Задачи и методы изучения расовой патологии{24} [243] Н. К. Кольцов

I. Организация исследования

На первом открытом заседании О-ва по изучению расовой патологии мне как председателю правления поручено было выступить с речью о задачах этого О-ва. Идея необходимости глубокого изучения расовых патологических особенностей широко распространилась за последнее время в разных странах. Не подлежит сомнению, что она вытекает, с одной стороны, из насущных потребностей практической жизни, а с другой – из очень важных теоретических соображений.

Еще совсем недавно научная медицина имела своим объектом почти исключительно пациентов европейской и переднеазиатской расы. Лишь мало-помалу она распространяла свои задачи на представителей других рас, однако только за последнее время она стала обслуживать эти последние с тем же вниманием, как своих пациентов, принадлежащих к народам европейской культуры. Естественно, что при этом не могли остаться незамеченными расовые отличия в патологии. Болезни, которые в одних странах протекали легко, в других оказались очень тяжелыми, и наоборот. И так как течение различных болезней в разных странах оказывается различным, то и методы лечения приходится соответственно изменять. Особенности, вызываемые, по-видимому расовыми отличиями, самым тесным образом перепутываются с особенностями, вызываемыми отличиями внешней среды, и прежде всего климата. Европеец, попадающий в тропический климат, обнаруживает совсем иную восприимчивость к заболеваниям, чем туземец. Для важной экономической проблемы о заселении тропических, субтропических и полярных областей очень важно определить, лежит ли причина этих особенностей в отсутствии у европейца индивидуальной привычки к необычным условиям или же в конституционных врожденных отличиях европейца. С другой стороны, столкновение некультурных народов с современной европейской культурой ведет очень часто к вырождению этих народов, и не мало племен, может быть очень ценных по ряду своих особенностей, можно сказать, на наших глазах исчезло от соприкосновения с так называемой европейской культурой. В высшей степени важно разрешить вопрос, отчего происходит такое вымирание: оттого ли, что расовые особенности этих племен делают их неспособными к восприятию культуры, или оттого, что эта так называемая европейская культура слишком грубо, слишком «некультурно» подошла к чуждым ей племенам. И этот вопрос, прежде всего, может быть разрешен путем изучения расовых особенностей патологии различных народов.

Однако важность изучения расовой патологии не ограничивается исключительно практическими соображениями. Оно имеет прямое отношение к важнейшей биологической проблеме – эволюции человека. Антропология разрабатывает эту проблему на основании главным образом морфологических признаков. Это представляется естественным постольку, поскольку ставится вопрос о сравнении ныне существующих типов с существовавшими ранее и известными нам лишь по ископаемым остаткам: здесь необходимо сосредоточить внимание на изучении человеческого скелета. Но человек является исключительно интересным объектом для проблемы эволюции потому, что здесь мы ближе, чем на каком-либо ином животном или растительном объекте, можем подойти к постановке вопроса о механизме эволюционного процесса, совершающегося в настоящее время на наших глазах, а не в течение бесконечных веков, историю которых нам приходится восстанавливать на основании отрывочных и случайных фактов. Изучая человеческое население континентов и островов мы всюду находим более или менее крупные нации или племена очень смешанного по своим наследственным признакам характера и объединяющие представителей весьма различных конституционных типов. Сходство между представителями каждого племени ограничивается обычно как будто бы немногими внешними признаками, как окраска кожи, окраска и форма волос и т. д. Различия между разными народами и племенами – популяциями – не столько качественные, сколько количественные: они различаются между собою большим или меньшим процентным отношением различных морфологических признаков и конституционных типов. В связи с переменою внешних условий, которая в человечестве происходит в современном периоде особенно бурно, эти количественные соотношения изменяются на наших глазах, и мы можем нередко непосредственно наблюдать, как происходит процесс эволюции отдельных популяций. В природе ни в одном виде животных и растений – за исключением, может быть, домашних – процесс эволюции не совершается так быстро, как в человечестве, и здесь он может быть учитан с большою точностью, так как человека мы стремимся знать более полно, чем другие виды.

Когда мы ставим таким образом проблему эволюции, нам становится ясным, что для разрешения ее совершенно недостаточно ограничиться изучением одних морфологических признаков, обычно учитываемых антропологией.

Естественный отбор, играющий, без сомнения, до сих пор важнейшую роль в процессе эволюции различных человеческих популяций, имеет, конечно, дело не с морфологическими признаками, так как полезность или вредность их для данной популяции обычно незначительна. Главное отборное значение имеют, с одной стороны, врожденные способности темперамента и интеллекта, широко распространенные в данной популяции, а также характерные для нее патологические особенности. Поэтому естественно, что изучение расовой патологии человеческих популяций должно сыграть особенно важную роль при углубленном изучении проблемы эволюции. Благодаря этому методу исследования, который применим только к человечеству, человек становится главным объектом проблемы эволюции.

При правильной постановке эта проблема должна захватить исследователей самых различных специальностей. Патологоанатомы будут изучать патологические особенности на трупах и на живых людях; клиницисты – изучать течение болезней, антропологи – собирать измерения и качественные особенности; генетики займутся проблемами наследственности и изменчивости; биологи в общем смысле будут направлять исследования, руководствуясь данными по эволюции других видов и результатами экспериментальных исследований над животными и растениями; этнографы и лингвисты пополнят эти исследования данными о быте, о языке; социологи внесут такие точки зрения, которые не обычны для натуралистов и врачей, но необходимы для полного освещения проблемы эволюции человечества. Такая работа должна захватить ученых всех стран, и, без сомнения, она будет координирована в международном масштабе. По времени сформирования наше О-во является первым, но не подлежит сомнению, что в ближайшем времени подобные организации возникнут во всех странах. В Германии уже давно возникла мысль о необходимости такой организации по идее известного фрейбургского патологоанатома Ашофа. И одной из первых практических задач нашего О-ва будет осуществление международной связи.

