Мартовский Сокол

Вечеринка в честь праздника Восьмого марта была в самом разгаре. Вина, водки и прочих горячительных напитков выпито немало, конфеты и бутерброды подъедены, в вазах уныло чахли первые тепличные тюльпанчики, прогибаясь на субтильных стебельках.

Женщины веселились, мужчины, понятное дело, не мешали. Негромкую музыку, льющуюся из старомодного кассетного магнитофона, заглушали громкие голоса.

— Деньги, деньги, деньги. Сволочные бумажки. Бумажки-проститутки. Но как без них? Правда, Филипп Петрович?

Барсуков Евгений, менеджер из отдела бумажной продукции, нависал над главным бухгалтером фирмы, словно скала над крошечным утесом.

Филипп Петрович — невысокий, лысоватый, с маленьким носом-кнопкой и солидным «воротничком» на талии, — испуганно переминался с ноги на ногу. Там, где обитали цифры и колонки, он считал себя едва ли не королем. А вот общаться с людьми он не любил: путался, терялся, сжимался в комочек и забивался в угол от смущения.

— Жень, да оставь ты человека в покое! — воскликнула проходившая мимо кассирша Леночка и отнюдь не застенчиво вильнула обтянутым коротенькой юбочкой задом.

Филипп Петрович залился краской: понятное дело, с женщинами у него тоже было не ахти.

Иван Краснопольский, лениво наблюдавший за происходящим со стороны, дожевал бутерброд с копченой колбасой, смахнул с подбородка крошки и, самоуверенно тряхнув гривой светлых прямых волос, принял охотничью стойку.

Слава богу, дичи было — хоть отбавляй. Взять ту же Леночку — милый, весьма милый анфас. Профиль тоже ничего — на третий, любимый Иваном размер, потянет. Но Леночка, увы, крутила любовь с Костиком, его заместителем. Хотя, судя по тому, как девушка строила глазки то Барсукову, то бухгалтеру, а Костик демонстративно отворачивался и флиртовал с завхозшей, между влюбленными пробежала кошка.

Правда, иллюзия грозила казаться обманчивой: милые бранятся, только тешатся. И Краснопольский повернул голову в другую сторону.

У подоконника стояла сотрудница рекламного отдела Наташа и как-то странно улыбалась, искоса поглядывая в его сторону. Наташа была хороша — внешне, да и вообще.

Они с Иваном жили в соседних подъездах, и Краснопольский нередко наведывался в гости, когда Наташин муж отбывал в очередную командировку. Не далее, как вчера вечером он видел ее благоверного с чемоданами — стало быть, временно одинокая женщина поджидает Ивана на огонек.

Однако на горизонте маячила еще одна соблазнительная перспектива: новенькая секретарша Варя. Хорошенькая, покладистая, длинноногая. Один минус — не замужем. Минус весьма существенный, поскольку ни принцем на белом коне, не последним уходящим поездом Краснопольский становиться не собирался. Разве что на одну ночь…

Иван задумался, почесал за ухом, затем махнул рукой: была не была! Потом вежливо откланяется и сделает вид, что чрезвычайно занят — прием, отработанный не раз.

Приняв решение, Краснопольский зарделся от удовольствия. Глянул мельком на помрачневшую вдруг Наташу и почувствовал легкий укол совести. Маленький такой укольчик, совсем крошечный. Напомнил себе, что соседушка-то далеко не святая, и спокойно направился в центр праздничного зала.

— А не спеть ли нам друзья, под гитару?

— О, — восторженно отозвалась прекрасная половина, ради которой, собственно, и устраивался вечер.

— О, — уныло вздохнули мужчины, пряча глаза куда-то вниз, к обтоптанным туфлям.

Все знали, что Краснопольский Иван, начальник Службы безопасности, не чета остальным в плане охмурения милейших созданий: обладал незаурядным умом, броской блондинистой внешностью, прекрасно пел, особенно под гитару, которая, известное дело зачем, была тщательно спрятана в личном шкафу для одежды и вынималась по вот таким вот особым случаям.

Краснопольский самодовольно усмехнулся, откинул назад прядь волос — еще одно отработанное движение, и протопал к выходу, намереваясь идти в свой личный кабинет за гитарой.

В коридоре он увидел Филиппа Петровича, стоявшего у подоконника с зажигалкой в руках. Между пальцев блеснуло синее пламя, а в воздухе запахло горелой бумагой.

