О потомстве барона Петра Павловича Шафирова{15} Ю. Л. Нелидов
Заканчивая статью свою о роде графов Толстых, помещенную в № 3–4 тома Русского евгенического журнала, и отмечая особую плодовитость гр. П. А. Толстого, Н. П. Чулков, между прочим, упоминает, что род другого сподвижника Петра I, вице-канцлера барона П. П. Шафирова, совсем угас. Это указание автора справедливо только в строго генеалогическом смысле: род баронов Шафировых действительно угас в мужском колене, но зато по женским линиям он сильно разросся, и потомство дочерей вице-канцлера превышает 1000 человек, подробные статистические данные о которых мною приведены в прилагаемой таблице.
Шафировское потомство представляет интересный предмет для изучения с евгенической точки зрения, выявляя некоторые общие тенденции, которые легко могут быть прослежены до их источника. В приводимой мною родословной таблице я указываю на особо выдающиеся личности. Я умышленно опускаю целый ряд лиц, сделавших только блестящую служебную карьеру, ибо в данном случае требовалось бы тщательное историческое исследование для точного определения, в какой мере эта удачная карьера обусловливалась действительно природными дарованиями, а не являлась следствием счастливо сложившихся внешних обстоятельств.
Отец Шафирова был еврей, родом из Смоленска: после присоединения Смоленского края по Андрусовскому договору он переехал в Москву, где был крещен; из-за своего знания нескольких иностранных языков он взят был переводчиком в Посольский приказ; кроме службы, он занимался также и торговыми делами. Сам Петр Павлович Шафиров получил тщательное домашнее образование, он смолоду знал несколько иностранных языков и так же, как и отец, начал службу переводчиком в Посольском приказе. Петр I быстро оценил дарование молодого приказного, приблизил его к себе и со временем сделал его одним из ближайших своих сотрудников по иностранным делам, назначив его вице-канцлером. Шафиров был, несомненно, человек обширного ума, обладающий выдающимися дипломатическими способностями; способности эти всего нагляднее выявились в целом ряде переговоров, в которых он выказал изумительную гибкость ума, находчивость и умение пользоваться слабыми сторонами противника, но он всегда был послушным талантливым исполнителем чужой воли. Образцово поставленное им почтовое ведомство, целый ряд крупных коммерческих и промышленных предприятий, в которых он принимал непосредственное участие, указывают на недюжинные административные, финансовые дарования и предприимчивость. Дипломатическая переписка вице-канцлера, его переводы и иные труды свидетельствуют о литературном таланте, его оригинальные произведения носят публицистический характер и дают нам возможность судить о дедуктивной способности ума и строго логическом мышлении автора. Шафиров в полной мере воспринял дух реформ Петра и являлся деятельным проводником западноевропейских веяний; его домашняя обстановка, обширная и разнообразная библиотека служат показателями наличия культурных запросов. Наряду с этими положительными качествами, современники рисуют его интриганом, надменным, самоуверенным и подчас малоразборчивым в средствах действий. Вот представление о нравственном облике пробанда, которое мы можем себе составить на основании сохранившихся о нем многочисленных исторических материалов.
Перейдем теперь к потомству его. При самом беглом взгляде внимание сразу же приковывает к себе личность графа С. Ю. Витте. Этот незаурядный государственный деятель, конечно, выдвинулся только благодаря своим блестящим способностям. Доминанты как раз вполне совпадают, быть может, в несколько интерпозированном порядке, с доминантами пращура: это выдающийся администратор, предприимчивый финансист, несомненный дипломатический талант его выявляется так же, как и у Шафирова, в области ведения переговоров. Ни тот, ни другой не поражают, как Бисмарк, широтою концепции, – они легко ориентируются в обстановке данного момента, выказывают необычайную ловкость и находчивость и умело прибегают подчас к одному и тому же приему: использованию корыстных наклонностей противника. Есть полное основание предполагать, что гр. С. Ю. Витте не избег и некоторых отрицательных свойств своего знаменитого предка. Подобного комплекса мы уже больше в потомстве не встречаем: есть талантливые администраторы, заслуженные дипломаты, хорошие финансисты, отличные сельские хозяева и промышленники, зачастую выше среднего уровня, но столь ярких фигур уже нет.