Выработанный правлением план работы нашего О-ва предусматривает в первую очередь организационную деятельность. Конечно, отдельные члены О-ва примут непосредственное участие в собирании материалов по расовой патологии и географическому распространению болезней. Город Москва, крупнейший город Союза, представляет некоторые преимущества для собирания материалов этого рода. Здесь на ряду с массами коренного населения имеется достаточное количество представителей разных племен европейского и особенно азиатского происхождения. В настоящее время группы инородцев иногда довольно обширные, обычно собраны вместе, живут в общежитиях, нередко учатся в одной школе – в национальных университетах. Работа по изучению этих национальных групп, конечно, ведется, но она разрознена, не объединена общим планом, не ставит себе одной общей задачи. Наше дело – собрать вместе все эти обследования, объединить их. С точки зрения расовой патологии эти национальные группы представляют особый интерес. Они вырваны из своей обычной обстановки и перенесены в другую, в иной климат, в иную культуру. Если удастся их изучить достаточно полно, пользуясь преимуществами большого университетского города с прекрасными клиниками и при содействии большого числа разнообразных специалистов-медиков, то мы получим большой материал для сравнения. Китайцы, монголы, узбеки, кавказцы, прожившие достаточно большой срок в Москве, при сравнении с коренным московский населением обнаруживают различия иного рода, чем в том случае, когда мы изучаем их в обычной обстановке, на родине. Отличия между китайцами, узбеками, осетинами и москвичами, устанавливаемые на основании их изучения в местах обычного жительства, дают картину не столько расовых особенностей, сколько различного влияния внешней обстановки, столь различной в китайском городе, в бухарском декхане, в горах Кавказа и в Москве. Изучение московского инородческого населения выпукло выделит именно расовые отличия.

С другой стороны, организация и систематизация работ по изучению распространения заболеваний в городе Москве и в прилежащем земледельческом и промышленном округе выяснит картину географической характеристики Центральной области РСФСР и основных биолого-социологических станции: крупного города, деревни, фабрики. Тщательная и подробная разработка этого материала в размерах, недоступных для местностей, удаленных от центра, даст нам основные данные для сравнения с теми, которые будут получены на окраинах, где собирать материал значительно труднее. Мы давно знаем, что городское, фабричное, деревенское население страдает нередко различными заболеваниями, но эти различия надо выявить в определенной конкретной форме.

Изучение расовой патологии и географического распространения болезней на далеких окраинах вдали от университетских центров можно поставить двумя путями. С одной стороны, путем организации специальных экспедиций из центров, вроде тех экспедиций, которые из года в год направляются в Якутскую область; прошлогодняя экспедиция сюда носила, как известно, чисто медицинский и притом международный характер благодаря участию в ней ряда немецких врачей. Против этого метода обследования можно возразить, однако, что он слишком дорог, а главное, требует отрыва значительной части специалистов от их обычной работы, а мы недостаточно богаты специалистами, чтобы позволить себе такую роскошь. Но еще важнее то обстоятельство, что наезжающие на окраину экспедиции остаются здесь лишь на короткое время: обычно только на небольшую часть года. Они не могут охватить всего годичного цикла заболеваемости населения, и поэтому целый ряд эпидемических заболеваний не может быть ими учтен. При том же проходит не мало времени, прежде чем они смогут войти в полное доверие населения. Все это делает их работу отрывочной.

С другой стороны, представляется необходимым использовать те материалы, которые собирают на окраинах местные лечебные учреждения и врачи.

Если бы работающие на местах врачи вступили в связь с нашим О-вом, прониклись его задачами и приняли его программу обследования расовой патологии и географического распространения болезней, то в результате мог бы быть получен огромный фактический материал, при том же не приуроченный к небольшому промежутку времени, а охватывающий многие годы. Мы получили бы не только статическую картину расовой патологии, но и картину динамики патологической эволюции. А для врачей, отрезанных от культурных центров и порою сильно страдающих от оскудения культурных интересов в том захолустье, куда их забросила судьба, такая активная связь с большой научной исследовательской работой могла бы быть во многих случаях в высшей степени привлекательной.

Есть, однако, существенные недостатки и у этого метода работы. Поскольку эти доследования производятся отдельными учреждениями и даже отдельными научными работниками, они могут привести к хаотическому нагромождению данных, которые не поддадутся дальнейшему систематическому анализу.

Необходимо принять меры к объединению этой работы и к выработке общей программы для всех этих обследований. В сущности, каждое лечебное учреждение и каждый отдельный врач, ведущие изо дня в день опросные листы своих пациентов и записывающие истории болезней, обладают за много лет ценными материалами по расовой патологии, если только тщательно записывается национальность каждого больного, место его рождения, срок пребывания в данной местности, возраст. Конечно, нельзя ожидать, чтобы по отношению ко всем болезням материалы, собранные данным врачом или учреждением, оказались в равной степени полными: специальность и подготовка врачебного состава скажутся на полноте материалов, но это не помешает использовать эти материалы, по крайней мере, в некоторых отношениях. Наше О-во, организуя связь с местными врачами, должно определить в программах обследований те пункты, которые должны безусловно отмечаться при всяком обследовании, и выделить на первый план те именно обследования и патологические особенности, по которым можно заранее ожидать расовых отличий. Особенно большое значение могли бы иметь специальные обследования известных групп населения, производимые местными научными силами по программе, координированной с центром. Для целей изучения расовой патологии поголовное обследование правильно избранных групп населения могло бы иметь крупные преимущества по сравнению со статистикой случайного материала, попадающего к врачам, в больницы и клиники. В качестве таких подлежащих обследованию со стороны здоровья групп населения следовало бы в первую очередь указать призывников, т. е. лиц мужского пола, подлежащих поголовному врачебному осмотру при приеме в Красную армию. Второй интересной группой являются дети школьного возраста, учащиеся в школах первой или второй ступени данного округа. Наконец, поголовное обследование населения небольших сел, аулов, декханов и пр., в особенности в глухих местностях, отрезанных от широкого общения с окружающим населением, могло бы дать особенно ценные данные по расовой патологии. О-во должно выработать программы таких обследований местными медицинскими силами, в особенности по отношению к трем указанным выше группам населения.

