41

41

Все развлечения, в которых так или иначе участвуют механические приспособления, отличаются некоторой пустотой и отсутствием веселья. В них всегда чувствуется принужденность, которая мешает свободному человеческому движению. Человек, подчиненный технической организации, не весел; веселым он не может быть хотя бы по причине переутомления, по недостатку досуга. Труд тоже стал невеселым. Подтверждением этому служит, в частности, восхваление и прославление труда, в которое вкладывается все больше этического фанатизма. Облик индустриального города с механически передвигающимися потоками людских масс мрачен и безрадостен. Божественные покровители празднеств — Аполлон и Дионис — навсегда покинули его пределы.

Ритм механизмов отличается автоматической безжизненностью и жесткостью. С его вторжением из жизни исчезает вытесненный им метрический характер человеческого движения и его цикличность. Периодичность, лежащая в основе всякого ритма, всякого метрического движения, становится механической, ее упорядоченность подчиняется законами мертвого времени. Праздничный годовой цикл, основанный на циклическом порядке движения, тем больше приходит в упадок, чем больше продвигается техника на пути к своему совершенству. Изменяется характер народных праздников. Признаком народого праздника служит то, что на него отовсюду съезжаются местные крестьяне, — именно крестьяне, которые больше всех хранят приверженность циклической смене времен года, и соблюдают эти праздники. Если мы понаблюдаем, например, за октябрьским праздником в Мюнхене{93} и совершим экскурсию по его площадкам, то сразу же отметим, насколько сильно в устройство праздника проникла техническая организация. Повсюду мы встретим качели, каталки, колеса, вагонетки и аппараты, приводимые в действие механическими двигателями, и механическую музыку, которая сопровождает эту забаву; со всех сторон нас зазывают принять участие в развлечениях, которые носят механический характер. В развлечениях, как и в спорте, прослеживается одна и та же закономерность: чем больше в них механизированности, тем меньше свободной импровизации, спонтанной энергии. Развлечения приобретают все более и более организованный характер, который придает им техническая организация. Создается впечатление, что человек теряет способность самостоятельно веселиться и развлекаться; и это вынуждает выдумывать специальные средства, чтобы помочь ему даже свое свободное время поскорее превратить в автоматически регулируемое. Смысл отдыха сводится теперь к тому, чтобы развеяться и снять напряжение, связанное с механической работой. Поэтому даже в движениях замечаешь какую-то судорожность, спазм, который стараются снять различные школы гимнастики. Если понаблюдать за искусством танца, для которого так важна свобода, и приглядеться к парным танцам, в которых участвуют представители разных полов, то невольно замечаешь, как много в них механического. Танцевальная музыка иногда исполняется автоматами, иногда живыми музыкантами, усвоившими механические ритмы. Радиовещание и кинематограф входят в число гигантских автоматов, которым отводится все более значительная роль в качестве массового развлекательного средства.

Если мы обратимся к кинематографу, то увидим, что человек на экране действует в условиях механического театра, он попадает здесь в ловушку оптического механизма и не может вырваться из плена, поскольку на нем основана самая возможность этого зрелища. Можно сколько угодно совершенствовать кино в смысле усиления иллюзии, можно сделать его объемным или цветным, но все эти усовершенствования носят механический характер и ограничены теми пределами, в которых действует механика. В кино все — движения, голос, музыка, сопровождающая действие, — воспроизводится механическими средствами. В общем впечатлении чрезвычайно важную роль играет иллюзия зрителей. Ведь зритель соглашается принимать мелькающие перед ним на экране тени за настоящих живых людей и верить, что они в самом деле произносят слова, которые он слышит. Зрительскую иллюзию не разрушает ни то, что он видит перед собой не настоящих людей из плоти и крови, ни то, что он вместо живых голосов слышит механические звуки. Иными словами, зрителя раздражает не механический характер зрелища, а только его техническое несовершенство.

Всякий по себе знает, что фильм невозможно смотреть по многу раз, как театральный спектакль, что эффект фильма гораздо быстрее оказывается исчерпанным, время действует на него особенно губительно. Одну и ту же пьесу можно играть сколько угодно, и каждое представление будет чем-то отличаться от других; фильм же при каждом показе остается механически одинаковым. Театральная пьеса постоянно меняется в зависимости от работы актера, фильм раз и навсегда застывает в одной и той же неизменной форме. Из-за этой застылой формы он был бы просто невыносим без музыки. Но чем чаще ты его смотришь, тем слабее становится зрительская иллюзия, зато тем больше начинаешь замечать в нем механические мертвые черты и обнаруживать его неожиданную комичность, тот невольный комизм, который был присущ мелодрамам и актерам раннего кинематографа и который делал их смешными. И это присуще не только им, потому что всякий фильм со временем становится смешным.

Но в таком случае, могут нам возразить, нужно всеми средствами усиливать зрительскую иллюзию, нужно постараться еще лучше скрыть механику, чтобы создать впечатление реальной жизни и правдоподобия, как бы не зависящих от аппаратуры. Однако такие попытки не могут идти дальше некоторого предела, так как от механизмов тут никуда не денешься. Этот способ тут совсем не годится: для кинематографа выгоднее совершенствовать свой технический механизм, не пытаясь это завуалировать. Например, можно играющего в фильме человека превратить в машину, заменив его фигурками, специально созданными художником для данного фильма, чтобы в нем действовали уже не люди, а маленькие автоматы. Многим эта идея покажется парадоксальной. Между тем американцы, у которых нам в этой области еще многому предстоит научиться, давно уже ввели в обиход такие фильмы, и они пользуются у публики большим успехом. В этих фильмах, правда, ощущается некоторая бессвязность и развитию действия порой недостает логичности, потому что еще не хватает умных рисовальщиков, которые понимали бы, как нужно работать в этом новом жанре. Но и то, что есть, уже показывает, чего можно ожидать в этом направлении.