Литературными дарованиями обладал целый ряд лиц, начиная с известного поэта-критика-публициста кн. П. А. Вяземского, этого высококультурного друга Пушкина, несомненно оказавшего на него большое влияние. Далее идут романистка Елена Андреевна Ган, писавшая под псевдонимом Зинаида Р., ее две дочери: Вера Петровна Желиховская, писательница детских рассказов, и Елена Петровна Блавацкая, известная теософка, автор целого ряда писаний на оккультные темы; военный писатель-публицист Ростислав Андреевич Фадеев (брат Е. А. Ган); Екатерина Александровна Сушкова, по мужу Хвостова, оставившая ценные мемуары; салонный водевилист и поэт гр. Феликс-Максимилиан Фредро, публицист-писатель Юрий Федорович Самарин; публицист-писатель кн. Владимир Петрович Мещерский – издатель «Гражданина», крайне эксцентричный гр. Федор Львович Соллогуб, – богато одаренная личность, давший, к сожалению, лишь несколько театральных постановок и юмористических стихотворений; писатель-археолог Юрий Васильевич Арсеньев; архивный деятель, писатель-генеалог Василий Сергеевич Арсеньев; профессор-писатель по философии кн. Сергей Николаевич Трубецкой; профессор-публицист-философ Евгений Николаевич Трубецкой; дипломат-публицист Григорий Николаевич Трубецкой; историк быта Павел Сергеевич Шереметев и, наконец, современный беллетрист-драматург Алексей Николаевич Толстой. В этом перечне мы легко усматриваем сильное качественное преобладание публицистики; красота описаний и звучность слога далеко уступают логичности мышления и дедуктивным способностям, как, напр., у братьев Трубецких. Литература, как видим, хорошо представлена во всех своих разнообразных отраслях, зато другие области искусства совершенно отсутствуют: мы не встречаем ни одного мало-мальски крупного композитора [162] , ни одного живописца, скульптора или художника-архитектора. Представители чистой науки также отсутствуют.
Широкие культурные запросы мы находим у целых семей, являвшихся в свое время такими духовными очагами, вокруг которых группировались представители искусства и науки. Укажем на семью графов Виельгорских с гр. Михаилом Юрьевичем Виельгорским во главе, – этим меценатом, другом и покровителем целой плеяды молодых писателей (Гоголя и др.), музыкантов, художников и ученых, дом которого, в свое время, был средоточием всего образованного и талантливого. Далее идет семья графов Строгоновых, давшая ряд знатоков и любителей искусства и археологии, собравших значительные художественные сокровища; из них гр. Александр Сергеевич был (как и отец его) незаурядным нумизматом, и гр. Григорий Сергеевич – глубоким знатоком Византии и итальянского средневековья. Закончим семьей Самариных, нравственное и культурное влияние которой во второй половине XIX в. распространялось далеко за пределы широкого семейного круга.
В политических своих воззрениях все потомство это было в полной мере законопослушно: государственные и общественные деятели и публицисты были в подавляющем большинстве строго консервативно – национального и церковного направления. Редкие исключения не шли далее ограниченной монархии, как, напр., гр. Павел Александрович Строгонов, личный друг и сотрудник Александра I в начале его царствования. Мы не видим ни одного потомка Шафирова ни между активными деятелями дворцовых переворотов XVIII в., ни среди участников в убийстве Павла I или заговора декабристов, равно как и в дальнейшем революционном движении. При этом надо иметь в виду, что потомство это влилось во многие семьи соучастников этих событий, напр. Трубецких, Волконских, Оболенских, Голицыных, но в революционных выступлениях принимали участие представители тех ветвей, которых как раз миновала шафировская кровь. Причастность Ф. Ф. Юсупова к убийству Григория Распутина отнюдь не может почитаться за революционное выступление.
Потомство это было не только покорно, но и крайне миролюбиво; мы имеем перед собой громадное преобладание гражданских чинов, и это в эпоху, когда почти все дворянство подвизалось на военной службе. Проявления личной храбрости мы также встречаем, напр., боевые заслуги вышеупомянутого гр. П. А. Строгонова в кампанию 1813–1814 г. были вполне почтены, и единственный сын его убит был в сражении при Красном; кавказская боевая деятельность Р. А. Фадеева также заслуживает внимания, но зато нет ни одного хоть сколько-нибудь заметного стратега или тактика. Единственный человек, выдвинувшийся не на гражданском поприще, адмирал С. С. Лесовский, ни в одной кампании не участвовал и назначен был управляющим морским министерством в силу своих крупных административных дарований.
Довольно своеобразно представлена область религиозно-мистических исканий, – та область, о которой, за отсутствием материалов, мы не можем судить у родоначальника. Наряду с некоторыми лицами, принявшими монашество, католическим аббатом гр. Болеславом Фредро [163] и строго церковным укладом семьи Самариных, мы имели бурное отклонение от церковных канонов в лице основательницы Теософского о-ва Е. П. Блавацкой, пытавшейся создать новую религию на основах индийской мистики [164] .