Большую пользу могут принести поездки членов О-ва на окраины с целью пропаганды его задач и привлечения местных работников к общей работе.

II. Определение понятия «расы»

Для практической работы в области расовой патологии надо прийти к соглашению в том, что такое человеческие расы. Вопрос этот очень сложный и требует самостоятельного критического обзора. Я ограничусь только тем, что изложу свою точку зрения, которая совпадает, по моему мнению, с точкой зрения генетики.

Много споров было о том, представляет ли собою человечество один линнеевский зоологический вид «Homo sapiens» или несколько видов, соответствующих крупным расам, или даже несколько родов с многочисленными видами в каждом. Это расчленение производилось по большей части на основании сравнительной оценки морфологических отличий между отдельными расами: спорили о том, соответствуют ли эти различия по своему объему отличительным признакам видов или родов и т. д. С точки зрения современной генетики такой метод не выдерживает критики. За 20 лет экспериментального изучения плодовой мушки дрозофилы у нее получены мутации, наследственные отличия которых выходят далеко за пределы обычных отличий между видами, родами и даже семействами. Признак, отличающийся типичным для всего отряда Diptera – двукрылость, оказался поколебленным с тех пор, как получены четырехкрылые расы. И все-таки изучаемая муха остается для нас одним линнеевским видом Drosophila melanogaster , так как все ее мутации легко скрещиваются между собою и дают плодовитое потомство. Недаром сам Линней и все позднейшие биологи физиологического направления приписывали этому признаку – невозможности плодовитого скрещивания между близкими видами – решающее значение для обособления вида. С генетической точки зрения группа форм, скрещивающихся только между собою, действительно обособлена, является объективной единицей, в то время как все высшие систематические единицы имеют чисто условное значение и устанавливаются нами ради практических удобств.

С этой генетической точки зрения человечество представляет собою, конечно, один вид, так как никогда не было установлено, что скрещивания между различными расами бесплодны или хотя бы только характеризуются пониженной плодовитостью. На самом деле такие скрещивания непрерывно осуществляются в более или менее широком масштабе.

Однако современное положение, когда один и тот же европеец может завести одну семью в Центр. Африке, другую в Индии, а третью на одном из островов Полинезии или в Ю. Америке, не всегда имело место в истории человечества. Еще совсем недавно населения континентов, разделенных океанами, были почти совершенно изолированы друг от друга и размножались только в своих пределах.

Естественно, что в результате такой географической изоляции, существовавшей в течение многих тысячелетий, население каждого континента начало складываться в особую крупную расу, находившуюся на пути к обособлению в особый уже физиологический вид. Но до полной физиологической изоляции – до устранения возможности скрещивания между расами – эволюция не дошла. Однако в населении различных континентов, изолированных в течение тысячелетий, накопились благодаря селекции при разных внешних условиях и при различном генотипом составе исходных производителей многочисленные различия как морфологические, так и физиологические. Если бы мы знали подробную генеалогию с одной стороны крестьянина какой-нибудь глухой калужской деревни, а с другой – негра из далекого суданского поселка, то, как можно утверждать с большой уверенностью, в течение многих сотен, а может быть, и многих тысяч поколений у них не оказалось бы ни одного общего предка. Десятки тысяч лет более или менее полной изоляции и инбридинга внутри популяции привели к обособлению крупных человеческих рас: европейской, азиатской, африканской, американской, полинезийской и др. Однако и в пределах континентов в исторические времена имелись преграды, препятствовавшие свободному смешиванию при тогдашнем уровне культуры: горы, болота, леса, пустыни, реки. Население Греции времен Одиссея было как будто достаточно резко обособленно от населения северной Европы, но все же представляется весьма вероятным, что обе «расы» развились из одного общего источника: выходцы с севера спустились на юг в Грецию, здесь оказались изолированными от родоначальной северной расы и в течение десятка или немногих десятков поколений смешивались с туземным населением иного генетического состава.

Такая изоляция внутри континентальной расы первого порядка отдельных групп населения, в течение ряда поколений размножающихся путем имбридинга, ведет к образованию рас второго, третьего и т. д. порядков. Даже изоляция в течение немногих поколений может повлиять на некоторые генотипные особенности популяций.

В САСШ уже говорят о начале обособления новой расы, выделяя тех граждан, которые в трех поколениях имеют чисто американских предков.

Если бы мы точно знали происхождение каждой популяции и генеалогию всех входящих в ее состав особей, то мы могли бы выразить ее древность и чистоту некоторой математической величиной. В основу формулы должен войти, прежде всего, коэффициент генотипной вариации той исходной группы, от которой развилась данная раса. На каком-нибудь острове этот источник новой расы может оказаться единственной парой производителей, все потомство которых будет размножаться путем самого тесного имбридинга. В другом случае это целый отряд завоевателей-пришельцев, истребляющий значительную часть местного населения, а затем смешивающийся с остатками последнего путем брачных союзов. Число поколений, прошедших от времени начала инбридинга, составляет вторую величину, входящую в состав нашей расовой формулы. Однако должна быть введена поправка на полноту имбридинга, так как в таких случаях нередко держится долгое время обособленность двух основных рас, которые сначала склонны заключать по крайней мере «законные» браки в своих пределах, что ведет к образованию генетических каст; в качестве такой поправки можно было бы взять коэффициент роста смешанных биологических браков в сравнении с внутрикастовыми.

