День 156

Всё тот же день. Хотел было прилечь, но вот проснулся. Опять всё те же сны.

Нет, не те же. На этот раз хоть какое-то разнообразие: мне приблазился Руди Сикорски.

Он сидел в кресле, а напротив был Комов и ещё какие-то люди, их было уже не видно. Комов их как-то заслонял, что-ли. Нет, не заслонял. В общем, у него было что-то, из-за чего я остальных не видел.

Руди был весь из себя недовольный. Нет, даже не так. Он был в ярости. Я-то знаю, у  него в такие моменты рожа становится каменной.

И вот Руди, именно в таком состоянии, откладывает какие-то листки и говорит Комову таким тоном, будто делает огромное одолжение:

— Что ж. Кому-то надо быть кровавой собакой...

Вот тут я и проснулся. Не люблю я собак. Тем более кровавых. Лучше уж про Малышева.

Хотя нет, тут скорее про Борьку Левина и его реконструкции.

Спору нет, Борис огромную работу проделал, всё по полкам разложил. На меня это впечатление произвело, да. И вообще, чистая СНВ воспринимается некритически.

Вот об этом моменте, Лена, ты точно не знаешь. Тебя-то всему живые люди учили. И какие люди! Академики, профессора, лучшие профессионалы, живые легенды. Потому что у тебя крутая семья, а ты в этой семье была любимая дочка. Так что вся психотехника сводилась к жёлтой конфетке. Которую детям перед уроком дают, чтобы сидели тихо и слушали внимательно. А может, тебе и конфетку не давали? Вот не спросил, теперь жалею. И обо всём остальном жалею. Да.

Впрочем, тебе вся эта лирика, я так понимаю, малоинтересна. Хорошо, давай по фактам.

Про систему наведённых воспоминаний я тебе уже рассказывал. И про то, что это штука вредная, потому что человек на неё подсаживается. Ну так вот, это только половина правды. А есть и другая половина. О которой знают только те, кому положено. Например, учёные выше определённого уровня. Или те, кому положено вообще всё знать. Ну или особо любопытные общественники. Но даже и эти молчат, потому что понимают — вот про это не надо.

Видишь ли в чём дело. Человеческий мозг так устроен, что вся поступающая в него информация проверяется. Ну вот скажем — видишь ты человека, и пытаешься понять, знаком он тебе или нет. Но что значит — видишь? Ты видишь цветные точки. Всё остальное достраивает мозг. И каждый этап достройки сопровождается проверками — а правильно ли ты картинку достроила. Например, когда ты видишь лицо, и определяешь, что вот это глаза, а вот это нос — это ведь мозг проверяет, похоже ли это цветное пятно на глаз, а вот это на нос. Потом всё это складывается в картинку и мозг начинает думать уже о том, близко ли расположены эти глаза и длинный ли это нос. Сравнивая с другими глазами и носами, и всё такое. Наконец, достроенный образ сравнивается с теми, которые у тебя в голове уже есть. И результаты всех этих проверок идут в твоё сознание вместе с образом. В нашем случае — ты думаешь: вроде бы кто-то знакомый мимо прошёл. То есть мозг выдаёт информацию — образ недостроен, многие параметры не определены, но есть сходство по нескольким параметрам с другими образами, которые у тебя есть в памяти, причём не с одним, а с несколькими. Вот примерно это и подразумевается под мыслью "вроде бы кто-то знакомый".

Но если в тебя закачивают воспоминание, то никаких проверок мозг не делает. Даже не может. Потому что все образы уже построены, вся работа проделана, все ярлычки развешаны. Точнее, их вообще нет. А если их нет — полученная информация воспринимается как абсолютная стопроцентная истина. Более достоверная, чем любое настоящее воспоминание.

Называется это веро-эффект. Или ВЭ, как это обычно сокращают в книжках по когнитопсихологии.

Теперь — что это значит практически. А то, что человеку можно слить в голову любую информацию, даже самую бредовую, и он будет считать её правдой. То есть нет, не так. Он может прийти к выводу, что это неправда, что это какая-то галлюцинация, ошибка восприятия, и даже догадаться, что ему это закачали. Но жить и действовать он всё равно будет так, как будто это правда.

