В

Когда им исполнилось по десять лет и им позволено было войти в место, которое учителя называли «Виртуальной Землей», а кипры — В?Дичу, Синь была одновременно ошеломлена и разочарована. В?Дичу оказалась интересной, чудовищно сложной и все же разреженной. Поверхностной. Это была всего лишь программа.

При всей неимоверной сложности В, любая дурацкая штуковина — хоть старая зубная щетка Синь — была реальнее, чем могучий поток ощущений и предметов из Города, или Джунглей, или Деревни. В Деревне Синь всегда помнила, что, хотя над головой ее не было ничего, кроме синего неба, и шла она по ворсинкам травы, покрывавшей неровную палубу до края невозможной дали, где та вздымалась невозможными буграми (холмы), хотя в ушах ее звучал быстро движущийся воздух (ветер) и по временам пронзительное «уить–уить» (птицы), и штуки, ползущие на четвереньках по ветрам, то есть по холмам, — живые (скот), все равно в то же самое время Синь сидела в кресле, а кресло стояло в В?комнате второй школы, и к телу ее были присобачены всякие штуковины, а тело — его не обманешь, оно утверждало, что, какой бы ни была В?Дичу странной — и любопытной, и интересной, и исторически важной, — она все равно оставалась фальшивой. И сны могут быть убедительны, прекрасны, ужасны, важны. Но Синь не желала переселяться в сны. Она хотела проснуться и своими пальцами коснуться настоящей ткани, настоящей стали, настоящей плоти.