераздельно целого, лишь его распад открывает дорогу дроблению, и такое овладение лежащим за пределами аппаратуры субстратом одновременно становится неисчерпаемым источником процесса его растаскивания по кусочкам. Остается только понять, каким образом субстрат включается в процесс дробления и в результате истребляется, чтобы уразуметь наконец, что автоматизм и есть процесс раздробления и растаскивания по кускам. Его становление изначально опирается на дробление; без нормирования автоматизм так же невозможно понять, как нельзя понять нормирование без автоматизма. Надежность в смысле точных механических повторений возможна лишь там, где присутствует и то и другое.

Только исходя из этого можно понять изменения, происходящие в области организации труда. Для удобства изложения выгоднее каждую из сторон этого процесса рассмотреть в отдельности. Обе они тесно взаимосвязаны — так тесно, что их осмысление зависит от понимания этой общности. Мысленно отделив одну от другой, мы одновременно проверим, насколько точны наши определения, потому что то, что наблюдается в области аппаратуры, должно присутствовать и в сфере организации труда. Следующее соотношение представляет собой закономерность. Чем меньше автоматов, тем меньше, соответственно, их влияние на организацию труда. Чем меньше численность автоматов, тем меньше автоматизма в организации труда. Чем больше объем автоматизированной аппаратуры, тем более сильное влияние она оказывает на организацию труда, которая в свой черед порождает все более мощную аппаратуру.

Вопрос стоит так: что соответствует в области организации труда тому процессу отвлечения, в результате которого появляется аппаратура? Ранее говорилось, что механизм, относящийся к предумышленной технике (technica intentionalis), то есть машина, выделяется в результате отвлечения от непредумышленной техники (technica naturalis) путем подражания последней. Этому процессу в области организации труда соответствует вначале отделение труда от руки, от примитивных орудий. Труд, превращаясь в машинный, отделяется от орудия ручного труда. Вместе с трудом от орудия отделяется сам рабочий. Ремесленник, который трудится на автоматически работающих машинах, перестает быть ремесленником и становится рабочим. Даже в наше время делаются все новые попытки дать этому процессу какое-то экономическое объяснение. Однако оно оказывается недостаточным. Ремесленник, отделенный от орудия ручного труда и очутившийся за механическим станком, который не становится его имуществом и на который он не имеет права собственности, попадает, конечно, в трудное положение, не имея ни духовных, ни экономических возможностей найти из него выход. Однако этот мучительный процесс еще ничего не говорит о новом положении рабочего, то есть о жестком сцеплении аппаратуры с организацией труда. Тот факт, что труд плохо оплачивается, еще не делает человека рабочим. Если даже ему будут платить хорошо, он все равно не перестанет быть рабочим. Рабочим человек становится не потому, что кардинально изменились экономические условия, а потому, что сложилась новая ситуация в технике. Рабочим становится каждый, кто попадает в зависимость от аппаратуры и организации. Все мы становимся рабочими в той степени, в какой делаемся зависимы от аппаратуры и организации. Избежав этой зависимости, мы не можем стать рабочими. Однако мы не робинзоны и не живем на необитаемом острове. Рабочим в точном смысле слова я являюсь вследствие нового понятия работы, вследствие моей причастности к аппаратуре и организации, которые в тесном взаимодействии друг с другом развиваются в сторону автоматизма и нормирования. Сцепление аппаратуры и организации возникает не под влиянием экономики, от которой оно якобы зависит в своем движении; на самом деле имеет место как раз обратное. Развитие нашей экономической ситуации зависит от воздействия тесно связанных между собой аппаратуры и организации. Эту зависимость необходимо четко осознать, если мы хотим освободиться от множества ложных представлений, которые тянутся за нами из прошлого. Инвестирование огромных сумм на развитие атомной техники с экономической точки зрения необъяснимо и никак не оправдано. Подобные сооружения, влияние которых сказывается на образе жизни целых народов, позволяют, однако, понять, какие последствия влечет за собой новое понятие энергии. В них-то и вкладываются все имеющиеся ресурсы аппаратуры и организации труда.