Ну вот представь себе, что кому-то ради опыта слили в голову, как он видел трёхглазую амфибию величиной с дом, и это был его любимый Учитель. Тогда человек будешь точно знать, безо всяких сомнений, что, во-первых, трёглазую амфибию величиной с дом он точно видел, и, во-вторых, что это был именно его Учитель — ну да, он выглядел как трёхглазая амфибия, но человек его всё равно узнал, это был абсолютно точно он. Да, потом подопытному можно даже сказать, что это ложное воспоминание. Он даже поверит. Но его мозг всё равно будет считать, что видел Учителя в облике трёхглазой амфибии. И он будет всю жизнь считать своего Учителя агентом какой-нибудь космической сверхцивилизации, например. Потому что он же видел, что Учитель — трёхглазая амфибия. Да, это ложное воспоминание... но всё равно Учитель — агент инопланетян. Трёхглазых. А кто в это не верит — или дурак, или сам агент.

Это можно исправить. Ментоскопом. Вырезать, например, этот кусок памяти нахрен. Или снизить его достоверность. Что на два порядка сложнее, кстати. Потому что это надо развесить на воспоминании ярлычки, а потом ещё несколько раз сменить на них надписи. Чтобы от ощущения "нет, ну я же точно это видел" человек пришёл к ощущению "ну да, мне как-то раз такое померещилось". Это большая работа,

Но тем не менее. Без специальных мер любая чушь, закачанная через СНВ, так в мозгу и застревает навсегда. В статусе абсолютной истины. Если же закачивают не чушь — тем более.

В частности, это касается и знаний, передаваемых таким способом. Любому человеку можно запилить в голову курс современной физики. Любому. И он будет её знать и понимать. Но он будет её знать и понимать только в тех пределах и на том уровне, который ему запилили. Причём любую формулу он будет считать абсолютно правильной, а любой коэффициент в ней — истиной в последней инстанции. Соответственно, никакие новые идеи в этой области он будет воспринимать не просто как ложные, а как глупые, бессмысленные и даже издевательские. Он будет встречать новые идеи даже не в штыки, а как бы это сказать... да вообще никак воспринимать не будет.

А наука построена на том, что учёные придумывают и опровергают гипотезы. И ничего не считают истиной в последней инстанции. Даже идеалы деятельного гуманизма. Правда, для этого их надо сформулировать на научном языке, а это дело почти невозможное. Потому что всегда можно сказать, что научники чего-то не так поняли. Ну так и правильно: идеал на то и идеал, чтобы им вдохновляться, а не препарировать. Но ко всему остальному нужен сугубо критический подход. Который

Потому-то, собственно, СНВ используется для обучения только там, где творческое мышление не нужно совсем. Ну вот как у нас в лётном: нам впиливают приёмы субакса, или какие кнопки нажимать на пульте. Причём — на пульте корабля конкретной модели. Потому что общие вещи мы учим обычным способом. Техническим работникам СНВ тоже впиливают, опять же по конкретным образцам оборудования. Но опять же: общую теорию машин и механизмов им начитывают. Чтобы не переучивать их всякий раз, когда на новой модификации крышки прибора лишняя гайка появляется. Потому что у них в голове забито — чтобы снять крышку, надо открутить три гайки. А четвёртая — ой, что это.

Хотя вообще с этими самыми наведёнными воспоминаниями бывает очень по-разному. Левин мне как-то рассказывал историю. Ходил к нему на лечение один молодой ксеноэколог, специалист по дизайну биосферы сверхмалых планет. Пришёл ни с чем-нибудь, а с кризисом творческой мотивации. Ну то есть — его преследовало чувство, что он занимается не своим делом и не исполняет жизненного предназначения. До такой степени, что он перестал справляться с простыми задачками. Сидит перед компом и зубами скрежещет.