Наконец еще одна основная величина нашей расовой формулы характеризует полноту изоляции расы. В тех случаях, где географическая изоляция неполная, происходит непрерывный прилив производителей иного генотипного состава со стороны. В эту величину должен входить с одной стороны количественный учет процента привходящих в состав населения посторонних производителей в каждом поколении, а с другой – учет качественный, с оценкой количества генов, которые они вносят. Небезразлично, вливались ли в состав населения САСШ ежегодно 10 000 иммигрантов англичан, негров или китайцев. Но, конечно, иммиграция влияет на расовые признаки основного населения только в той мере, в какой происходит скрещивание между пришельцами и коренным населением. Переселение негров в Америку не привело к полному смешению их с белыми, а лишь к образованию проживающей в той же географической области новой расы мулатов или даже нескольких новых рас, так как квартероны неохотно вступают в браки ни с неграми, ни с мулатами, ни с белыми. Точно так же расселение евреев по Европе лишь за последнее десятилетие приводит мало-помалу к действительному биологическому смешению их с коренным населением, а в продолжение долгого времени они оставались довольно чистой расой, чистота которой нарушалась лишь нелегальными биологическими браками. Конечно, наши знания о происхождении и о прошлой жизни отдельных рас настолько слабы при полном отсутствии числового статистического материала, что точной расовой формулы мы не можем вывести ни для одной расы. Я привел эту формулу только для того, чтобы подчеркнуть условность нашей современной оценки рас. Практически исследователь, приезжающий в новую страну, лишь редко встречает перед собою однородную расовую популяцию: в большинстве случаев сразу ясен смешанный характер населения. Нетрудно выделить из него пришельцев совсем недавнего прошлого, причем особого внимания заслуживают первое и второе гибридные поколения. История страны лишь в самых общих чертах позволяет установить моменты массового движения рас различного происхождения. Изучение бытовых условий покажет, в какой мере данная группа населения биологически изолирована, т. е. уклоняется от браков с пришельцами. Такие группы, которые в течение десятка поколений живут в данной местности, избегая браков с посторонними, уже могут считаться расами хотя бы и молодыми, но иногда успевшими далее приспособиться путем отбора к местным природным и социальным условиям. При исследовании таких изолированных биологически групп населения мы имеем шансы найти у них расовые особенности как морфологического, так и физиологического или патологического характера. Особый интерес представляет изучение таких групп населения, в быту которых мы находим в течение столетий заботу о расовой чистоте. Евреи потому и представляются европейцам обособленной расой, что до последнего времени они веками избегали браков с неевреями. Население Индии является продуктом смешения многочисленных рас; но в пределах многих каст индусов до сих пор держится вековой обычай не вступать в браки с представителями других каст. Поэтому в Индии изучение расовой патологии отдельных каст представит, может быть, больший интерес, чем изучение расовой патологии индусов вообще. Кочевники Ср. Азии, в особенности туркмены, чрезвычайно заботятся о чистоте своей расы: у туркменов существуют некоторые племена и роды, вне пределов рода не заключающие браков. Как мне сообщил покойный директор Ашхабадского музея Иомудский, «каждый туркмен носит за пазухой свою родословную». Такие «расы», конечно, особенно удобны для изучения нашей проблемы. Но так как их остается все меньше и меньше, исследователь может и не стремиться к столь высокой расовой чистоте изучаемого им населения.

III. Специальные проблемы расовой патологии

В дальнейшем я попробую выделить некоторые проблемы расовой патологии, кажущиеся мне имеющими наибольший интерес. Эти соображения явились результатом моей прошлогодней поездки по городам Ср. Азии и ряда совещаний с врачами гг. Ташкента, Самарканда, Бухары и Ашхабада, а также обмена мнений, имевшего место в заседании Русского евгенического о-ва после моего первого доклада о своей поездке.

В качестве первого примера заболевания, которое должно подвергнуться тщательному анализу с точки зрения расовой патологии, я выбираю аппендицит. В червеобразном придатке мы имеем орган, который сравнительные анатомы считают обычно специально характерным для человека рудиментарным придатком, утратившим свое первоначальное физиологическое значение и находящимся на пути к полному исчезновению. С другой стороны, этот орган служит источником тяжелого, нередко смертельного заболевания. Казалось бы, если основное предположение о полной бесполезности этого органа справедливо – естественный отбор должен рано или поздно вовсе устранить его из человеческого организма, так как генотипы, у которых червеобразный отросток настолько рудиментарен, что не может явиться очагом тяжелого заболевания, имели бы больше шансов сохраниться. Не подлежит сомнению, что в человечестве имеются различные генотипы по отношению к червеобразному отростку, так как известны семьи, в которых наследственность аппендицита приближается к доминантному типу.

В беседах с врачами Ср. Азии мне неоднократно приходилось слышать указания на то, что среди местного населения аппендицит гораздо менее распространен, чем среди европейцев, и если наблюдается, то в слабой форме. Однако требуются точные цифровые данные: как велик процент страдающих аппендицитом больных по отношению ко всему количеству обращающихся в данное учреждение за врачебной помощью туземцев и приезжих или переселенцев; насколько тяжело проходит это заболевание у тех и других и каков процент смертности от аппендицита в обеих группах; в каком возрасте обнаруживаются аппендициты у разных рас. Хирурги могли бы собрать весьма интересный расовый материал по вырезанным аппендиксам. Если бы удалось собрать такой материал из разных мест, его можно было бы подвергнуть сравнительному изучению в каком-либо университетском центре. Ни одна экспедиция не была бы, вероятно, в состоянии собрать такой материал, между тем как совместными усилиями хирургов, оперирующих пациентов разных народов, мы могли бы за короткое время получить большое количество пораженных или нормальных, вынутых из трупов или попутно при других операциях аппендиксов. Наше О-во должно выбрать центр, где будет разрабатываться эта интересная проблема, и обратиться с призывом ко всем хирургам и анатомам о содействии ее разработке.