— Осторожно, Петрович, — заметил Краснопольский, — Еще пожар устроите.

Бухгалтер подпрыгнул на месте от неожиданности, выронил зажигалку и уставился на Ивана взглядом затравленной белки.

— Я… я курить хотел…

— Так вы же не курите, — удивился Краснопольский и грозно сдвинул брови: никто на фирме не упускал случая поддеть зануду-Петровича.

— Я… я… начал. Нервы, понимаете?…

— Понимаю, — уже серьезно буркнул себе под нос Иван.

Он вдруг вспомнил, что на столе у него лежит отчет Костика, поданный пару часов назад. Документ этот вырисовывал, на первый взгляд, совершенно безобидного бухгалтера в очень невеселых тонах. Оказывается, Петрович коротал одинокие вечера не в объятиях жены-толстушки, а протирал и без того затасканные брюки на кожаных креслах в игровых залах. Вот уж, что явилось для Краснопольского откровением, так это пристрастие бухгалтера к азартным играм. Никогда бы не подумал…

Хотя, что творится в чужой голове — страшно представить. Особенно, если голова эта принадлежит человеку весьма странному, нелюдимому, ведущему скрытный образ жизни.

И, казалось бы, какое дело фирме до того, чем занимаются сотрудники в свободное от работы время? Но ведь бухгалтер — это лицо, ведающее финансами. А по данным Костика, Петрович за последнюю неделю сильно проигрался. Сей факт наводил на крамольные мысли: где деньги брать будет? В такой ситуации начальник Службы безопасности обязан быть начеку. Подстеречь, если что. Не дать человеку ступить на скользкий путь грабежа и обмана.

Краснопольский еще раз грозно зыркнул на вконец оробевшего Петровича и скрылся за дверью своего кабинета. Когда он вышел с гитарой в руках, бухгалтера уже и след простыл. Но Иван не стал заморачиваться по этому поводу. Как-никак праздник.

Вернувшись в зал, Краснопольский вытащил на середину стул, уселся, закинул ногу на ногу и примостил на колено гитару. Зазвучал бессмертный романс Магомаева — песенка Трубадура из «Бременских музыкантов». Мотив этот обладал гипнотическим воздействием на неискушенные женские души, и начальник уже прокручивал в голове план, как сбежать незаметно, удерживая в своей ладони Варину нежнейшую ручку. Но неожиданно погас свет, и песня оборвалась на полуслове. По залу прокатился ропот возмущения. Кто-то наткнулся в темноте на столик: послышался звон разбиваемых стаканов и приглушенный мат. Краснопольский раздраженно вздохнул: такой запал, и все коту под хвост. И самое главное — выбрали же момент!

Он снял с плеча ремешок гитары и вручил ее в первые попавшиеся руки, а сам стал пробираться в коридор. То, что света не стало, его не удивило: по всему району отключили горячую воду, жители массово включили бойлеры — теперь сидели без света и воды. Вчера выбивало пробки три раза. Сегодня, думали, пронесет. Не вышло.

Краснопольский наощупь добрался до распределительного щитка, крышка которого почему-то оказалась открытой, полез внутрь, как вдруг его сбили с ног. Иван шлепнулся носом в пол и четверть минуты лежал, считая мотыльков, круживших перед глазами.

— Вот зараза, а? И чего, спрашивается, носиться?

Он поднялся сначала на четвереньки, потом во весь рост, добрался до щитка и нажал пару кнопок. Коридор озарился ярким светом. Краснопольский удовлетворенно вздохнул и отряхнул брюки: теперь можно и возвращаться.

Но дойти до двери в праздничный зал не успел. С криками «мать твою так» на него мчался взволнованный не на шутку Барсуков.

— Иван Андреич, там беда!

— Что за беда? — снисходительно спросил Краснопольский, глядя, как с его побелевшего лица стекают струйки пота.

— Петрович, кажись, убился.

— Насмерть? — в глазах Краснопольского мелькнула искорка смеха.

— Не знаю… я его не трогал, но похоже, насмерть…

Выражение лица Барсукова было совершенно серьезным, и Краснопольскому вдруг стало не до смеха. Похоже, с недотепой-бухгалтером действительно что-то приключилось.

— Показывай.

Барсуков повернулся и показал пальцем в конец коридора. Там, за поворотом, находился мужской туалет.

