6. «Туз пик»

Летчики второй эскадрильи, входившей в состав авиации Западного фронта, которая базировалась на аэродроме Салтановка, начали боевые действия чуть позже своих товарищей из Славного. На берегу реки они также организовали засаду и поднимались на дежурство в воздухе в излюбленное время полетов противника (с 8 до 11 утра и в вечерние сумерки). Однако неприятель постоянно уклонялся от боя. Наши летчики летали на разведку, участвовали в бомбардировках позиций вражеских войск, но очень хотелось сразиться с летчиками Антанты в воздухе. И противнику был брошен вызов.

9 мая 1920 года в период затишья на Бобруйском направлении над аэродромом белополяков на высоте 1000 метров неожиданно появился самолет типа «Снайп». Сделав круг, он снизился до 700 метров и сбросил бомбу, разорвавшуюся у ангара. На аэродроме возникла паника. Словно для того, чтобы успокоить метавшихся людей, «снайп» вышел к центру посадочной полосы и начал пилотаж. Крутую замкнутую восьмерку сменило переопрокидывание (так тогда назывался переворот), из которого летчик перевел самолет в петлю Нестерова, затем последовали четкие иммельман, ранверсман и каскад «бочек». Комплекс фигур завершила прощальная спираль.

Когда в ходе нисходящих маневров «снайп» приближался к земле, изумленные зрители могли различать на его крыльях звезды, а на фюзеляже — большой пиковый туз. Самолет пилотировал красный военный летчик Георгий Степанович Сапожников. После показа противнику искусства «воздушной джигитовки» «снайп» атаковал наблюдательный аэростат, несший службу оповещения и прозевавший его. Несколькими очередями из пулемета он заставил его снизиться, однако в одном из заходов сам получил повреждение — огнем с земли было пробито верхнее левое крыло.

Летчик сумел дотянуться до своего аэродрома и благополучно сесть.

На устроенный Сапожниковым «концерт» следовало ждать ответных действий. Так и случилось. Уже на другой день противник попытался нанести бомбовый удар но аэродрому Салтановка, откуда взлетел дерзкий истребитель. «Рейд мщения» совершали три самолета, на которых было подвешено 14 бомб.

Передовые посты наблюдения своевременно обнаружили летевшие самолеты противника и передали сигнал тревоги в Салтановку. В воздух немедленно поднялись дежурные экипажи — впереди «возмутитель спокойствия» Сапожников, за ним Гвайта и Серегин. Трое на троих. Встреча происходит в полуверсте от аэродрома. У противника машины новее и сильнее, но преимущество в скорости отобрано тяжелым грузом. Нет превосходства и в маневре («поворотливости»). Зато есть в огне: шесть пулеметов против трех.

Групповая атака выполняется красными истребителями по всем правилам воздушного боя — сверху и со стороны солнца. Чтобы приобрести «поворотливость» и уклониться от атак красных, все три самолета противника облегчаются — бросают нерасконтренные бомбы в лес. Ни одна из них не взрывается. Первое схождение с противником успеха нашим не приносит: Серегин расстреливает безрезультатно 45 имевшихся патронов, а у Гвайты отказывает пулемет. Атака получается «психической», но и она угнетающе действует на врага. Один из них позорно бежит. Серегин «кувырканием» пытается отрезать противнику путь к отступлению, но для этого ему не хватает скорости. Сапожников, хвост которого защищает Гвайта, смелыми атаками с ведением огня заставляет повернуть второй самолет противника (позже поступают сведения о его посадке вне аэродрома с пробитым бензобаком). Третий успевает запастись высотой и считает себя наверху неуязвимым.

Чтобы «достать» его, в ход пускается военная хитрость. Евгений Гвайта демонстративными маневрами отвлекает внимание экипажа. Имитируя атаки, он сближается с ним на предельно возможную дальность, вызывает огонь на себя, но избегает поражения. Этим умело пользуется Сапожников и скрытно подходит к противнику снизу — в секторе, не просматриваемом стрелком-наблюдателем. Три короткие очереди из пулемета, выпущенные почти в упор, достигают цели: у «хэвиленда» пробит бензопровод , и он совершает вынужденную посадку в лесу в полутора верстах от станции Жлобин. Летчик и наблюдатель сдаются в плен. Пленные рассказывают о проигранном пари, заключенным в связи с принятым обязательством разбомбить Салтановку, а потом разогнать всех с аэродрома пулеметным огнем. Особое восхищение у них вызвали красивые атаки Гвайты, любуясь которыми они не заметили самолет Сапожникова.