Конечно, и в случае аппендицита нельзя упускать из вида возможного влияния условий на проявление недостатков фенотипа. Мы знаем – в особенности благодаря экспериментам с головастиками лягушек, – что фенотипные размеры кишечника и его придатков определяются в значительной степени пищевым режимом: при выкармливании головастиков объемистым растительным кормом кишечник непомерно удлиняется, а при исключительно животном питании укорачивается в сравнении со средней нормой. Возможно, что и у человека характер пищи определяет размеры, а может быть, и другие особенности червеобразного отростка. При описании особенностей аппендикса у туземцов необходимо охарактеризовать и характер питания данного народа: преимущественно растительная или преимущественно животная пища; обильная или умеренная; равномерное питание, или полуголодные промежутки прерываются неумеренным насыщением. Кроме того, изучение аппендиксов у трупиков грудных младенцев, на которых не могли повлиять эти особенности пищевого режима, может дать хороший материал для сравнения.

Другая патологическая особенность, также, может быть, имеющая расовый характер, это – распространение в национальных популяциях злокачественных опухолей. В литературе для некоторых малокультурных народов уже отмечалось малое распространение или даже полное отсутствие карциномы и саркомы. В закаспийских республиках многие врачи указывали мне на то, что им только в исключительных случаях удавалось встречать злокачественные образования у туземцев. Правда, история изучения рака показывает, что чем лучше организована медицинская помощь, чем более усовершенствуются наши диагностические методы, тем чаще констатируются случаи рака. А с другой стороны, так как рак является преимущественно болезнью престарелого возраста, то мы лишь в тех странах встречаемся с широкой распространенностью этого заболевания, где благодаря высокому санитарному и культурному уровню населения высокий процент доживает до преклонного возраста и не гибнет раньше от инфекционных и других случайных заболеваний. Вероятно, в значительной степени эти два фактора и привели к тому, что в наиболее крупных и культурных городах, как Нью-Йорке, рак вместе с диабетом из года в год продвигаются ближе к первому месту в ряду болезней, заканчивающихся смертью. Возможно, что в Туркестане, так же как и в ряде других областей с недостаточно высокой культурой, малое распространение рака только кажущееся и на самом деле вызывается недостаточностью медицинской помощи и низким предельным возрастом населения.

Во время моего недавнего пребывания в Париже я беседовал с директором Биологического радиевого института проф. Рего, который только что вернулся из Ю. Америки. Он держится именно этой точки зрения и утверждает, что когда в некоторых странах Ю. Америки стали применяться более точные диагностические методы, распространение рака внутренних органов оказалось там не уступающим Европе и С. Америке. Однако точных цифровых данных у Рего, насколько я знаю, нет, а потому вопрос приходится считать открытым. Современные французские биологи и медики вообще мало обращают внимания на наследственность и до сих пор не интересуются ее успехами. Между тем экспериментальные генетические исследования последних лет обнаружили, что определенные расы мышей обладают большей или меньшей наклонностью к спонтанной карциноме, а с другой стороны большей или меньшей восприимчивостью к пересадкам раковых опухолей и к раздражению дегтем. И у людей опубликовано много родословных, показывающих, что карцинома поражает нередко вместе большое количество членов одной и той же семьи. Все это заставляет нас думать, что карцинома определяется в значительной степени генотипными особенностями, а потому естественно ожидать, что ее распространение в равных популяциях окажется различным.

Весьма интересные данные этого рода опубликовал недавно Мерр, директор Английского исследовательского ракового института. Он сопоставил данные по распространению рака Англии, Голландии, Японии и Швейцарии. Оказывается, что во всех этих странах приблизительно одинаковый процент населения обнаруживает склонность к заболеванию карциномой, а именно от 1 до 1,2 на 1000. Число заболевающих раком мужчин приблизительно равно числу заболевающих женщин. Однако ясно намечается половое различие: в то время как среди мужчин всего чище встречаются опухоли различных частей пищеварительного тракта, у женщин число таких случаев меньше, но преобладают раки матки и грудных желез. Национальные (или расовые) отличия сказываются в том, что у англичанок преобладает рак груди, который у японок очень редок, а у голландок рак груди встречается наполовину реже, чем у англичанок, но чаще, чем у японок. Карцинома матки преобладает у японок, а у голландок и англичанок встречается вдвое реже. У голландок чаще, чем у англичанок и у японок, наблюдается рак кишечного тракта. Эти данные указывают на необходимость при учете общего распространения злокачественных опухолей в различных популяциях обращать особенное внимание на место возникновения опухоли, хотя возможно, конечно, что эти особенности определяются не генотипно, а фенотипно, т. е. какими-либо бытовыми условиями.

Интересно также было бы проверить гипотезу итальянского ученого проф. Брунелли, который утверждает, что рак должен особенно часто встречаться при межрасовом скрещивании на основании тех же причин, которые при межрасовом скрещивании у гусениц непарного шелкопряда ведут к возникновению интерсексуальных форм (Р. Гольдшмит). Баур предлагает интересную гипотезу происхождения рака в результате соматической мутации. Согласно этому воззрению генотипные особенности зиготы могут быть на первых стадиях вполне нормальными; но при дальнейших делениях возникают мутации в определенных клетках, ведущие к образованию злокачественной опухоли. С первого взгляда кажется, что такое представление устраняет эндогенное наследственное происхождение рака. Однако склонность к соматической мутации может также быть наследственной, т. е. определяться генотипно, напр., может действительно, по Брунелли, явиться в результате расового смешения.

Почти во всех собеседованиях с узбекистанскими и туркменистанскими врачами мне указывали, что артериосклероз в Ср. Азии является чрезвычайной редкостью среди туземцев и в то же время очень обычен для европейцев, приезжающих сюда с запада. Объяснить это малым распространением сифилиса среди туземцев вряд ли возможно, так как бытовой сифилис там встречается, вероятно, не реже чем в РСФСР. Односторонний паралич и смерть от кровоизлияния в мозг настолько легко констатируется, что вряд ли здесь можно говорить о недостатках медицинской диагностики. Может быть, средний предельный возраст у туземцев несколько ниже европейского, но зато и постарение приходит, по-видимому, раньше, и в городах бросается в глаза обилие старых по виду людей. По-видимому, отсутствие артериосклероза и мозговых кровоизлияний – если это только действительно так – вызывается особенностями наследственной конституции данной популяции. Конечно, известную роль может играть и внешняя обстановка, пищевой режим.