— Надеюсь, он не заснул мордой в писсуаре, — кто-то шибко шустрый на язык спешил поупражняться в остротах.

Краснопольский недовольно огляделся вокруг: он и не заметил, что вокруг собралась толпа.

— Так, никому не мешать! — грозно приказал он. Впрочем, после нескольких рюмок водки, его не сильно боялись.

Краснопольский с Барсуковым пошли к мужскому туалету, а за ними хвостом семенил заскучавший было коллектив.

Дверь в туалетную комнату была распахнута настежь. Краснопольский нахмурил брови.

— Это я оставил, — испуганно промямлил Барсуков, — Когда увидел, что…

Но Краснопольский и сам уже заметил Петровича, лежавшего на полу со спущенными штанами. Должно быть, упал в процессе…

Начальник службы безопасности осторожно зашел в туалет и наклонился над телом бухгалтера. Голова несчастного покоилась возле унитаза, пятая точка подпирала дверь в кабину, не давая той закрыться, ноги разъехались во все стороны. Прямо под ним растеклась огромная лужа то ли воды, то ли…

Краснопольский наклонился и повел носом. Похоже, кто-то спьяну промахнулся, а Петрович неосторожно ступил, поскользнулся, упал. Может, и сам не добежал. Только вот почему в кабинке — мужчины обычно пользовались писсуарами, что в стене напротив. Хотя, кто его знает — может, Петровичу приспичило что-то еще…

Краснопольский услышал женские голоса, что-то возбужденно обсуждавшие, и понял, что театр — то бишь туалет — уже полон зрителей, без зазрения совести разглядывающих Филиппа Петровича. Он достал из кармана платок и накинул на срамное место. Все-таки негоже любоваться на мужчину, когда он так…

Рука невольно задела пухлый голый живот бухгалтера.

— Теплый, — пробормотал себе под нос Краснопольский, посмотрел Петровичу в лицо и вдруг понял, что тот еще дышит.

— «Скорую» вызывайте, — крикнул он толпе.

Все тотчас же засуетились, выуживая из карманов мобильники.

— Петровича не трогать, — продолжал распоряжаться Краснопольский, — Можем навредить. Да и вообще, все вон отсюда. Человеку дышать нечем.

— А чем тут дышать? Аммиаком? — заметила завхозша и глупо хихикнула, — Извините.

Иван Краснопольский укоризненно покачал головой, достал из внутреннего кармана пиджака рацию и связался с охраной.

— Денис, — коротко сказал он, — У нас тут… Уже слышал?! Хорошо работает «почта». Пришли-ка сюда Володю. Сам оставайся на посту. Скоро приедет «Скорая».

Отдав распоряжение охране, Краснопольский отправил толпу собираться по домам. В свете сложившихся обстоятельств дальнейшее празднование казалось ему неуместным. Настроение упало ниже плинтуса. Варечка сейчас упорхнет на все четыре стороны — и толку было стараться, бренчать на гитаре давно набивший оскомину мотив…

Иван неторопливо прошелся по коридору. Поравнявшись с окном, он заметил на полу что-то белое, машинально наклонился и поднял: терпеть не мог, когда на полу что-то валяется. Затем поискал глазами урну. Не обнаружив таковой, уже собрался было вскипеть и устроить разгон начальнику хозяйственной службы, как вдруг в голове будто что-то выстрелило. Иван внимательно посмотрел на белый комочек в своих руках: бумага, скомканная и, кажется, с обгоревшими краями. Перед глазами возникла картина последней встречи с незадачливым бухгалтером.

Петрович что-то жег — пахло именно горелым, а не табачным дымом. Краснопольский его спугнул. Вот он и скомкал то, что должен был сжечь, по всей видимости, целиком, и выронил.

Иван развернул уцелевший клочок бумаги и прочитал обрывки фраз.

Жду…

в туал…

Сожг…

Целую, сгораю от

Твоя одинокая кра…

Что за?! Краснопольский помотал головой, сдерживая рвущийся наружу смех. Петровичу кто-то назначил свидание! Одинокая красавица! Да еще и в туалете! Да это просто анекдот! Вся фирма будет ржать, если узнает…

И кто, интересно, позарился на такие прелести? Краснопольский вспомнил белый рыхлый живот бухгалтера, приплюснутый мясистый нос, обвисшую, как у женщины, грудь…

Не иначе как!..