И это несмотря на то, что ксеноэкологией он с детства увлекался, занимался в кружке, Учитель ему рекомендацию в ИТКЭ написал восторженную. Дальше — институт и карьера, очень ровная. Никаких неудач, никаких провалов, ни единой планетки не запорол. Куча благодарностей, две премии, кандидатская диссертация по водным мирам, готовит докторскую. Всем уже ясно, что это будущий академик, светило и корифей. И вдруг такое.

Борис с ним долго возился. Пока не нашёл в его детских воспоминаниях один момент. У товарища были родители. Так вот, мать мечтала, что ребёнок станет музыкантом. Чтобы, значит, сидел он в большом красивом зале за старинным деревянным роялем и играл вариации Брамса на темы Паганини. Почему-то ей в голову запал именно Брамс. Ну вот хотелось ей такой картинки.  А у ребёнка — ни слуха музыкального нет, ни способностей, ни интереса. Маму это очень огорчало. И в редкие моменты общения с сыном она обязательно что-нибудь говорила о том, как она мечтала, чтобы он стал музыкантом. А также про рояль и Брамса. Мальчик, естественно, пропускал всё это мимо ушей. То есть оно капало прямо в голову. Короче, классический случай непроизвольного родительского программирования.

Так что Левин сделал? Вместо того, чтобы выскребать эту гадость со дна души — а это долго и муторно — он придумал вот что. Закачал человеку в память СНВ -исполнение брамсовских вариаций. Именно для исполнителя сделанное — с движениями пальцами, паузами и всеми делами.

Тогда молодой учёный заказал себе пианино. Настоящее, из дерева. И в моменты творческих метаний и сомнений — садился и играл эти самые вариации Брамса. Больше ничего он играть не умел, да ему и не нужно было. Музыка сама по себе ему удовольствия не доставляла, а вот мелкие движения руками очень успокаивали и способствовали концентрации. В общем, всё у него хорошо стало. Сейчас он уже членкор АН, академические лавры не за горами, своя школа, ученики и так далее. А Брамса все считают милой причудой. Отлично вписавшейся в имидж.

Но это так, экзотика. А в целом — использование СНВ ограничего веро-эффектом. И обойти его очень сложно. Хотя можно. Есть способы. Простейший — "таран Ламондуа". Который закачал себе в мозг почти всю физику пространства, какая тогда вообще существовала. Включая всякие гипотезы, сомнительные теории, и тому подобное. Я об этом вроде как писал. Но не упомянул одну деталь. А именно — поверх всего этого он записал себе убеждённость, что все эти физические теории ложны и даже уже кем-то  опровергнуты. Что он точно помнит — была какая-то другая, стройная и логичная теория, которую нужно только вспомнить. Ну или восстановить. Что он, собственно, и сделал. После чего долго лечился на Леониде. Потому что сомнение начало пожирать ему мозг. Подробностей не знаю, но, говорят, он даже в арифметике стал сомневаться и в классической механике. Ну то есть регулярно проверял, точно ли дважды два четыре и существует ли инерция. Причём земные методы психокоррекции не сработали. Пришлось кланяться леонидянам. Чем кланялись — не знаю. Но чем-то ценным, уверен.

И ещё одно, о чём обычно не говорят. Ламондуа ведь так полностью и не восстановился. Во всяком случае, до прежнего уровня. Все его работы после прорыва в нуль-Т — это в основном развитие старых идей. А так он занимался в основном администрированием, преподаванием и прочими подобными вещами. Администратор он был, говорят, так себе, а вот плеяду учеников вырастил мощную, что да то да. Жаль, конечно, что со Слепым Пятном всё закончилось. Ну да чего уж теперь-то.

В общем, понятно, почему это называют "тараном". Хотя были случаи, когда и после Ламондуа на такое шли. Насчёт результатов не знаю. Но думаю, что ничем хорошим оно не кончалось.

Есть, правда, и другие способы. Вот только все эти способы или сильно уродуют психику, или годятся не для всех. Например, ментальная элоквенция по Файбисовичу приводит к постепенному  разрушению единства личности. Шунт Запорожного требует ювелирной работы ментоскопом. А метод абстрацкий Парсиваля применим только к людям с определёнными психическими отклонениями. Довольно неприятными, кстати — я с этим сталкивался и тему знаю.