Здесь-то и может быть особенно полезно сопоставление данных, полученных на месте, в Туркестане, с данными о причине смертности узбеков, таджиков, туркменов и киргизов, живущих в Москве: перемена климата и пищевого режима должна была бы здесь сказаться особенно резко учащением апоплексии и артериосклероза.

В виде параллели я хотел бы привести свои недавние парижские впечатления. Когда я приехал в Париж в январе этого года, парижане очень жаловались на морозы, хотя, по-моему, стояла чудесная апрельская погода: по ночам термометр спускался самое большое до -5° Ц, а днем температура держалась по большей части выше нуля. И все-таки эти «морозы» губительно действовали на парижан: первые дни ежедневно на улицах внезапно умирало по десятку человек от мозгового удара (congestion cérébrale), как писали газеты. Насколько мне известно, в Москве таких случаев в этом году не было даже при морозе -35° Ц. Такие морозы в Москве случаются не чаще чем -10-15° Ц в Париже, – значит, уличные смерти парижан нельзя приписать отсутствию привычки к холоду. Гораздо естественнее предположить у французов некоторую конституционную неустойчивость к холоду при широком распространении артериосклероза.

Проблема расового артериосклероза должна быть развернута во всей ее широте. Кроме учета мозговых параличей и смерти от кровоизлияний должен быть организован сбор патолого-анатомического материала по трупам стариков различных национальностей. И на живых стариках должен изучаться артериосклероз путем клинического обследования, изучения капилляров и, может быть, обследования химизма и морфологии крови. Наше О-во должно позаботиться о том, чтобы какое-нибудь учреждение взялось за обработку собранного материала, параллельно с этим изучая артериосклероз в месте своего пребывания. Вместе с этим должны обрабатываться данные, собираемые ЦСУ о предельном возрасте в различных национальных популяциях и процент стариков, переваливающих за средний предельный возраст.

Железы внутренней секреции играют особенно существенную роль в определении конституционных типов. По-видимому, и развитие артериосклероза относится к проявлению ненормального в значительной степени характера эндокринной системы, может быть в первую очередь надпочечников. Другим патологическим проявлением этого рода является зоб.

За последнее время мы убеждаемся, что зоб распространен в пределах нашего Союза гораздо шире, чем это казалось раньше. Карта географического распространения зоба, на которой в недавнее время намечались лишь отдельные островки, пополняется все более и более. Вслед за Уралом, Кавказом, Туркестаном, Иркутском, Забайкальем, Олонецким краем теперь заштриховывается на этой карте, по-видимому, вся Марийская область. Но в этой проблеме зоба особенно ясно, что нельзя распространение зоба приписывать исключительно расовым конституционным особенностям отдельных популяций. По-видимому, в ряде случаев роль воды, иода и др. экзогенных факторов не подлежит сомнению. Это в особенности ясно в тех местностях, где зобная болезнь развивается не только у человека, но и у домашних животных, у крупного рогатого скота, коз, телят. Однако не все породы домашних животных, не все особи данной породы, как и не все жители данной местности, обнаруживают заболевание. Очевидно, что, как и при других болезнях, и здесь, кроме внешних условий, известную роль играет какое-то конституционное предрасположение.

В настоящее время при подготовке к экспедиции в Марийскую область разрабатывается подробная программа обследования зоба. О-во должно позаботиться о том, чтобы в эту программу были включены вопросы расовой патологии. Существенно важно при обследовании края обращать внимание не только на пораженных зобом, но и на лиц, не поддающихся заболеванию, несмотря на предрасполагающие к зобу внешние условия. Надо выяснить отношения между числами этих двух групп как для марийцев, так и для проживающих в той же области русских, равно как и метисов между ними. Необходимо также обратить внимание на распределение зоба в отдельных семьях, опять-таки учитывая не только больных, но и здоровых.

Под именем зоба объединяются, вероятно, несколько заболеваний – и гипертироидизм, и гипотироидизм, и дистироидизм. Притом же зобная болезнь может принимать то тяжелые формы, приводящие к кретинизму, то легкие – выражающиеся иногда лишь в несколько более вялом темпераменте при наличии огромных опухолей. В Бухаре мне приходилось видеть зобатых стариков, сохранивших полную работоспособность и пользующихся всеобщим уважением: узбеки называют зоб «священной болезнью». Вряд ли правильно отождествлять эту форму заболевания с зобом швейцарских кретинов; в Ср. Азии кретинизм встречается, по-видимому, очень редко.

Интересны данные о Бековской болезни, распространенной в некоторых областях Забайкалья, где она встречается наряду с зобом, однако во многих случаях не сопровождаясь зобом. Она выражается более или менее тяжелым поражением костей и суставов и во многих случаях сопровождается остановкой роста как всего тела, так конечностей, пальцев. Все это наводит на мысль о том, что причиной Бековской болезни является какое-то плюригландулярное заболевание. Может быть, здесь замешана около-щитовидная железа, может быть – гипофиза и т. п. В таком случае связь с зобом становится вполне понятной, так как железы внутренней секреции связаны между собой.

Последняя экспедиция в Забайкальскую область, организованная Микробиологическим институтом ГИНЗ’а, пришла к тому заключению, что Бековская болезнь обусловливается экзогенным фактором, но не почвенным, водным, климатическим и т. д., а инфекционным. Однако изучение материалов, очень тщательно собранных д-ром Е. Бек, показывает несомненное наличие и эндогенного фактора. Можно не толковать таким образом того факта, что родители особей, обнаруживающих Бековскую болезнь, оказываются в гораздо большем проценте, пораженными ею, чем все окружающее население: это обстоятельство могло бы найти объяснение не в генотипе, а в инфекции, как при сифилисе. Гораздо более важно то, что некоторые формы выражения болезни приурочиваются к определенным семьям. Так, остановка в росте, укорачивание пальцев, кретинизм встречаются гораздо чаще у братьев и сестер в одной и той же семье полиартритиков, чем у всего населения данного округа. Это обстоятельство лишний раз показывает, что всякое изучение географического распространения заболеваний должно сопровождаться тщательным семейным обследованием.

