49. Старший

— Старший, там… ты нужен в Городе.

Вызов от Дока поступает в самое неподходящее время. Когда Эми все мне рассказала, я сразу же решил разыскать Лютора. В жизни еще никогда не был настолько зол. Я все еще чувствую, как ярость струится по венам, хотя и успела немного подостыть.

— Космос побери! Я только и делаю, что бегаю по всему кораблю! Как меня это достало!

На секунду в вай–коме настает тишина.

— Тебе недолго осталось этим заниматься.

Сначала я думаю, что он говорит о нашей планете, но нет… я ему еще не рассказывал. В курсе только Эми и главные корабельщики.

— В каком смысле?

— Старший, это полный хаос. Это… бунт.

— Зараза!

— Думаю, это Барти, но… в общем, тебе нужно все увидеть самому.

От криоуровня до Города путь неблизкий, но тревога в голосе Дока подгоняет меня. Еще не добравшись, я уже понимаю, что случилось что–то очень–очень плохое. Сначала это становится слышно… или, скорее, не слышно. Не слышно привычных звуков Города, дневного фонового шума множества живущих и работающих здесь людей. Вместо него раздаются лишь приглушенные голоса и шаги.

И тут я вижу.

Пункт распределения продовольствия находится в конце главной улицы — вот там–то все и собрались. И все смотрят на одно и то же.

На мертвое тело Фридрика.

Его тело так густо оклеено медпластырями, что они похожи на чешую. Кто–то взял огромный отрез ткани, видно, стащил в квартале ткачей, и вывесил его из окна третьего этажа. Тело Фридрика висит посредине, кое–как прижимая ткань руками и головой, перекинутыми вперед.

По импровизированному транспаранту тянется надпись огромными черными буквами: Следуй за лидером.

— Это послание! — раздается вдруг рык. Оторвавшись от ткани и тела, я опускаю взгляд к фасаду пункта распределения. Перед ним стоит Барти.

И понимаю, что люди молчали не потому, что смотрели на мертвого Фридрика. Они молчали, ожидая, что скажет Барти.

— Все, кто не будет слепо подчиняться лидеру, — издевательски повторяет он, — будут устранены! Мы ведь видели, что случилось со Стиви? Стоило ему сказать слово против Старшего — и все, готов!

«Сказать слово» — это все–таки преуменьшение. В конце концов, он мне кулаком по лицу врезал.

— И все мы знаем позицию Фридрика! Он пытался спасти нас, держать кладовые под контролем — и вот чем это кончилось! Старший заставил его раздавать еду, а теперь ее не хватает! А когда он возмутился… — Барти делает драматическую паузу и указывает рукой вверх, на тело. — Его заставили замолчать!

Если Барти пытается разжечь революцию, то у него не особенно получается. Передние ряды поддерживают его криками, но я не могу удержаться от злорадной улыбки, видя, что как минимум две трети толпы молчит — люди, конечно, нервничают, но не настолько, чтобы сбросить единственное правительство, которое у них когда–либо было.

И все же я не собираюсь терпеть то, что он стоит тут и рассказывает про меня вранье.

Нажимаю кнопку вай–кома и запрашиваю общий вызов.

— Внимание, жители «Годспида», — говорю я. Передние ряды замолкают. Многие оборачиваются ко мне. — Как вам всем хорошо известно, система Старейшин существует уже бесчисленные поколения. Я решил работать несколько иначе, чем мой предшественник. Я решил дать вам возможность делать выбор.

Бип, бип–бип.

— Внимание, жители «Годспида», — раздается в моем вай–коме голос Барти. Вскидываю голову. Барти смотрит поверх толпы прямо на меня. — Старший не единственный, кто может управлять вай–комами. Но он прав. Он дал нам выбор. И за это я ему благодарен. — Он слегка склоняет голову в мою сторону. — Потому что он дал вам возможность выбрать себе другого командира.

Теперь внимание толпы полностью обратилось на Барти. Вот зараза, как же он умудрился так настроить свой вай–ком? Функция общего вызова доступна только нескольким избранным членам экипажа — мне, Доку, первому корабельщику… Барти, должно быть, взломал систему.

Бью ладонью по кнопке.

— Сброс, — командую я и начинаю новый общий вызов: — Жители «Годспида»! — говорю так громко, как только могу. — Успокойтесь. Сейчас не время для мятежей и инакомыслия. Сегодня утром я выяснил, что мы гораздо ближе к Центавра–Земле, чем считалось. В ближайшее время можно начать подготовку к приземлению. Осталось недолго. Нужно только…

— ВРАНЬЕ! — рычит Барти, не через вай–ком, а просто со своего стратегического пункта на пороге здания. Лицо его искажено яростью, и слово срывается с губ, будто камень, брошенный в толпу.

— Я не вру. — Мой голос в вай–коме дрожит от напряжения. — Пожалуйста, успокойтесь все. Наша миссия…

Бип, бип–бип.

— К звездам миссию! — орет Барти, теперь уже в вай–ком. — Старший просто опять пытается вами манипулировать! Оглядитесь вокруг, друзья! Это — вот это — все, что у нас есть! «Годспид» — наш дом, нет больше смысла мечтать о Центавра–Земле! Есть только дом — и свобода!

— Я дал вам свободу! — кричу я, забыв включить вай–ком. Но не успеваю, Барти меня сбрасывает.

— Пусть говорит, что дал вам свободу, но подумайте, сколько всего он по–прежнему контролирует. Он принимает все решения. Он решает, кто ест и сколько. Он решает, кому принимать какие лекарства, и это из–за него ядовитый фидус снова появился на корабле. Это было его решение, его выбор, а поплатились вы.

