Супержидкости и не совсем супербрак

Тем временем Фейнман готовился к важному событию другого плана: второму браку.

Вскоре после того как закончился его творческий отпуск в Бразилии, он встретил в Корнелле молодую женщину по имени Мэри Луиза Белл. Она приехала в университет из сельской глубинки Среднего Запада и привезла с собой энциклопедические знания об изобразительном искусстве.

Фактически интерес к картинам и художникам был единственным, что объединяло Ричарда и Мэри (его страсть к этой теме возникла еще когда он начал встречаться с Айрлин). Но Фейнман после визита в Бразилию сильно скучал по нормальным отношениям, ему больше не хотелось флирта со стюардессами, и ему казалось, что у них может что-то получиться.

Необдуманно и поспешно он сделал предложение по почте, Мэри Луиза приняла его и согласилась переехать в Южную Калифорнию. Они поженились в июне 1952-го и заняли дом в Альтадене, недалеко от Пасадены, где располагался Калтех. Медовый месяц прошел в Мексике, и там Ричард узнал много о культуре и искусстве майя, в том числе и об их циклической концепции времени.

Другие перемены не заставили себя ждать.

Оказавшись вдали от Ханса Бете и исследовательской группы Корнелла, Фейнман получил возможность заново оценить направление своей научной работы. И пусть он почувствовал некую завершенность, глядя на собственный труд в квантовой электродинамике, сомнения насчет методов, использованных в перенормировке, никуда не исчезли. Каким-то образом, понял он, этот процесс нуждается в капитальном пересмотре для того, чтобы ликвидировать некоторые его произвольные положения.

И в то же время можно было заняться чем-то совершенно новым.

В своей книге «QED»[13], опубликованной через несколько десятилетий, Фейнман напишет: «Игра в угадайку, которой мы занимаемся… технически именуется “перенормировкой”. Но не имеет значения, каким умным выглядит слово, поскольку оно обозначает то, что я называю дурацким процессом. Обращение к подобному фокусу мешает нам доказать, что квантовая электродинамика математически последовательна… Я подозреваю, что перенормировка математически не легитимна»⁸².

В первые годы в Калтехе Фейнман изучал супержидкости, вещества вроде жидкого гелия, которые никогда не становятся твердыми, вне зависимости от падения температуры. Он базировал свою работу на достижениях советского физика Льва Ландау и рассматривал вопрос, почему квантовая механика не дает таким системам возможности понижать свою энергию и переходить в твердую фазу.

Работа Ричарда показала критическое отношение к только зарождающей области.

Фейнман также изучал сверхпроводимость, другой феномен, возникающий при очень низких температурах, когда материалы теряют электрическое сопротивление полностью. Он предполагал, что некий квантовый механизм должен обеспечивать возможность постоянного, беспрепятственного течения токов в таких материалах.

Джон Бардин, Леон Купер и Джон Шриффер вскоре обнаружили этот механизм, и работа эта принесла им Нобелевскую премию. Это неприятно поразило Фейнмана, и он не стал продолжать собственные исследования, несмотря на то что они обещали значимый вклад в теорию сверхтекучести.

Тем не менее он принял приглашение Уилера и в сентябре 1953 года сделал доклад о свойствах жидкого гелия в Японии. Ему понравилось учить японские фразы, а поскольку он интересовался местными ритуалами, то остановился в традиционном отеле и решил отправиться в общественную баню. Там он по ошибке зашел не в то помещение и случайно наткнулся на отмокавшего в ванне физика Хидеки Юкаву.

Брак Фейнмана остывал куда быстрее, чем те жидкости, с которыми он имел дело. Он и Мэри Луиза совершенно не подходили друг другу, его небрежный стиль ее не устраивал, она просила его носить пиджаки и галстуки вместо обычных рубашек. Коллеги находили супругу Ричарда неприятной, она требовала его внимания даже в те моменты, когда он глубоко погружался в размышления.

Игра на барабанах сводила Мэри Луизу с ума, а расчеты ввергали в замешательство, так что ничего удивительного, что уже через несколько лет она попросила о разводе.

На протяжении судебного слушания по этому делу в июле 1956-го она дала выход давно копившемуся раздражению: «Он начинал работать над математическими проблемами, едва проснувшись, – свидетельствовала она, – и я не могла говорить с ним, поскольку он заявлял, что я прерываю его работу»⁸³.

Ну и само собой, барабаны производили «ужасный шум».

Суд приговорил Фейнмана к выплате разового возмещения, и это помимо регулярных алиментов. Газетный отчет о слушании сообщил, что ученому пришлось расстаться с частью имущества, но барабаны он сохранил.