Глава II РУССКОЕ ЕВГЕНИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО

На допросе Я. С. Аграновым в ВЧК 28 февраля 1920 года по делу Тактического Центра Николай Константинович Кольцов, отвечая на вопрос о политических взглядах и деятельности, сформулировал свои предпочтения: «…В своем отношении к политике я руководствовался биологическими взглядами. Современная эвгеника – наука об облагорожении человеческого рода, учит нас, что судьба человечества определяется не столько изменением внешних условий, в которых живут люди, сколько изменением наследственных способностей человеческой природы. Оставляя в стороне чисто физические свойства, я нахожу, что в области характера в человечестве идет борьба между двумя определенными наследственными типами: один активный, полный исканий, потребности исследовать новые пути, невзирая на трудности и опасности, которые неизбежны на этих путях – я называю этот тип: Homo sapiens explorans. Другой тип – пассивный: H. s. inertus; люди этого типа пользуются знанием лишь для того, чтобы закрепиться на проложенных другими путях, уметь хорошо приспособиться к жизни и обойти искусно все трудности судьбы. Совершенно ясно, на стороне какого типа лежат симпатии ученого биолога-эволюциониста, дело жизни которого всегда одно – исследование истины».

Сам Кольцов был, разумеется, ярко выраженный explorans и особь с врожденным фактором независимости, пользуясь его словами. Он продолжал:

«…Судьба России зависит прежде всего от того, удастся ли в ней сохраниться и размножиться первому – активному – типу или возьмет перевес тип инертный и драгоценные гены активности погибнут. Тогда русский народ ожидает судьба народа-парии, рабство духовное, если не физическое, перед другими народами. Но я верю, что гены активности широко рассыпаны в народных массах…» [51]

Отвечая на ходатайства влиятельных в то время общественных деятелей и крупных большевиков, В. И. Ленин лично велел отменить приговоры некоторым из лиц, проходивших по делу Тактического Центра, включая приговоренного к смертной казни Н. К. Кольцова. Впоследствии Кольцов пережил ряд серьезных атак, когда критики пытались найти хоть что-то, в чем его можно было бы публично обвинить. Характерно, что при В. И. Ленине и при И. В. Сталине никто ни разу не вспомнил и не поставил ему в упрек политических обвинений 1920 года [52] .

Ради удовлетворения интереса к евгенике и биологии человека, а также интереса к физико-химическим методам в биологии, Николай Константинович Кольцов (1872–1940) [53] создал в Москве Институт экспериментальной биологии. Институт был утвержден летом 1917 г., в бытность В. И. Вернадского товарищем министра народного просвещения Временного правительства. В составе ИЭБ был Евгенический отдел. Кольцов организовал и возглавил Русское евгеническое общество и «Русский евгенический журнал», и с 1922 по 1930 год вышло 7 томов по 4 выпуска (1-й том выходил в 1922–1924 гг.), с помощью которых консолидировал обширное и разнообразное евгеническое движение.

«Мысль о создании в Москве евгенической организации неоднократно возникала у нескольких научных работников за последние 5 лет, но успешные конкретные шаги в этом направлении были предприняты только осенью прошлого года группой деятелей, работающих по созданию отдела расовой гигиены при Социально-Гигиеническом музее Н. К. Здрава. Среди них находились несколько академических работников, врачей и сотрудников административных учреждений Н. К. З., а именно, члены Комиссии по отделу расовой гигиены: Богоявленский, Викторов, Дауге, Захаров, Кольцов, Марциновский, Мольков, Прохоров, Сысин, Шифман, Юдин. Среди этой комиссии было высказано убеждение в своевременности устройства научного Евгенического общества, был выработан проект устава и организовано публичное учредительное собрание о-ва 15 октября 1920 года, в доме Санитарного Просвещения на Тверской улице» [54] .

Окончательное сформирование общества, регистрация членов, избрание Бюро произошло на следующей встрече – в первом заседании общества, происходившем 1920 ноября 1920 г. в Институте экспериментальной биологии. Было избрано Бюро, сперва временное, в составе Н. К. Кольцова (председатель), Т. И. Юдина, В. В. Бунака, потом постоянное в составе тех же и еще Н. В. Богоявленского и А. С. Серебровского. С этого момента общество начало свою деятельность как определенная организация – РЕО при ГИНЗ’е [55] . На первом заседании общества в его состав вошли 30 человек; к концу первого года работы число членов было 82. В этом составе преобладали академические работники, биологи и медики, и руководители общества сетовали, что на призыв к совместной работе медленнее откликались представители общественных, экономических и исторических наук.

6 ноября 1923 года НарКомВнуДел утвердил Устав Русского евгенического общества. Приведу главу I устава.

«I. Общие положения

§ 1. Общество имеет целью объединение в РСФСР лиц, научно работающих в области евгеники и расовой гигиены, а также научную разработку относящейся к этой области вопросов, распространение соответствующих сведений и пробуждение интересов к задачам общества в общественной среде.

