Медико-Генетический Институт

Соломон Григорьевич Левит (1894–1938) по окончании 1 МГУ и службы в качестве фельдшера в Красной Армии, в 1921–1928 гг. работал в отделении клинической терапии проф. Д. Д. Плетнева. Организовал кружок врачей-марксистов при I МГУ и играл важную роль в Обществе биологов-материалистов Комакадемии. В 1925 г. стажировался в Германии (в лаборатории физической и коллоидной химии П. Рона); в 1929 г. опубликовал монографию «Геморрагические диатезы. Болезнь Верльгофа и сходные с ней патологические формы». В 1926–1930 гг. он был ученым секретарем Общества врачей-материалистов при Комакадемии. Одно время Левит держался ламаркистских воззрений. Это обычно для врача, физиолога, воспитателя, физкультурника: они наблюдают, так сказать, унаследование приобретаемых свойств в индивидуальном развитии и переносят наблюдение на развитие историческое. Но он быстро освоил современную генетику. Левит даже прошел стандартный дрозофильный практикум у А. С. Серебровского и стал, таким образом, научным внуком Кольцова.

С. Г. Левит был членом-учредителем Общества по изучению расовой патологии и географического распространения болезней. В конце 1928 г. С. Г. Левит создал Кабинет наследственности и конституции человека при Медико-биологическом институте. (МБИ основан В. Ф. Зелениным в 1924 г. как Клинический институт функциональной диагностики и экспериментальной терапии.) Кабинет был предтечей Медико-генетического института, дела жизни Левита.

Основные задачи Кабинета совпадали с задачами Общества расовой патологии. Это были: составление топологической карты хромосом человека (задача Т. Моргана, выяснение локализации генов на определенном участке хромосомы, на ином, несопоставимо более сложном объекте; в последние десятилетия ей соответствовал проект «Геном человека»). Далее, изучение географического распространения генофонда населения СССР (распространение на человека русской традиции экспериментальной генетики популяций С. С. Четверикова). Наконец, дифференциация патологических форм по данным генетики (новая задача, для нее были важны евфеника Н. К. Кольцова и теория генотипической среды С. С. Четверикова, а также изучение генетической гетерогенности нозологических единиц С. Н. Давиденкова).

Работа Кабинета включала стационарное изучение локальной популяции человека (на антропогенетической станции в селе Петровском); изучение близнецов, одно– и двуяйцовых; сбор генеалогий. В 1929 г. вышли «Труды Кабинета», том I [302] . В программной статье «Генетика и патология» в связи с современным кризисом медицины) С. Г. Левит опирался на последние достижения русской и американской генетики для новой постановки вопросов этиологии патологических форм. Передовая генетическая теория способна вывести клиническую практику из кризиса, утверждал Левит. (Как раз тогда, в декабре 1929 г., Сталин провозгласил отставание теории от практики и требовал находить такое отставание во всех областях деятельности.)

В 1930 г. Кабинет был расширен до Генетического отделения. В марте 1930-го Левит стал директором МБИ и переориентировал его на генетику человека, когда Зеленин впал в немилость и потерял некоторые из высоких постов [303] . «Труды», том II [304] , открывались статьей Левита «Человек как генетический объект и изучение близнецов как метод антропогенетики». Тогда же МБИ им. М. Горького поместился в новом роскошном комплексе зданий в стиле конструктивизма, на Калужской, напротив загородной усадьбы, где со второй половины 1930-х находится президиум РАН.

При завершении так называемой философской дискуссии (посредством которой И. В. Сталин навел свой собственный порядок в этой области деятельности) С. Г. Левит был подвергнут критике в качестве меньшевиствующего идеалиста. В декабре 1930 Левит по Рокфеллеровской стипендии уехал к Мёллеру и провел весь 1931 год в его Техасской лаборатории. Вернувшись в начале 1932-го в Москву (туда и обратно он ехал через Генетический отдел Н. В. Тимофеева-Ресовского в Берлин-Бухе), Левит узнал, что он больше не директор. Только что назначенный исполнять обязанности директора Б. Б. Коган свернул генетические исследования в пользу клинических. Левит провел полгода в Отделении патофизиологии 2-го Мед. Института. Он добился поручения ЦК и занялся восстановлением генетики в МБИ. Помогавшие ему друзья говорили, что это «равносильно самоубийству».