«Стоп», — хлопнул себя по лбу Краснопольский и призадумался. Несчастный случай с Петровичем выглядел теперь не столь уж случайным. Только вот зачем? Кому могла понадобиться смерть этого упыря? Петрович, скорее всего, за целую жизнь и мухобойки в руках не держал — опасался мушиной мести. Более трусливого существа было еще поискать. Хотя, рискнул же он играть в азартные игры…

Интуиция зашевелилась, проехалась по зубам напильником и теперь не давала покоя. Что-то здесь было не так. Только вот что?…

Краснопольский сунул бумажку в карман и свернул к выходу. Следовало расспросить охрану — кто входил, кто выходил, кого заметили за чем-то подозрительным…

Денис божился, что за время его дежурства «и мышь не пролетала» ни внутрь, ни наружу. Краснопольский похлопал его по плечу и кивнул: будь начеку, а сам отправился в туалет — то бишь на место преступления. Была одна занятная мыслишка, которую не мешало бы проверить…

Петрович по-прежнему лежал на полу в луже. Володя брезгливо смотрел на него, стоя в противоположном углу. Краснопольский присел на корточки рядом с бухгалтером, со словами:

— Надо человеку штаны одеть. А то еще медсестрички в обморок попадают.

— Чего они там не видели, — хмыкнул Володя, но вмешиваться не стал: пачкаться было неохота.

А Краснопольский между тем натянул брюки на пухлый зад бухгалтера, попутно обшарив карманы. Не обнаружив того, чего искал, он залез во внутренний карман пиджака Петровича, однако и там было пусто. Иван усмехнулся, похоже, догадка его была верна.

Он поднялся, сполоснул руки в умывальнике и коротко приказал Володе «бдить». Затем вышел, достал рацию и долго говорил о чем-то с Денисом. Потом убрал рацию и направился в праздничный зал.

Весь коллектив был практически уже «на выходе». Ожидали «Скорую» — хотелось узнать, что там с Петровичем. Сам бухгалтер мало кого волновал, однако любопытство подстегивало: будет, о чем дома рассказать, за праздничным столом.

— Господа, — многозначительно заявил Краснопольский, прикрывая за собой дверь, — Все вы знаете, что у нас произошло ЧП. На нашего главного бухгалтера, многоуважаемого Филиппа Петровича…

Он сделал паузу, поскольку при слове «многоуважаемый» большинство прыснули и стали перешептываться с соседями. В этот же момент в зал впорхнули, держась за руки, словно влюбленные подростки, Костик, его заместитель, и Леночка — раскрасневшиеся и взмыленные, как после долгого бега. Глаза у обоих блестели.

«Вот и помирились», — подумал про себя Краснопольский и поискал глазами Варечку. Та стояла, опустив взгляд в пол, и нервно теребила ремешок сумочки. На него принципиально не смотрела. Краснопольский разочарованно вздохнул и продолжил.

— Совершено покушение, — сказал он и окинул взглядом притихшую толпу. На лицах у всех было написано недоумение — и больше ничего.

Краснопольский зачем-то посмотрел на Барсукова и скривил губы в лукавой усмешке. Тот внезапно съежился, лицо побелело.

— Чего вы на меня смотрите? — пискнул он осипшим голосом.

— Так ведь ты его и нашел! — вставила свой пятак словоохотливая завхозша, — Целый вечер доставал человека, а под конец убить решил. Лужу сделал.

Только на этот раз никто не рассмеялся, и завхозша благоразумно прикусила язык.

— А с чего вы взяли, что на него кто-то покушался? — спросил главный юрист фирмы, Леонид Кондратьев.

— Я обнаружил улики, указывающие, на то, что Филиппа Петровича заманили в туалет с преступной целью.

— Но зачем?

— Объясню чуть позже. А пока — извольте пройти за мной.

— Кто?

— Все.

Толпа недовольно загудела. Послышались раздраженные возгласы:

— Нам домой пора!

— Да что вы такое придумали, Иван Андреич, вызывайте милицию — пусть разбираются.

— Беспредел!

— Вы давайте, не задерживайтесь, — спокойно приговаривал Краснопольский, подпихивая коллег к выходу из зала, — И милицию вызовем, и преступника найдем, и домой пойдем. Похмеляться…

В коридоре их встретил Володя, оставивший на минутку свой пост рядом с пострадавшим Петровичем, и указал на соседнюю дверь. Толпа, недоумевая, прошла в отдел бумажной продукции.