Что-то я далеко отклонился от фарватера. В общем, что я сказать хотел-то? Что наведёнка воспринимается без критики. Всё идёт на ура, всему веришь. Бесповоротно.

Но Левин всё-таки молодец. Он мне оставил очень качественную СНВ. На которой были не только его выводы, но и ходы мысли, и сомнения. Особенно сомнения.

Так вот, по поводу расшифровки разговора дона Рэбы с непонятно кем. Левин был убеждён, что в целом он перевёл правильно. Ну, может, в конце можно было заменить пару оборотов. Например, у Антона было "по габарям". Понятно, что имелось в виду "по рукам". Но вообще-то в Арканаре такого обычая не было — бить по рукам. Это он так переложил что-то другое. Хотя понятно, что имелось в виду согласие.

Но это, в общем, мелочи. Однако что-то его грызло. Какой-то червячок сомнения у него остался. Что-то было неправильное в этом разговоре, что-то где-то не билось с фактами. Вот только он так и не понял, что именно. Но мне это своё сомнение оставил в наследство.

И я вроде бы нашёл. Ну то есть понял, в чём засада.

В книжке у Антона был такой момент, я уже цитировал:

"На площади валялись трупы. А в центре ее чернел ровный неподвижный квадрат. Румата вгляделся. Это были всадники, стоящие в неправдоподобно точном строю, в длинных черных плащах, в черных клобуках, скрывающих глаза, с черными треугольными щитами на левой руке и с длинными пиками в правой."

Ничего не смущает? Вот и меня сначала тоже ничего не смутило. А потом дошло.

Румата, приглядевшись, мог рассмотреть отдельных всадников, и даже то, что у них клобуки на глазах. Ну ладно, допустим, он воспользовался зумом камеры, но упоминать об этом не стал. Хорошо. Зайдём с другой стороны. Каких-то суперогромных площадей в Арканаре не было и быть не могло, это всё-таки средневековый город. И всадники занимали не всю площадь, а только центр, квадратом.

Вопрос: могло поместиться в центре площади двадцать тысяч всадников?

Я вот однажды видел разом десять тысяч человек. Не всадников, просто людей. Без вещей, без ничего. Эвакуированных в экстренном порядке. Как потом выяснилось — из-за ошибки в программе. Которая дала неверный прогноз аномальной активности светила систему ЕН 5221. Ну и заодно ДГБ вскрыло КОМКОНовскую базу. Случайность, наверное: не могут же они вот так, да? Ну не знаю. Но толпу я видел. Так вот, десять тысяч — это очень много. Поверь, Лена. Это не квадрат на площади, это вся площадь. Пеших, заметим, людей. А на конях? Я вот не знаю, сколько места занимает конный всадник. Но что-то мне кажется, что на этом месте могут уместиться как минимум три-четыре человека. Минимум.

То есть двадцати тысяч всадников на площади точно не было. А было столько, сколько нужно, чтобы продемонстрировать этот самый неправдоподобно точный строй.

Откуда же тогда цифра в двадцать тысяч? Скорее всего, дон Рэба не врал. Именно столько орденских бойцов было обещано Орденом — и задействовано в операции. Но — включая не только всадников, но и всех остальных.

Я ни пса не понимаю в инопланетных средневековых армиях. Но вот что я знаю точно — что в армии есть снабжение, обеспечение и прочие такие службы, которые имеются в любой структуре вообще. И что именно в этих службах сосредоточена большая часть личного состава структуры. По-другому не бывает.

Ну сама посуди, Лена. Кто-то должен ухаживать за лошадьми. Кто-то — отвечать за оружие. Небось, у конников были какие-нибудь слуги, оруженосцы, вот эта вся хрень. А также свои врачи, ветеринары. Кузнецы какие-нибудь — подковы ставить железки чинить. Это всё лучше иметь своё. Я почему-то в этом уверен. Ну хотя бы потому, что у нас то же самое.