«С осени 1932 Институт после 8-месячного перерыва снова сосредоточился на разработке проблем биологии, патологии и психологии человека путем применения новейших достижений генетики и смежных дисциплин (цитологии, механики развития, эволюционного учения). Основные работы Института пошли по трем руслам: клинико-генетическому, близнецовому и цитологическому» [305] .

В день 5-летия института (март 1935) он получил название Медико-генетический, что отвечало тематике и методам. Работы 1934 и начала 1935 г. составили т. IV «Трудов МГИ» [306] . Том открывался работой Левита «Проблема доминантности у человека». Теория эволюции доминантности Рональда Фишера [307] , согласно которой вновь возникающие мутантные гены рецессивны, была общепринятой [308] . Тем временем Левит показал, что у человека большинство мутантных генов, в том числе патологических, доминантны, с низким и варьирующим проявлением. Его выводы нашли подтверждение в материалах по гередитарной патологии нервной системы С. Н. Давиденкова, сотрудничавшего с МГИ. Левит развил конкурирующую гипотезу, не нашедшую понимания у западных коллег. В 1958 г. вышло второе, дополненное и пересмотренное издание книги Фишера [309] . «Если через 25 лет эта глава потребовала пересмотра в большей степени, чем остальные, – писал Фишер в одном из добавленных фрагментов к главе «Эволюция доминантности», – это обязано, главным образом, прогрессу исследований в данном направлении, так что гипотетический и апологетический подход, который представлялся подходящим в 1930 г., был бы теперь вводящим в заблуждение» [310] . Теперь Фишер пытался объяснить не укладывающиеся в его схему факты наследственности у человека методологическими трудностями [311] , однако его аргументы, при сопоставлении с эмпирическими данными Левита, не представляются убедительными. Несомненно, различные объекты предрасполагают к разным выводам. Однако в свете работ школы эволюционной генетики Кольцова – Четверикова и школы неврогенетики С. Н. Давиденкова следует признать гипотезу Левита более адекватной.

Заметим, что в МГИ была переведена на русский язык пионерская книга Рональда Фишера «Генетическая теория естественного отбора», только первые семь глав (последующие главы VIII–XII посвящены евгенике в широком смысле: человеку и обществу, социальному отбору и наследованию плодовитости у человека, роли классов в эволюции человека, героизму и патриотизму, упадку цивилизаций и правящих классов). Материалы книги широко обсуждались и комментировались, к переводу проявлял интерес Фишер. Но печатание перевода было сперва задержано из-за идеологических придирок к евгеническим главам («…меня позабавило высказывание об анти-марксистском характере социологической части «Генетической Теории»…» – отвечал Фишер американскому биометрику Блиссу 15 февраля 1937 г., которого он просил узнать о печатании его книги в СССР), затем печатание книги было отклонено – из-за закрытия МГИ и связанной с ним кампании.

К концу 1933 года Медико-биологический институт им. М. Горького располагал отделениями: 1) генетики, 2) цитологии, 3) экспериментальной патологии, 4) внутренних болезней; кабинетами: 5) психиатрии, 6) одонтологии, 7) психологии, 8) конституции и биометрии; рядом обслуживающих научную работу кабинетов: рентгеновским, физиотерапевтическим, патологоанатомическим и др.

Планировалась организация всех разделов клинической медицины (глазные, ушные болезни и др.), расширение психологического кабинета, где работал А. Р. Лурия (фрейдомарксист и сторонник идеи о человеке как о чисто социальном существе) и превращение кабинета конституции в антропологическое отделение. Таким образом, С. Г. Левит, поначалу сузив направление МБИ, теперь возвращал институту те отделы, которые были при В. Ф. Зеленине (клинический, физиологический, биохимический, патофизиологический, эндокринологический), но ставил их на единый мощный теоретический фундамент.