12 мая Георгию Степановичу Саножникову перед строем личного состава 1-го истребительного авиадивизиона вручается орден Красного Знамени. 20 мая он проводит успешно еще два воздушных боя. В первом из них летчика чуть не подвела беспечность. Сапожников возвращался после бомбометания и, как говорят летчики, преждевременно расслабился. Только развитое чутье истребителя позволило ему заметить «альбатроса», готовящегося к атаке. Защитный маневр он выполнил почти автоматически — рефлексным движением. Однако пулемет оказался поврежденным. Лишь мастерство и хладнокровие Сапожникова позволили ему сосредоточиться и перехватить инициативу — перейти в бою от обороны к наступлению и подбить противника. Но на его преследование не осталось горючего…

Победы в воздухе не давались просто: после второго боя «снайп» возвратился домой с пробоиной в правой стороне фюзеляжа. Пуля прошла в нескольких сантиметрах от сиденья летчика и вышла с левой стороны кабины.

Ко дню описываемых событий Сапожникову шел двадцать пятый год, а начал он боевой путь под Казанью весной 1918 года вместе с 1-м истребительным дивизионом (под командованием одного из героев гражданской войны И. У. Павлова). Одним из первых Георгий Степанович применил там бомбометание с одноместного самолета-истребителя. Пригодился опыт, полученный еще в первой мировой войне. Сохранилось его донесение в штаб 9-й армии, написанное во время знаменитого брусиловского прорыва 1916 года: «…возвращаясь с маршрута, сбросил бомбу на железнодорожную станцию Заставна, паровозы прекратили дымление. Вторая бомба применена по колонне обоза длиною до двух верст. Взрыв произвел ошеломляющее действие, половина обоза повернула обратно, вторая понеслась к деревне, оставляя по пути опрокинутые повозки, разбросанные ящики и лежащих запряженных лошадей». После этого случая истребители, вылетавшие на разведку глубокого тыла, стали брать с собой бомбы, хотя они наносили больше моральный, чём материальный ущерб. Бомбы размещались на коленях летчика, вызывая тем самым неудобства в управлении самолетом.

В 1919 году Сапожников опять в самой горячей точке — участвует в борьбе против Деникина и Мамонтова. Им освоены новые виды боевого применения истребителей — штурмовые действия в тесном контакте с кавалерией (об этом пишет в журнале «Вестник Воздушного Флота» его боевой товарищ Е. Гвайта). Затем Западный фронт, успешные воздушные бои, а в августе 1920 года в составе звена асов, возглавляемого Александром Кожевниковым, Сапожников снова попадает под командование И. У. Павлова — уже начальника сводной авиагруппы Крымского фронта. Асам дается отвечающая их мастерству работа: самостоятельные действия из засад, расположенных у самой линии фронта. Тактика действий следующая: атаковать врангелевские самолеты там, где они меньше всего ожидают. Наступает период боев нового содержания. Постоянные перебазирования, полная готовность к вылету все светлое время суток, частые подъемы в воздух, изнуряющая жара.

Встреча с «пиковым тузом» приводила противника в растерянность. Поведение нашего летчика было непредсказуемым, тактика не умещалась в жесткие схемы. Это был боец-импровизатор. Его решения рождались в результате мгновенной, но правильной оценки воздушной обстановки. Они основывались на точных знаниях слабых мест противника. Ни повторить маневры Сапожникова, ни противостоять им не могли даже опытные белогвардейские летчики.

9 сентября 1920 года в городе Александровске (ныне Запорожье) в торжественной обстановке проводилось награждение красных летчиков и наблюдателей за совершенные ими на Крымском фронте подвиги. С передового аэродрома прилетел поздравить своих боевых товарищей Георгий Сапожников. «Снайп» с пиковым тузом на фюзеляже появился над аэродромом и пошел на петлю. С этой знакомой фигуры летчик предполагал, очевидно, начать приветственный пилотаж. Но состарившийся в боях мотор «снайпа» неожиданно «обрезал». Машина, потеряв скорость, рухнула на землю…

Хоронили Сапожникова на городском кладбище. Собралось огромное количество народа — большинство жителей Александровска. Когда гроб с телом стали опускать в могилу, военный оркестр тихо заиграл… старинный вальс «Березка». Все присутствовавшие стали с недоумением переглядываться, но потом поняли… Послышались сдавленные рыдания. Вальс «Березка» исполнялся по желанию покойного, который просил об этом самых близких друзей.

Имя Сапожникова знали летчики на всех фронтах. Один из героев гражданской войны командир бомбардировщика «Илья Муромец-II» Алексей Туманский писал: «Как человека я мало знал его, но слышал о нем только хорошее: чуткий, добрый, отзывчивый, он в нужную минуту готов был жизнь свою отдать за товарища. В бою неизменно проявлял высокое мужество. Сознаюсь, я с восхищением смотрел, как он, кружась над аэродромом, выполнял такой каскад чистейших, изумительно четких сложных и красивых фигур, какие мне не приходилось до этого видеть».