А ведь это ещё не всё. Орденские пришли в Арканар не просто разорять территорию. Они пришли Арканаром управлять. То есть они должны были привезти с собой управленческий аппарат. Хотя бы верхушку и сотрудников наиболее важных служб. Разведки-контрразведки, например. А вообще-то надо было бы даже кашеваров брать своих. Потому что, если я что-то понял про это самое средневековье, добрые горожане могли и травануть запросто. По крайней мере, первое время. Хотя, конечно, в таких вопросах можно было бы положиться на местных монахов. Ну так они явно фигурировали в расчётах.

Что бы я лично предположил. Что реально с континента было переброшено где-то три тысячи отборных бойцов. Судя по их поведению — обработанных званцевским средством. Для их переброски — если опять же учесть фактор попутного ветра и готовность бойцов самим сесть на вёсла — нужно было десять гамратт. Десять из пятидесяти — это уже совсем другие расклады.

Ну а двадцать тысяч — это так, общая численность орденских сил. Причём взятая с ба-альшим гаком.

Это, конечно, уже мои домыслы. Но я думаю именно так.

Почему? А из-за той картинке, которая у Левина в голове осталась. Сидят два человека и договариваются. Причём один — который с бородкой — продавливает свой план, а второй осторожничает. И положение у них примерно как у проектировщика нового космического судна и руководителя группы испытателей. То есть первый клянётся, что судно вылизано и все мыслимые меры безопасности предусмотрены — а второй ворчит и ругается, что это корыто он до полёта с живым человеком не допустит, пока не будет проведена полная серия тестов аварийных химических двигателей на реверсивном ходу. Потому что мало ли что, а ему за живых людей отвечать. При этом оба понимают, что конструкция, скорее всего, хорошая, но не идеальная, а предусмотреть всё невозможно. Однако каждый хочет снизить свои риски. Только у проектировщика риск — что он провалит плановые сроки и его люди не полетят на Тагору. А у испытательной группы — что кто-нибудь погибнет. При этом первое реально, а второе — крайне маловероятно. Поэтому проектировщик давит авторитетом. Он рассказывает, что аварийную химию на судно проектировал сам Потылицын, который по этой части самый авторитетный конструктор на Космофлоте. Что общий расчёт корабля выполняла лаборатория Полубояринова — а Полубояринов это ух и огого. Что химия на самом деле вообще не нужна, потому что есть аварийная гравитационка, лучше которой на Земле не делали. Ну и так далее. И он даже, в общем-то, не врёт. Потому что аварийная химия слизана со старой модели, которую действительно проектировал Потылицын, с некоторыми доработками на коленке. Общий расчёт действительно делала лаборатория Полубояринова, но вот как раз безопасность они не считали. Гравитационка, конечно, вещь, но как она себя поведёт при неспокойном вакууме в экватории массивного тела — это ещё вопрос. А так всё правильно.

Здесь же ставки были сильно выше. Дон Рэба всерьёз рисковал головой, причём не только своей. Орденский планировщик рисковал как минимум карьерой, а может быть, и головой тоже. При этом он был уверен, что, если первая часть плана сработает, то арканарская столица падёт в руки Ордена, как перезревший плод. Но дона Рэбу нужно было дожать. И поэтому он — даже, в общем-то, не вря — называет цифру в двадцать тысяч бойцов. Но, скорее всего, двадцать тысяч — это была общая численность всех сил Ордена, которых можно было хоть как-то задействовать в операции. От всадников с копьями и до простых монахов и орденских агентов на жаловании. С округлением в нужную сторону, разумеется.

Поверил ли ему дон Рэба? Ну, в каком-то смысле. Выбора-то у него особо не было.

И там есть любопытный хвостик. После разговора на портовом жаргоне дон Рэба говорит, что беседа доставила ему огромное удовольствие и называет своего собеседника смелым человеком, а тот — "скучным голосом", как пишет Малышев — возвращает ему комплимент.

Вот эту сцену я прямо-таки вижу. И слышу. Сам присутствовал при таких обменах любезностями.