Краснопольский вошел последним и запер за собой дверь. В ответ на изумленные возгласы, он предложил всем выстроиться под стенкой, а сам встал во главе начальственного стола.

— Ситуация складывается непростая, — начал Иван, — Как вы знаете, через три дня у нас зарплата. Так вот — директор уже передал деньги на выплату нашего с вами скромного заработка, включая и премиальные, и отпускные для тех, кому выпало отдыхать весной…

— Ну и? — спросил главный юрист. В голосе уже не слышалось раздражения и недовольства. Упоминание о зарплате магическим образом подняло у всех настроение.

— Деньги лежат в сейфе главного бухгалтера. А ключи от сейфа исчезли.

— Как так исчезли?! — охнула толпа.

— А вот так, — театрально закатил глаза Краснопольский, — Учитывая, что на фирме больше ста сотрудников, по моим скромным подсчетам, в сейфе лежит около 20 тысяч долларов. Так что цель преступника более чем ясна. Извольте показать содержимое карманов, сумок, барсеток, портмоне…

— Безобразие! — визгнула завхозша, — Да у меня там…

— Вы предпочтете ожидать милицию? — язвительно спросил главный юрист и, схватив ее за локоть, потащил к столу.

Как оказалось, завхозше действительно было, что скрывать в своей сумочке: Иван выложил на стол с десяток конфет, завернутых в салфетку, штук пять бутербродов с колбасой в целлофановом пакете, гигиенические тампоны и превеликое множество скомканных чеков.

Женщина стыдливо покраснела и стояла, недовольно поджав губы, пока Краснопольский брезгливо осматривал сумочку.

— Карманы! — потребовал он.

— Отсутствуют, — завхозша подняла руки вверх, чтобы он смог убедиться, что ни на юбке, ни на короткой курточке карманов нет.

— Хорошо, — смилостивился Краснопольский.

— Может еще что показать?

— Спасибо. Как-нибудь в другой раз, — насмешливо улыбнулся Иван, — Пожалуйста, станьте возле окна.

Завхозша, которая уже отошла от смущения, плотоядно стрельнула глазками и стала возле окна, чуть поодаль от толпы.

Следующим был Леонид Кондратьев, главный юрист. Совершенно невозмутимо он вывернул карманы и протянул Краснопольскому раскрытую барсетку, затем молча отошел к окну.

Краснопольский посмотрел на Барсукова. Тот резко выпрямился и, расправив плечи, принял боевую стойку. Под левым глазом нервно задергалась жилка.

— Что вы на меня опять смотрите! — рявкнул он, брызгая слюной. Иван порадовался, что стоит далеко от него. Иначе пришлось бы нести пиджак в химчистку.

— Любуюсь.

— Да оставьте вы человека в покое, — внезапно воскликнула Варечка и покраснела.

Краснопольский посмотрел на нее с удивлением, будто видел впервые. Чувства, всколыхнувшиеся в груди, нельзя было назвать приятными. Подобного «предательства» от намеченной возлюбленной он не ожидал. Барсуков, значит…

— Извольте-ка, милая барышня, — с трудом выговорил он и поманил девушку пальцем.

Варечка, охваченная праведным гневом, скинула с себя плащ, перевернула вверх ногами и стала трясти. В карманах оказалось пусто.

Ту же операцию она повторила с сумочкой. Нехитрая поклажа выпала на стол и разлетелась во все стороны. Краснопольский с грустью наблюдал, как Варечка, наклонившись, собирает помады, расчески, платочки и прочую дамскую мелочь.

Наконец, девушка застегнула сумочку и, демонстративно постукивая каблучками, зашагала к окну.

«А ножки-то у нее кривые будут», — отметил Иван.

— Барсуков, — кивнул он неожиданному сопернику, — Ваша очередь.

Барсуков, нахально улыбаясь и не спуская с Краснопольского обозленного взгляда, подошел к столу и стал выкладывать содержимое карманов: мобилка, зажигалка, мелочь, носовой платок, ключи от машины с затейливым брелком в виде женского бюста, из которого при нажатии вылезало нечто такое, что особо щепетильным барышням не стоит показывать, и, наконец, связка ключей, которыми Барсуков громко стукнул о стол, как бы показывая: вот он я — чист, аки агнец божий. Однако мгновение спустя улыбка сползла с его лица, а глаза стали круглыми, как теннисные шарики.