К конституционным болезням обмена веществ, связанным с эндокринными железами, кроме артериосклероза и зоба, относятся также подагра, диабет, ожирение, недостаточность полового аппарата. Все они требуют внимательного учета. В особенности важны для проблемы вырождения народностей все особенности половой функции: насколько распространены среди мужской половины населения импотентность, аспермия, крипторхизм, а среди женской половины – бесплодие, вызванное не гонореей, а слабым развитием матки, отсутствием менструаций; как часты естественные выкидыши; каково количество рождающихся детей при отсутствии сознательного ограничения деторождения. Врачи-гинекологи могут сыграть большую роль в нашей работе.

Переходя к инфекционным заболеваниям, мы здесь встречаем также ряд проблем не только географического распределения болезней, которое ясно само собою, но и расовой патологии. Здесь особенного внимания заслуживают детские болезни. Мы привыкли встречать в литературе определенные указания на то, что в Англии корь является очень тяжелым заболеванием – более тяжелым, чем скарлатина, что так резко разнится с нашими наблюдениями. С другой стороны, опубликованы работы по скарлатинозным эпидемиям в Ташкенте и других городах закаспийских республик, показывающие, что дети туземцев почти не заболевают скарлатиной, свирепствующей одновременно среди русского населения. Все эти данные должны быть учтены и переведены на язык цифр. В январской тетради «Klinische Wochenschrift» за этот год напечатана интересная статья проф. Нейфельда (Берлин). Автор считает скарлатину, дифтерит, корь, коклюш, ветряную оспу и ряд других преимущественно детских заразных болезней – инфекциями «селекционного» типа. Значительный процент всего населения наследственно невосприимчив к этим инфекциям, вследствие чего даже при отсутствии эпидемий всегда имеется большое количество здоровых детей, носителей микробов; лишь при увеличении числа носителей зараза передается детям, не обладающим природным иммунитетом, и вспыхивает явная эпидемия. И вне периода эпидемии можно установить процент здоровых детей, носителей дифтеритных микробов, путем непосредственного выделения из их глотки хорошо известных бактерий дифтерита, а параллельно также путем Шиковской пробы. Число носителей скарлатинозной заразы, микроб которой неизвестен, определяется кожной пробой Дика. Таким путем во многих южных, тропических и субтропических планах, где эпидемии дифтерита и скарлатины почти неизвестны среди местного населения, было определено, что заразное начало и здесь распространено среди здоровых детей не менее, а даже более широко, чем в северных странах, где дифтерия и скарлатина выхватывают много жертв.

При этих условиях оказывается, что географическое распределение дифтерита, скарлатины и других инфекционных детских заболеваний в данной местности характеризуется не временными вспышками эпидемий, а процентом детей, носителей заразного начала. Оно может быть определено и вне периода эпидемий. С точки зрения расовой патологии наследственная восприимчивость данной популяции всего лучше определяется процентным отношением детей определенного возраста, явно болеющих скарлатиной или дифтеритом и пр., к числу носителей заразного начала, определяемому по реакциям Шика, соответственно Дика, или непосредственным выделением дифтеритных бактерий из глотки. Нейфельд работал в Рио-Жанейро, где заболеваемость и смертность детей от дифтерита и скарлатины ничтожно мала (в 1920 г. 0,005 %, в 1921 г. 0, 0003 % смертности от дифтерита), в анамнезе только у 0,8 % взрослых имеется заболевание дифтеритом, тогда как в разных городах С. Америки это число колеблется между 7,5 и 15 %. Между тем число здоровых носителей заразы в Рио-Жанейро почти таково же, как в Нью-Йорке, достигая в некоторых возрастах 50 % и более. Таким образом, невосприимчивость к дифтериту в популяции Рио-Жанейро в 10–20 раз выше чем в Нью-Йорке. Возможно, конечно, что малая восприимчивость в Рио-Жанейро зависит от климата, не предрасполагающего к воспалению глотки и носа в противоположность климату Нью-Йорка; бактерии, живущие на слизистой оболочке, только при ее воспалении могут проникнуть внутрь. К сожалению, работая в Рио-Жанейро, автор не обратил внимания на расовые отличия весьма разнообразных по происхождению жителей этого города. Если бы он это сделал, он, возможно, нашел бы, что между разными народностями, населяющими этот город, имеются такие же различия в отношении иммунитета, как между всем населением Рио-Жанейро и Нью-Йорка. Во всяком случае, очевидно, что в Ташкенте во время эпидемий скарлатины мы имели дело именно с такими расовыми отличиями. Было бы очень желательно такую же работу проделать в широком масштабе в таких городах нашей страны, где живут рядом друг с другом различные народности, но непременно с условием изучения особенностей иммунитета для каждой народности в отдельности.

Все сказанное о детских инфекционных заболеваниях следует иметь в виду и при изучении географического распространения туберкулеза. За тему о расовой патологии туберкулеза берутся особенно охотно, но надо помнить, что это одна из самых сложных и наименее доступных для точного учета проблем расовой патологии.

Что касается географического распространения туберкулеза, поскольку он совпадает с географическим распространением туберкулезных бацилл, то здесь приходится подсчитывать не столько больных туберкулезом, сколько носителей, и здесь как патолого-анатомические данные, так и реакция Пирке обнаруживают для некоторых городских местностей почти 100 % заражение всего населения. Но есть и местности, где распространение туберкулезных бактерий более слабое; по-видимому, есть и такие, куда эти бациллы только начинают проникать, будучи занесены лишь в недавнее время. Изучение распространения туберкулеза в этом смысле представляется поэтому весьма сложным с методической стороны.

