Разгром

К концу эпического доклада Швингера слушатели были утомлены настолько же, насколько и впечатлены. Увы, но следующим в расписании оказался Фейнман. Обычно яркий лектор, в этот раз он недостаточно хорошо подготовился к тому, чтобы объяснять новые идеи. Вместо того, чтобы начать с основ, с принципа наименьшего действия, интегралов по разным путям и т. д., он стартовал так, словно все знают теорию и можно переходить к примерам.

Поэтому остальные почувствовали себя так, будто они пропустили первую часть курса продвинутой физики и оказались на второй части, посвященной решению конкретных проблем. Гости конференции ощутили не только усталость, но и потерянность в пространстве и времени.

Для основного примера Фейнман выбрал два электрона, которые взаимодействуют с помощью виртуального фотона. После того как Ричард быстро попытался объяснить, как рассчитывать их поведение, используя его диаграммный метод, толпа осоловевших ученых просто перестала понимать, что он делает.

Фейнман мчался через концепцию интеграла по траекториям, упоминал, что позитроны – это путешествующие назад во времени электроны. Уилер, продолжавший делать заметки, по крайней мере, мог разобраться в этой части… но остальные вовсе нет!

Собравшиеся в большинстве своем знали о том, как много Ричард сделал в Манхэттенском проекте, кое-кто был в курсе его трагической потери и осознавал, какую душевную травму принесла ему война и принятые в ее годы суровые решения. Наверняка в некоторых головах шевелились подозрения, не пострадал ли Фейнман душевно… может быть, гений просто слетел с катушек?

После выступления Ричарда Бор начал дискуссию и в своем обычном мягком стиле высказал язвительную критику. Датчанин не разобрался в каракулях Фейнмана и указал, что принцип неопределенности Гейзенберга запрещает изображать траектории электронов по мере их движения через пространство с течением времени.

Как мог докладчик утверждать, что рисует настоящие траектории этих частиц?

Бор обрушился и на утверждение, что электроны могут путешествовать назад во времени, ведь оно целиком противоречило основаниям классической физики. Эдварда Теллера поразило, что гипотезы Фейнмана, по всей видимости, не соответствовали принципу Паули в том, что два электрона не могут находиться в одном энергетическом состоянии.

Уилер продолжал записывать, но, насколько свидетельствуют очевидцы, в защиту ученика не выступал. Он всегда относился к Бору, собственному наставнику и образцу для подражания, с предельным уважением и почтением.

Среди собравшихся Дирак оказался лучше всех, помимо Уилера, подготовлен к тому, чтобы оценить интеграл по траекториям, поскольку тот частично базировался на его собственной работе. И британец поинтересовался: занимаясь суммированием взвешенных амплитуд различных траекторий, проверял ли Фейнман, чтобы сумма всех вероятностей оказалась 100 %?

Ко всеобщему изумлению, Ричард ответил, что нет.

Это выглядело очевидным промахом, поскольку сумма могла либо не охватывать все способы взаимодействия, либо перекрывать с избытком. Напоминало ситуацию, когда ловкий мошенник заявляет, что с учетом пятидесятипроцентных шансов найти монетку под одной из трех чашек (либо она там есть, либо нет) общая вероятность ее обнаружения составляет 150 %.

Так просто нельзя вычислять.

Фейнману нужно было проверить итог и скорректировать коэффициенты, если в этом возникнет необходимость.

Другие критики указали, что докладчик не принял в рассмотрение квантовую поляризацию, в то время как эта инновация Вайскопфа стала важной частью вычислений Швингера. В представлении Фейнмана ей оказалась посвящена диаграмма с одной петлей. Для краткости он решил представить нечто максимально базовое, просто два электрона, которые обмениваются фотоном, но тем самым обманул ожидания аудитории, настроенной на объяснение важнейших экспериментальных открытий, Лэмбовского сдвига и аномального магнитного момента.

Швингер сумел это сделать, Фейнман, по всей видимости, рисовал бессмысленные каракули.

Бете с сочувствием отнесся к коллеге, который вернулся с конференции в ужасном состоянии. Фейнман решил переработать свои идеи, представить в виде статьи, где все будет объяснено более подробно.

Как вспоминал Бете: «Фейнман мог похвастаться совершенно новым взглядом на вещи, который я понимал, но большинство людей находило странным. Особенно Нильс Бор, который в конечном итоге был для нас всех вождем. Бор не смог понять этого, не сумел поверить в подобное, он привел веские возражения и обошелся с Фейнманом не очень-то хорошо. И Фейнман, конечно, оказался сильно разочарован, поскольку он, по собственному мнению, предложил прекрасную теорию. И столкнулся с величайшими квантовыми физиками, которые взяли и не поверили ему. Так что когда он вернулся домой, мне пришлось утешать его. Я был на встрече, слышал его выступление, видел реакцию Бора. К сожалению, Фейнману нравилось представлять свою работу – по меньшей мере, тогда – настолько парадоксальной, как только возможно. Но из-за этого ее не поняли люди вроде Бора»⁶⁴.