27

27

Накопленные в аккумуляторах могучие силы, силы мобильные, которые и человека делают мобильным, то есть пассивно подвижным, вырываются на свободу. В результате их взаимодействия возникает план, объединяющий в себе все доступные для использования силы, план, механический как по замыслу, так и по своему осуществлению. Каков порядок механического движения в условиях плана? Движение регулируется механическими центрами управления, которые представляют собой связующее звено между аппаратурой и организацией и через которые осуществляется управление механическим движением. Здесь нужно остановиться на одном процессе, понимание которого необходимо для того, чтобы уяснить некоторые оставшиеся до сих пор незамеченными закономерности. Ясное представление об этом процессе дает ключ к пониманию целого ряда различных вещей. Речь идет о следующем.

Характер нашего автоматизма таков, что деление, производимое в связи с нормированием, перестает совпадать с теми границами лиц и вещей, на которые опирались наш прежний режим и система правопорядка. Примеры механического передела, нарушающего в ходе нормирования границы вещей, можно видеть в расположении железнодорожных магистралей, электрических линий передачи и трубопроводов. В процессе такого передела границы вещей, являющиеся одновременно личностными границами, то есть границами, обозначающими право собственности и владения, не принимаются во внимание, их рассекают на части. Здесь мы можем лишь вкратце обрисовать последствия такого подхода. Этот конфликт имеет далеко идущие последствия, затрагивающие самые глубинные причины недовольства и раздоров, характерных для нашего времени и нашей жизни. Наше правовое устройство, наш правопорядок покоился на четко очерченных представлениях о лицах и вещах и об отношениях лиц и вещей друг к другу. Нормирование так все перекроило, что новое деление уже не совпадает с границами старого права и старого правопорядка. Правопорядок оказывается поставленным под вопрос, создается такое впечатление, что мы живем за счет его разрушения. В условиях сплошного автоматизма, работающего с величайшей точностью, угрожающе пошатнулся весь правопорядок. Он не мог не расшататься, потому что трудно сочетается с миром автоматических функций. В прошлые времена вся деловая и производственная деятельность протекала в рамках порядка, основанного на собственности. Ныне же право приобретает характер временных установлений. Оно превращается в свод правил предприятия, становится составной частью производственного распорядка и регулируется требованиями производства. Производственный порядок ориентируется на механическое движение, а не на человека, вещи и границы вещей. Производство уже не замыкается на отдельном предприятии, а охватывает всю техническую сферу в целом с ее механической деятельностью. Теперь вопрос уже стоит так: не теряет ли понятие государства своего значения и не становится ли оно тождественным производству, не превращается ли вся власть и все право в производственный распорядок?

Проблемы прикладной механики, можно сказать, решены. Ничто уже не препятствует увеличению числа автоматов. Нерешенными остаются вопросы, возникающие в связи с прямым и косвенным воздействием механики на человека. Сейчас уже очевидно, что автоматизм не ограничивается своей замкнутой сферой, а вызывает движение, в которое вовлекается весь комплекс аппаратуры и организации в их взаимодействии. Часть, кусок, отрезок стремятся выйти за пределы своей частичности и дробности, не для того чтобы изменить свой нормированно-матричный характер, а для того чтобы включиться в единый поток движения, объединяющий весь процесс дробления по типу конвейерной ленты. План, к которому мы таким образом приходим, представляет собой сначала не что иное, как этот движущийся конвейер, в работе которого число повторяющихся, математически предсказуемых рабочих действий уже достаточно велико, чтобы на него могло успешно опираться планирование. Обозначить характерные признаки плана значит выявить автоматизм отдельно взятого автомата. Поэтому в самом автоматизме должна заключаться способность соотносить с собой каждое имеющееся в распоряжении механическое движение. Так оно и есть на самом деле, в автоматизме мы видим метод установления механического порядка, при помощи которого все механические движения направляются в единый центр, с тем чтобы от него получить свое целевое направление. Если бы не центр, движение бы развалилось.