Что касается собственно расовой патологии туберкулеза, то здесь возникают еще большие трудности. Вряд ли можно сомневаться в том, что некоторые конституционные типы особенно склонны к туберкулезу, тогда как другие особенно резистентны. В этом смысле можно говорить о туберкулезной наследственности, о туберкулезном генотипе. Но с другой стороны несомненно, что один и тот же генотип, получив инфекцию, при одних внешних условиях погибнет от туберкулеза в юношеском возрасте, а при других доживет до глубокой старости, почти не испытывая явных последствий заболевания. Здесь мы должны вспомнить о таких мутациях Drosophila (вроде abnormal adbomen), которые при одних условиях (влажном корме) дают уродов с раздутым брюшком, а при других (сухой корм) – до 100 % фенотипно-нормальных. Точно так же низкий процент явно туберкулезных больных в данной популяции может говорить как за генотипную резистентность расы, так и за наличие особенно благоприятных условий климата, питания, быта. Учесть эти условия пригодными для сравнения цифрами очень трудно, а потому общий подсчет распространения явного туберкулеза у разных племен и народов имеет мало значения для расовой патологии. Притом же еще не выработана методика качественной характеристики туберкулезного заболевания, и учитывать цифрами разные формы туберкулеза для определения расовой резистентности представляется очень затруднительным.

Отказываясь в настоящее время от учета расовой резистентности по отношению к туберкулезу, мы, однако, могли бы заняться отличиями равных популяций по клиническому течению туберкулеза. При туберкулезе очаги заболевания проявляются, по-видимому, в местах наименьшего сопротивления организма: в одних случаях мы имеем легочный туберкулез, в других – костный или кожный. Возможно, что для некоторых народов или рас удастся установить преимущественные формы туберкулезных заболеваний; это дало бы уже некоторый материал для характеристики расовой патологии. Не надо, однако, забывать, что внешние, климатические и другие условия данной географической местности могут также располагать к определенной форме туберкулеза.

Наряду с туберкулезом излюбленным объектом для изучения проблемы вымирания малокультурных народностей служат венерические заболевания: сифилис и гонорея. Конечно, распространение этих заболеваний в большей степени способствует вымиранию, но оно характеризует не расовую устойчивость, а бытовой культурный уровень населения. Однако есть один момент в сифилитическом заболевании, который, может быть, стоит в связи с расовыми особенностями и должен быть использован для расовой патологии. Это – мозговые формы третичного сифилиса: прогрессивный паралич и сухотка спинного мозга.

Широко распространено мнение, что среди туземного населения многих жарких стран при широком распространении сифилиса почти не встречается ни прогрессивного паралича, ни сухотки. Так, в закаспийских республиках местные врачи утверждают, что эти заболевания они находят только среди пришлого населения. Возникла гипотеза, что прогрессивный паралич и сухотка обнаруживаются вообще только у тех люэтиков, которые слишком усиленно лечились при возникновении заболевания, а потому «загнали болезнь внутрь». Это будто бы должно объяснить широкое относительно распространение прогрессивного паралича среди евреев-люэтиков, особенно заботливо следящих за своим здоровьем. Такая гипотеза, была, однако опровергнута наблюдениями последней якутской экспедиции, которая нашла, что у якутов случаи прогрессивного паралича достаточно часты, хотя почти никакого лечения первичного или вторичного сифилиса здесь не производится. Для жарких стран выставляется в качестве объяснения и другая гипотеза: здесь обычно сильно распространена малярия, а, как известно, прогрессивный паралич лечат малярией: может быть, здесь наличность малярии предотвращает прогрессивный паралич. Конечно, остается и третья гипотеза, связывающая это явление с расовой резистентностью к прогрессивному параличу. Во всяком случае, перед нами еще не разрешенная проблема, и только собирание точных фактов может разрешить ее в ту или иную сторону.

Перечень тех патологических особенностей, которые представляют интерес для расовой патологии, был бы неполным, если бы я не коснулся кожных, глазных, нервных и психических заболеваний. Как раз именно в этих областях мы имеем особенно много наследственных патологических особенностей, для многих из которых установлены законы менделевского расщепления.

Что касается особенностей зрения, было бы очень интересно собрать материал по уклонениям от нормы в сторону близорукости и дальнозоркости в пределах разных рас. В настоящее время все более и более укрепляется убеждение в наследственном конституционном характере этих уклонений. Офтальмологи могли бы собрать очень интересный материал, проводя обследование зрения в школах, казармах и среди других возрастных групп. Не менее интересны исследования по распространению дальтонизма и сумеречной слепоты: мы можем встретиться здесь с очень большими расовыми различиями. Изучение распространения катаракты среди определенных возрастных групп также может дать любопытные результаты. Наследственный характер имеют и некоторые формы глаукомы. Даже такая несомненно инфекционная болезнь, как трахома, связана, по-видимому, не только с бытовыми и географическими особенностями, но и с конституцией. Мне приходилось слышать в Ашхабаде, что некоторые семьи туркменов обнаруживают высокую резистентностъ к трахоме и у них веки никогда не обезображиваются трахомой в той мере, как y остальных пациентов.

Программу расово-патологического обследования нервных и кожных заболеваний разовьют на ближайших заседаниях О-ва врачи-специалисты. Что касается психических заболеваний, то здесь работа по расовой патологии уже началась несколько лет тому назад. Были опубликованы статистические данные распределения маниако-депрессивного психоза в психиатрических больницах, с одной стороны, Мюнхена, а с другой – Стокгольма. Оказалось, что в Скандинавии, где преобладает северная раса, схизофрения распространена более, чем в Мюнхене, для которого характерен более высокий процент маниако-депрессивного психоза. Конечно, это только предварительные исследования, и изучение психических заболеваний у разных рас обещает обогатить нашу науку особенно ценными данными.