2. Первая ночная победа
2. Первая ночная победа
Слово «автору» — Михаилу Якушину, первому советскому истребителю, сбившему бомбардировщик противника ночью. Излагаем его рассказ в сокращенной форме:
«Из числа желающих летать ночью были отобраны для начала несколько человек: Серов, Рыбкин, Антонов и я. Мы с удвоенной энергией взялись за подготовку и организацию ночных дежурств. В первую очередь были отобраны лучшие самолеты и механики. Нашли прожектор для освещения посадочной полосы, был подведен телефон от командного пункта к стоянке самолетов. Вот, пожалуй, и вся нехитрая организация ночных боевых действий, на которую потребовалось всего несколько часов. Оповещением служило появление самолетов противника над аэродромом. Дежурили на аэродроме Алькала, куда мы прилетали каждый вечер по окончании дневных полетов.
Противник, не подозревая никакого злого умысла с нашей стороны, продолжал так же аккуратно и регулярно бомбить наши аэродромы. Уже несколько ночей мы безрезультатно носились в темном небе в надежде встретить хотя бы один бомбардировщик. Но как его заметить? Огни на нем не горели, взошедшая луна так скудно освещала небо, что оно казалось еще более серым и непроглядным от дымки.
Мы уже начинали сомневаться в полезности нашей затеи, а некоторые товарищи по эскадрилье советовали бросить это дело, пока никто из нас не разбился. Но Серов не хотел и слушать подобные советы, и мы продолжали летать. Обстановка усложнялась тем, что нам приходилось взлетать и садиться на аэродроме, который подвергался почти непрерывной бомбардировке. Кроме того, единственный посадочный прожектор был поврежден, и его заменили автомобильными фарами.
На пятую или шестую ночь, находясь на высоте 3 тысячи метров, я вдруг увидел на земле почти под собой серию разорвавшихся бомб. Внимательно осматривая пространство, я, наконец, обнаружил выше себя черный силуэт тяжелого бомбардировщика. Недолго думая, я бросился в атаку сзади снизу, не заняв даже необходимой дистанции. Атака получилась строго снизу, почти вертикально. Немедленно пришлось открыть огонь по бомбардировщику, так как расстояние быстро сокращалось. Я видел, как сноп трассирующих пуль насквозь прошивал трехмоторный самолет Ю-52, но он не загорался и, не меняя направления, продолжал лететь. Во избежание столкновения я вышел из атаки и снова повторил ее, не упуская самолет из поля зрения. Вторая атака была точно такая же. На этот раз я продолжал стрелять до полной потери скорости, пока мой самолет не свалился в штопор. Пока выводил самолет из штопора, бомбардировщик был потерян. После посадки я доложил о своей неудаче. Она всех огорчила, но в то же время и обнадежила. Было доказано, что ночью можно обнаружить самолет противника и атаковать его, а значит, и сбить.
Однако после этой атаки бомбардировщики мятежников прекратили налеты. Мы третью ночь сидели в самолетах без дела в ожидании ночных гостей. Они, видимо, почуяли недоброе.
В ночь на 26 июня 1937 года мы с Анатолием Серовым, усталые и угрюмые, прибыли на аэродром, чтобы занять места у своих самолетов. Днем мы провели несколько воздушных боев. Хотя республиканские истребители и продолжали успешно вести борьбу с фашистской авиацией, она становилась с каждым днем все труднее, так как противник непрерывно вводил в бой новые силы. Летчики начали уставать от чрезмерно большой нагрузки, недостаточного сна и изнуряющей жары.
Около 12 часов ночи нам по телефону сообщили, что авиация мятежников бомбит республиканские войска в районе Эскориал. Серов и я взяли курс в сторону фронта. Ночью на линию фронта пришлось лететь впервые. По очагам пожара мы определили район патрулирования. Серов остался на высоте 2000 метров, я поднялся на 1000 метров выше. Опять повезло, через 10 минут я увидел на встречном курсе бомбардировщик противника. Теперь-то он не уйдет. Я знал причину неудачи первого боя и был не намерен ее повторять. Пропустив бомбардировщик, я развернулся на 180° и пошел на сближение сзади почти на одной высоте с правой стороны. Мы знали, что в стыке правого крыла с фюзеляжем находится непротектированный бензиновый бак для заливки моторов. Пристроившись почти вплотную и уравняв скорости, я прицелился и открыл огонь. С правой стороны фюзеляжа сразу же вспыхнуло пламя. Почти одновременно открыл огонь по моему самолету стрелок, но было уже поздно: загоревшийся бомбардировщик начал падать. Я следил за его падением, пока он не ударился о землю. По времени мы должны были еще продолжать патрулировать, но не терпелось скорее вернуться на аэродром, чтобы поделиться своей радостью. Не успел я выйти из кабины самолета, как попал в крепкие объятия Серова, который радовался не меньше меня, если не больше. Ведь это победа его идеи. Вскоре по телефону поздравил меня с первым в мире сбитым в ночное время самолетом и командующий воздушными силами.
На другой день нас вызвали в Мадрид, где республиканское правительство поздравило нас с победой, а премьер-министр Хуан Негрин наградил именными часами и легковыми автомобилями.
Начальник штаба Павел Александрович Котов показал нам карту штурмана со сбитого прошлой ночью самолета. Эта карта получила несколько пулевых пробоин и имела неприглядный вид. Рассматривая ее в лупу, П.А.Котов в шутку сказал: «Полюбуйтесь на свою работу! Неужели нельзя было стрелять поаккуратнее, чтобы не портить карты и другие документы?» Мы тоже в шутку обещали выполнить его просьбу, и в следующую же ночь Анатолий Серов так «аккуратно» зажег ночного пирата, что из пяти членов экипажа остались живыми четыре и были взяты в плен. Фашистские асы были ошеломлены и растеряны. Их показания добавили многое к тому, что не смогла сказать немая карта. Через несколько дней Серова и меня друзья поздравили с высокой наградой Советского правительства — орденом Красного Знамени».
Таким образом, окончательно подтвердилось, что истребители и ночью являются грозным оружием против бомбардировочной авиации. В дальнейшем республиканские истребители успешно действовали ночью против фашистских бомбардировщиков, где бы они ни появлялись. Еременко над Сарагосой, Степанов и Финн над Барселоной, испанские летчики над Барселоной и Валенсией повторили и подтвердили «ночную затею» Серова.