Поскольку эффективность плана и его успех зависят от числа имеющихся в распоряжении механических повторений, то его влияние и масштаб зависят от соответствующей стадии развития. Сначала план вообще отсутствует, как это можно наблюдать в начале движения. Затем он создает свои скромные центры и начинает сплетать сеть, стягивая все туже ее ячейки. План развивается на отдельных предприятиях, охватывая одну фабрику, один комбинат. Затем он проявляется в масштабе промышленных районов, где уже образовалась крепкая связь между аппаратурой и организацией: в Манчестере, в Руре, в районе бакинских нефтяных промыслов. План проходит различные ступени развития, на самых первых еще не осознаваясь как план, затем поднимаясь на уровень сознательного планирования. Стремясь преодолеть пространственную раздробленность и изолированность, он развивается вширь, превращаясь в рабочий план, охватывающий целые народы и государства. Это план нового типа. Новизна его заключается не в том, что с его помощью планируется работа, ведь работа и планирование существовали всегда. Новизна его заключается в том, что планирование теперь входит в тесную связь с новым явлением: оно прочно привязано к автоматизму и нормированию. Приняв это во внимание, начинаешь также понимать, что новый план искусственно привит к старому. Он ведет к изменению понятия работы и требует связи с новым понятием работы. Таким образом, он все набирает и набирает силу, пока не достигает стадии, на которой его можно назвать специальным рабочим планом, то есть той стадии, на которой мы сейчас находимся. Четырехлетние и пятилетние планы, целью которых является не что иное, как усовершенствование автоматизма посредством установления более четких и всесторонних связей между аппаратурой и организацией, представляют собой специальные рабочие планы. Одновременно такие планы относятся к мероприятиям отсталых стран, которые вынуждены форсировать свое развитие; в странах с высокоразвитым автоматизмом специальный рабочий план не требует для своего выполнения сосредоточенных усилий, которые должны укладываться в строго определенные сроки. Выходя из этой сферы, план, поскольку он в силу своих механических предпосылок не привязан к пространственным границам, разделяющим отдельные государства, страны и народы, стремится к тому, чтобы развернуться в планетарном масштабе, то есть стремится создать такое централизованное управление, которое контролировало бы взаимодействие аппаратуры и организации в масштабе всего земного шара. Таким образом, он превращается в универсальный план. На этой стадии наивысшего развертывания механических сил план разбивает систему границ, обеспечивающих самостоятельность отдельных государств, стран и народов, и вызывает к жизни те конфликты, которые нам хорошо известны, так как они возникли на нашей памяти и мы при них выросли. Эти конфликты возникают и будут возникать в дальнейшем, поскольку вопрос об управлении и руководящей роли в осуществлении универсального плана вызывает столкновения интересов, которые не поддаются мирному разрешению. В процессе поступательного развития техники для нас все яснее становится ход и направление исторического движения. Порой легко может показаться, что это движение сводится к тому, что историческое развитие вообще поворачивает вспять. Такое впечатление возникает оттого, что преодоление механического сопротивления приводит к высвобождению все более мощных стихийных сил, настолько мощных, что в исторических процессах ощутимым становится дыхание грядущих стихийных катастроф. Однако если мы будем исходить в своих рассуждениях из такого предположения, это приведет нас к слишком поспешным выводам. Нам неизвестно, какое сопротивление заложено в самом историческом движении. Рациональность происходящего определяется точно просчитанным взаимодействем аппаратуры и организации. Им же измеряется достигнутый успех. Сам факт успешности не подвергается сегодня со стороны техников никакому сомнению. Овладение атомной структурой материи, казалось бы, позволяет человечеству ожидать свершения небывалых возможностей. Отчасти ожидания оправданны. Однако эти возможности меркнут по сравнению с тем мощным процессом распада, который представляет собой необходимое условие на пути их реализации. Нельзя ожидать, что атомная техника играючи даст нам то, чего не дала ни паровая, ни электрическая, — вечный двигатель. Вечный двигатель — фантом, который маячит перед воображением как конечный результат процесса абстрагирования, иначе говоря, как его идеальный вариант. Но как бы не были важны наблюдения, дающие представления о последствиях применения новой аппаратуры, еще более важным является вывод. Процесс расщепления, происходящий в мышлении, отражением которого является механицизм, вызывает еще гораздо дальше идущие последствия. Они заключаются в атомизации исторической структуры, которая выражается в том, что в исторических процессах начинает отчетливо проступать их атомарная структура. Цепные реакции начинают проявляться в исторической жизни. Это и есть то, что мы иначе называем веком мировых войн, и этот век есть одновременно век появления универсального рабочего плана.