— Это… это не мое, — прошептал он и нервно кашлянул.

— Ясное дело, не ваше, — ухмыльнулся Краснопольский, беря в руки искомую связку ключей, — Это Филиппа Петровича. Не скажете, как попало в ваш карман?

— Не знаю, — промямлил Барсуков, — Я не брал. Зачем? У меня зарплата нормальная. Да и родители…

— А родители-то здесь при чем? — оборвал его Краснопольский, — Родителей оставьте в покое. Они за вас отвечать не могут…

— Я говорю — родители денег дают. На фига мне эти вонючие двадцать тыщ? С какого перепугу руки марать!

— А ты не выпендривайся, — понеслось из толпы, — Богатенький Буратино! Человека убил!

— Не убивал я, — чуть не плакал Барсуков.

Краснопольский откровенно наслаждался зрелищем. Особенно ему понравилось, как Варечка, закусив губу, огорченно опустила голову и отвернулась к окну.

Затем он внезапно посерьезнел, вынул из внутреннего кармана рацию и нажал кнопку переговоров.

— Ну что? — спросил он и, выслушав ответ, нахмурил брови, — Уверен? На все сто? Четко? Хорошо… Хотя, что тут хорошего… Да, давай. Санитаров пускай, конечно. Нет, ментов пока не надо. Шефу звони — скажи, что я просил.

Положив рацию на стол, Краснопольский опустился в кресло и, не обращая внимания на стоявший в комнате шум и гам, задумался. Минут через десять, когда разгневанный коллектив уже готов был, фигурально выражаясь, топить Барсукова в унитазе или, на худой конец, выбрасывать из окна, Иван поднялся и рявкнул на всю комнату:

— Тихо!

Толпа перестала гудеть. Даже завхозша, дама чрезвычайно легкая на язычок, умолкла, слегка озадаченная резким тоном начальника службы безопасности.

— Во-первых, я попрошу вас отпустить ремень господина Барсукова, — попросил Краснопольский не в меру инициативную бухгалтершу, которая вцепилась в Барсукова и тянула неизвестно зачем ремень его брюк. Девушка покраснела и шарахнулась в сторону.

— Во-вторых, не шумите: за Петровичем только что приехала «Скорая». В-третьих, хочу сказать, что Барсуков не виноват.

— Как это? — возмутился кто-то, — У него нашли ключи.

— Ключи эти ему подбросили.

— Но кто? И с чего вы взяли, что ключи подбросили?

— Кто? — усмехнулся Краснопольский, — А вот это — самая неприятная для меня вещь. Вычислить настоящего преступника…

— Так вы не знаете — кто он? — спросила завхозша и снова стрельнула глазками. Краснопольский вдруг показался ей чрезвычайно интересным… собеседником.

— Да, да, не томите, — вдруг попросила Варечка и, отлепившись от подоконника, подбежала к Барсукову и повисла на любезно подставленном локте.

— Что ж, расскажу все по порядку, — с грустинкой в голосе начал Краснопольский, — Сначала я не сомневался, что наш дорогой Филипп Петрович пал жертвой собственной неосторожности. Под хмельком и не такое бывает.

Мужская половина населения согласно закивала, и по лицам заскользили понимающие ухмылки.

— Однако в коридоре я случайно нашел наполовину сожженный клочок бумаги. Из обрывков слов удалось понять, что кто-то назначал кому-то любовное свидание. В туалете. Это показалось мне смешным, но тут я вспомнил, что видел, как наш Петрович жег что-то в коридоре, как раз на этом самом месте. И понял, что дело нечисто. Вот это и была моя главная улика.

Я подумал — а кому могло прийти в голову соблазнять Петровича, да еще в туалете? А главное, зачем? Истина, как известно, плавает на поверхности. Я проверил карманы пострадавшего и не обнаружил ключей от сейфа, где хранились деньги. И понял, что преступники имели корыстную цель.

— Преступники?