Среди конкретных работ МБИ было замечательное теоретическое исследование В. П. Эфроимсона 1932 года. Анализируя равновесие между накоплением мутаций и интенсивностью отбора, он рассчитал темп мутационного процесса у человека [312] . В это время B. П. Эфроимсон был арестован по политическому обвинению (а в 1933 г. осужден ОГПУ по ст. 5810–11 на три года ИТЛ). Через отца он из тюрьмы передал текст для зачтения на семинаре. Статья не была опубликована; вскоре Холдейн независимо сделал аналогичную работу [313] . Приведу ответ Левита на вопрос Давиденкова об оценке уровня мутационного процесса у человека в планах МГИ на 1937 год: «…На эту тему вышла недавно работа Холдейна. Надо сказать, что у нас была сделана такая же работа года четыре тому назад и чисто случайно она не была опубликована. Причем у нас шла речь не только о гемофилии [как у Холдейна], но о целом ряде наследственных признаков человека, которые ведут к уменьшению размножаемости. Безусловно, это важная задача, и этим надо заниматься…» [314]

К клинико-генетическому анализу болезней относилось в первую очередь изучение этиологии болезней, то есть выяснение, в какой мере данная болезнь обусловлена наследственными факторами, и каков тип наследования, и в какой мере и какими именно факторами среды. Из достижений МБИ в этой области выделялась работа проф. C. Н. Давиденкова (он закончил это исследование в Институте усовершенствования врачей в Ленинграде) о боковом амиотрофическом склерозе, этиология которого оставалась неясной. Давиденков выяснил, что причиной болезни является один доминантный ген с неполным проявлением и варьирующим выражением. Носители гена, у которых обнаруживаются лишь зачаточные формы болезни, больными себя не считают; поэтому до исследования Давиденкова не удавалось выяснить наследственную природу болезни. Аналогичное клинико-генетическое исследование сирингомиэлии провели Крышова и Духовникова, сотрудники Давиденкова.

Большое значение МБИ придавал обследованию одно– и двуяйцовых близнецов. Близнецовый метод, предложенный Ф. Гальтоном, начал использоваться в евгеническом отделе ИЭБ (работы Г. В. Соболевой и др.), но по размаху работ институт Левита вышел на первое место в мире. В конце 1933 г. обследованием было охвачено 600 пар близнецов, весной 1934-го – 700 пар, а весной 1937 г. было 1700 пар. В МБИ близнецы изучались врачами всех специальностей; им оказывалась необходимая медицинская помощь; при МБИ был детский сад (на 7 пар близнецов в 1933-м); по предложению С. Г. Левита, в консерватории обучалось 5 пар близнецов, для выяснения более эффективных методов обучения. К 1933 г. применение близнецового метода дало результаты в выяснении роли наследственности и среды в физиологии и патологии ребенка, в изменчивости электрокардиограммы, некоторых психических признаков и т. д. Другой круг вопросов в близнецовых исследованиях касался корреляций различных функций и признаков организма; третий был посвящен выяснению сравнительной эффективности различных способов обучения и целесообразности того или иного воздействия.

Первая задача, которую следовало решить институту в рамках цитологического исследования человека [315] , – найти доступный метод изучения и подсчета хромосом человека. Метод подсчета хромосом в делящихся лейкоцитах крови, выращиваемых в культуре ткани, разработал Г. К. Хрущов. (После 1912 г. диплоидным числом считалось 48; набор из 46 хромосом у человека был установлен лишь в 1956-м.) Проверкой предположения об изменении хромосом человека при лейкемии занимался А. Г. Андрес. В 1937-м сотрудники МГИ вплотную подошли к открытию хромосомных аберраций у человека; это открытие было сделано спустя 20 лет учеными Франции, США, Англии.

Н. С. Четвериков и М. В. Игнатьев занимались разработкой вариационно-статистических методов для интерпретации получаемых данных. Л. Я. Бляхер и другие исследовали проблемы регенерации и т. п.

При выдающемся прогрессе исследований за короткий срок (около полутора лет) следовало оценить перспективы.