Вспоминаю тот день, когда встретил его в Регистратеке. «Техническая инструкция по системам коммуникации». И «История Великой французской революции». Наверное, это он взломал пленочную сеть… интересно, если бы я повел себя иначе, может, его протесты кончились бы на этом, а не превратились в сборище вокруг мертвого тела Фридрика?

— Так что насчет еды? — кричит кто–то из дальних рядов.

Барти толкает двери пункта распределения.

— Берите, что можете! — кричит он. — Там не так много осталось.

И вот тогда начинается.

Люди волной начинают ломиться в здание, влезают в разбитые окна. Толпа так быстро наступает, что Барти приходится торопливо юркнуть в сторону. Люди с боем выбираются назад, катя перед собой бочки или таща на спинах тяжелые мешки с едой. На них нападают другие, разрывают мешки и принимаются драться за их содержимое. В суматохе тело Фридрика соскальзывает из своего ненадежного положения на транспаранте и грохается на землю. Толпа отстраняется, но тут же снова затапливает то место, где он упал, в жадной гонке за едой не обращая внимания на тело.

Начинаются драки. Сначала люди просто толкаются, пробираясь в толпе туда, где можно поживиться. Толчки превращаются в тумаки, а те — в полновесные удары. Позабыв о еде, люди начинают бороться друг с другом. Мужчина покрупнее бьет более щуплого в челюсть, и над толпой разлетаются брызги крови. Друзья щуплого подключаются к драке, и скоро тычков, пинков и криков уже столько, что зачинщики теряются в море мелькающих кулаков и крови, в шуме ударов плоти о плоть.

Я видел разлад Сол–Земли на видео и фото с пленок. Но здесь все не так. Здесь все происходит вокруг меня.

Какая–то женщина вопит: «Прочь с дороги! и по улице с шумом прокатывается бочка с молоком. Она гонится за ней, крича на каждого, кто оказывается слишком близко.

— Теплицы! — раздается мужской голос. Примерно человек двадцать сворачивают с главной улицы к огородам. Идиоты. Они ведь загубят там каждый росток.

Я пытаюсь сделать еще один общий вызов. Никто даже не замечает.

Какой–то мужчина отталкивает с дороги женщину с такой силой, что она падает на землю. Другой мужчина бросается к ней на защиту и дает первому кулаком. Не успеваю я среагировать, как дерутся уже четверо. Видя это, женщина отползает в сторону. Мешок с едой, который нес первый, падает на землю, рассыпая во все стороны содержимое — помидоры и перцы. Кто–то подбирает раздавленные овощи и начинает кидаться ими в дерущихся. Куча–мала все растет и растет.

И тут один из них поворачивается ко мне. Я все это время стоял позади, подальше от бушующей толпы… а надо было сматываться.

— Старший! — вопит он. — Держи его!

Все поворачиваются разом, будто многоголовое чудище, готовое напасть.

— Пожар! — раздается крик. Из окон тянется струя дыма и извивается вокруг стяга с надписью «Следуй за лидером».

Пока они отвлеклись, я бросаюсь бежать. Свернув с главной улицы, нажимаю кнопку вай–кома.

— Эми, — начинаю я, как только она принимает вызов, — иди в свою комнату. Запри дверь. — И отключаюсь, прежде чем она успевает ответить.

Бегу прямиком к гравтрубе. Многие другие тоже бегут, прячутся, спешат к себе домой или в поля, торопятся, как и я, найти хоть какое–нибудь убежище. Мужчина тянет женщину за собой в лавку мясника, хватает нож и встает в дверях, ожидая, кто осмелится напасть. Еще одна женщина падает на ступеньках собственного дома, стискивая живот и крича.

Чем выше меня засасывает гравтруба, тем яснее я вижу хаос, растекающийся по уровню. Пункт распределения охвачен пламенем, и густой черный дым красит небо над ним в серый цвет.

Глаза медленно привыкают к уровню корабельщиков. По сравнению с нижним уровнем с его яркой солнечной лампой тут царит темнота. И тишина. На уровне фермеров бурлили страсти, здесь же напряжение кажется чем–то вроде густого тумана.

Шелби бросается ко мне — она явно ждала моего появления.

— Что нам делать? — спрашивает она.

Весь уровень, кажется, замер в ожидании моего ответа.

— Собери главных корабельщиков. Встретимся у входа на мостик.

— Но, командир… как же уровень фермеров?

— Это приказ, — говорю я. — Немедленно выполнять.

Я смотрю на нее, пока она не опускает взгляд, стараясь принять тот холодный, бесстрастный вид, который так хорошо удавался Старейшине, вид, который требовал послушания. Не знаю, получается ли у меня, хоть у нас со Старейшиной и общий генетический код. Наверное, я мог бы изобразить то же выражение лица, что и он, властное и сильное, но чем больше я об этом думаю, тем сильнее напоминаю себе ребенка, который примеряет папины ботинки.

И все же она подчиняется. Нажимает кнопку вай–кома, отдает распоряжение главным корабельщикам, а потом отправляется к мостику. Прежде чем последовать за ней, мне тоже нужно кое–кого вызвать.

— Исходящий вызов: Барти, — говорю я, включая вай–ком.

Через мгновение он принимает.

— Ты нас всех уничтожишь.

— Это ты открыл дверь. — Голос у Барти натужный, как будто он бежит, бежит от людей, которых сам озлобил. — А я просто их подтолкнул.