— Да, преступники. Их было двое. Мужчина и женщина. Инь и янь. Женщина заманила Петровича в туалет, где, по всей видимости, выдала ему аванс, в процессе которого — вы уж извините, не стану вдаваться в подробности своих догадок — ключи оказались у нее. А мужчина в это время, вырубил свет и, воспользовавшись темнотой, забрал ключи. Потом намеревался включить свет — чтоб никто не заметил, что он погас не случайно, но я его опередил. Щиток был открыт…

Краснопольский замолчал на минуту и окинул помрачневших коллег внимательным взглядом. Оценил эффект от произнесенных им слов и продолжил рассказ.

— Откровенно говоря, я сильно сомневаюсь, что преступники намеревались убить Петровича, или даже ранить. Все произошло случайно. Зачем пускаться в крайности — ведь они состряпали себе великолепное алиби. А Петровичу подложили огромную свинью. Ведь когда стало бы известно о пропаже денег, в этом обвинили бы Петровича — он, как все знают, жить не мог без игровых автоматов и ежемесячно спускал на них колоссальные суммы денег!

— Петрович?! — ахнула молоденькая бухгалтерша, — Да он трусливый, как заяц. И он…

— Ты права, золотце мое, — снисходительно улыбнулся Краснопольский, — Я вдруг вспомнил Барсукова, который подтрунивал над нашим главным бухгалтером за то, что тот слишком любил деньги. Действительно, Филипп Петрович слишком уважал деньги, чтобы выбрасывать их на ветер. Тут я и понял, что твой отчет, Костик, большая лажа.

Краснопольский сделал шаг вперед и в упор посмотрел на своего заместителя. Тот, однако, никак не изменился в лице, а совершенно спокойно спросил:

— А доказательства где?

— Как всегда — на месте. Полный карман, если хочешь. Я специально дал всем понять, что подозреваю Барсукова. И когда начался обыск — выждал время, чтобы преступник, от некуда деваться, подбросил ключи именно Барсукову — кандидатура идеальная: и над Петровичем насмехался, и в туалете его нашел… Хочешь знать как я тебя поймал? Все элементарно, Ватсон. Подними голову вверх.

Костик машинально задрал голову и увидел, как из кучи папок на шкафу на него смотрит крошечный глазок видеокамеры. Лицо его пошло пятнами.

— Ты ведь об этом не знал? Володя только-только установил. По моему приказу. Привет тебе и твоей очаровательной Леночке. Очень попрошу вас не уходить. Скоро приедет шеф, будем разбираться…

* * *

Спустя четверть часа офис практически опустел. Врачи «Скорой» сообщили, что пациент «жить будет», и забрали Петровича в больницу. Костика с Леночкой увели в комнату для дежурных и оставили под бдительным Володиным оком. Взбудораженный и уже практически трезвый коллектив помаленьку расходился домой.

Варечка упорхнула из офиса под ручку с по-прежнему бледным Барсуковым. На прощание она метнула в Краснопольского презрительно-убийственный взгляд. И тот вдруг заметил, что глазки у нее тоже косят.

Неожиданно к нему подошла Наташа и, не стесняясь, положила руки на пояс.

— Ты не скоро домой пойдешь?

Соседушка ласково улыбнулась: прямо выплеснула на Краснопольского ушат тепла и нежности. В голове Ивана зажглась красная лампочка: осторожно! Опасность! Он нехотя, но решительно убрал руки.

— Не знаю, Натуленька… — ответил он, падая «на дурачка», — А что, муж снова в командировке?

— Нет. Он ушел. Навсегда.

— Бросил? — встревожено спросил Краснопольский, мечтая оказаться сейчас где-нибудь в Тьмутаракани, лишь бы не утирать бабьи сопли.

— Нет. Я сама ушла.

— Что ж так? — наигранно удивился Иван, практически зная ответ.

Соседушка влюбилась. Ему тоже, положа руку на сердце, не все равно. Но не жениться же… Он ведь еще молодой. Он еще свободный. Сокол.

— Ты ж у меня такой умный. Такой… я прямо с ума схожу от гордости, какой ты замечательный… Неужели не догадался?

Наташа взяла его руку и положила себе на живот, а сверху накрыла своей ладонью. Краснопольсикй вдруг почувствовал, что ему не хватает воздуха, потянул пальцем воротник, пошатнулся и упал в обморок…

— Перетрудился наверное… Да и выпил слишком много, — смеясь, сказала Наташа главному юристу, который замер с плащом в руках, глядя на распластавшегося по полу начальника Службы безопасности, и шепотом добавила — вот и приземлился, Сокол…

Оглавление