Мечты и кошмары
От «все есть рассеяние» через «все есть электроны» к «один электрон есть все» порхал разум Уилера, подобный бабочке, собирающей трудовой нектар с одной плодотворной идеи за другой. Сделав ознакомительный глоток, она выпивала нектар целиком и двигалась туда, куда вел ее влекущий аромат новой неизведанной гипотезы. Его рассудок был слишком беспокойным, чтобы ждать экспериментальных подтверждений.
Фейнман хорошо знал склонности наставника и не особенно переживал по этому поводу. В конце концов, концепция кванта Макса Планка, теория относительности Эйнштейна, корпускулярно-волновой дуализм Бора и принцип неопределенности Гейзенберга выглядели странно поначалу – пока их не приняли все. Ричард знал, что у Уилера есть осторожная сторона, и что тот никогда не выходит за пределы законов физики. Джон обычно ограничивал самые авантюрные гипотезы заметками и дискуссиями в узком кругу, пока не находил способа защитить их проверенными расчетами и строгим логическим доказательством.
Оба они соглашались, что наука – серьезное дело, требующее осторожности в суждениях. Но когда прогресс в определенных областях заходит в тупик, кто-то должен взглянуть на вещи широко. Уилер любил эту связанную с фантазией сторону физики.
«Я никогда не был слишком занят для того, чтобы мечтать, – однажды сказал он. – Размышления о том, что может быть… о том, как выглядит мир весь целиком и как взаимодействуют его части – они обеспечивают мой мозг необходимой пищей, столь же важной, как и любые расчеты»32.
Так что вся его карьера была неким колебанием между полетом мечты и практическими обстоятельствами. Как в случае с часами, он всегда пытался наилучшим образом использовать время, находя правильный баланс между трезвой необходимостью и роскошью фантазирования.
Мрачные новости 7 декабря 1941 года надолго склонили баланс в сторону первой. Японские бомбардировщики предприняли неожиданную атаку на базу ВМФ США в Перл-Харбор, Гавайи, на следующий день Соединенные Штаты объявили войну Японии, а через несколько дней союзники последней, Италия и Германия, вступили в войну с США, ну а те не остались в долгу.
Америка внезапно оказалась замешана в мировом конфликте.
Уилер вспомнил предупреждения Бора, сделанные почти три года назад, по поводу ядерной программы Германии. Его родившиеся в Европе коллеги, такие как Эйнштейн, Ферми, Силард и Теллер тогда почувствовали очень большую тревогу, он же сам верил, что война останется за морем, поскольку Европа и так вечно погружена в политические свары и конфликты.
Но вступление США в войну изменило все.
Стремление победить как можно быстрее предполагало необходимость в проектировании нового оружия. Очевидно, что союзники должны были предпринять все возможные усилия, чтобы оказаться впереди стран Оси в области обуздания энергии атомного ядра.
Уилер вскоре узнал, что президент Теодор Рузвельт уже принял необходимые решения. 6 декабря, за день до Перл-Харбора, национальный комитет оборонных исследований начал проект по изучению атомной энергии, во главе которого встала группа, именуемая урановым комитетом или комитетом S-1.
Позднее проект получил кодовое название «Манхэттен», и за 1942–1943 годы вырос в колоссальное предприятие, целью которого стало исследование разных аспектов атомного оружия, производство делящихся материалов и конструирование бомб, если это окажется возможным. Уилер и Фейнман оба сыграли в нем важные роли.
Прошло два с небольшим года с момента начала их совместной работы в Принстоне, и стало ясно, что время теоретических дискуссий в стенах университета заканчивается. Призванные внести свой вклад в проект огромного военного значения, они будут вынуждены работать над разными проблемами в различных частях страны.
В альтернативной реальности, возможно, у них осталась бы роскошь изучать дальше «безумные идеи» в уютной обстановке Файн-холла и лаборатории Палмера, но, увы, судьба забросила наших героев в места, мало похожие на рай.