§ 2. Для осуществления указанных в § 1 целей общество:

а) заслушивает и обсуждает доклады по своей специальности;

б) устраивает публичные чтения, диспуты, исполнительные собрания и т. п.;

в) открывает курсы учебного характера с предварительного разрешения соответствующих органов управления Народного Комиссариата Просвещения;

г) организует наблюдения, сбор коллекций и материалов, поездки и экскурсии;

д) устраивает лаборатории, клиники, опытные станции, наблюдательные пункты, музеи, постоянные и периодические выставки и т. д.;

е) создает библиотеки по своей специальности;

ж) присуждает премии за представленные в общество работы;

з) печатает свои труды;

и) организует съезды по своей специальности;

к) открывает филиальные отделения в других пунктах.

Примечание. Поименованные в § 2 полномочия общество осуществляет на основаниях и в пределах существующих узаконений.

§ 3. Общество имеет печать со своим наименованием» [56] .

Далее следуют: Глава II, §§ 4–10, «Состав общества». Глава III, § 11, «Средства общества». Глава ГУ, §§ 12–17, «Собрания общества». Глава У, §§ 18–21, «Правление общества». Глава VI, §§ 22–24, «Ликвидация общества».

В речи «Улучшение человеческой породы», открывшей первое заседание общества, Н. К. Кольцов рассуждал, среди прочих, на тему, какими должны быть условия, при которых методы зоотехнии дадут основу антропотехники, то есть практической евгеники, – он признает их невыполнимыми, а практические меры евгеники невозможными. «Для этого нам пришлось бы или перенестись воображением далеко назад, ко временам, когда могущественные властелины управляли своими подданными как рабами, или же дать простор своей фантазии и на минуту вообразить, что осуществилась идея знаменитого английского писателя Уэльса и на поверхность земли опустились жители планеты Марса, обладающие величайшими знаниями и недоступной для нас техникой марсиане…»

«…Марсианин, вооруженный знаниями законов наследственности и желая быстро провести подчинение человечества, сразу истребил бы всех непокорных, не желающих подчиняться тяжелым условиям рабства, и не только их самих, но и всех их детей. Конечно, осталось бы достаточное количество людей, готовых подчиниться всякому режиму, лишь бы только сохранить свою драгоценную жизнь, так как в человечестве всегда были, и теперь имеются, и еще надолго сохранятся прирожденные рабы». Марсиане могут взять власть, продолжал Кольцов, только «систематически истребляя всех особей с врожденным фактором независимости». Отмечая, что подобными делами могли бы заняться ранее не марсиане, а реальные русские помещики и американские рабовладельцы, Кольцов настоятельно подчеркивает: «Современный человек не откажется от самой драгоценной свободы – права выбирать супруга по собственному выбору, и даже там, где существовала крепостная зависимость человека от человека, эта свобода была возвращена рабам ранее отмены всех других нарушений личной свободы» [57] .

Кольцов определяет евгенику как науку о благородстве человека. Но евгеника не наука! Гальтон считал евгенику религией – ортодоксальным религиозным догматом будущего человечества, и Кольцов называет евгенику религией будущего.

Кольцов уделил внимание злободневному вопросу евгенического значения войн и революций и пришел к выводу об антиевгеничности революций, уничтожающих наиболее активную часть расы.

Основную часть речи Кольцов посвятил анализу отличий евгеники от зоотехнии и сформулировал евгеническую программу, которую, с наших позиций, можно назвать программой генетики человека и медицинской генетики. Она начала реализовываться в ИЭБ в 1920-е годы. Русская евгеника радикально отличалась от одновременной американской евгеники старого стиля [58] (которую позже английские и американские генетики вытеснили реформаторской евгеникой). Но евгеника Кольцова включала, помимо генетики человека, также эволюцию человека и генетику популяций человека.

В другой важной речи, читанной в январе 1923 г., «Генетический анализ психических особенностей человека», в разделе «Влечения» Н. К. Кольцов между прочим отметил ницшеанскую волю к власти большевиков: «Влечение к власти, самое сложное из органических влечений, подлежит исследованию путем изучения психических характеристик выдающихся деятелей и их генеалогий. Такое изучение в значительной степени совпадает с изучением генетики организаторов, талантов и гениев… В иную форму то же самое стремление к власти и организаторству выливается у революционеров… В русской коммунистической прессе в дни юбилея партии высказывалось меткое определение: в истории развития партии разница между большевиками и меньшевиками сказывалась не столько в теоретических разногласиях, сколько в темпераменте лиц, распределявшихся по обеим фракциям (статья Н. А. Семашко в «Известиях В.Ц.И.К.»)» [59] .

За первый год работы РЕО прошло 19 заседаний, в том числе одно публичное и одно совместное с Антропологическим отделением О-ва любителей естествознания, антропологии и этнографии. Собрания происходили по пятницам, раз в две недели, в помещении ИЭБ, иногда в Доме ученых. Было заслушано 26 научных сообщений, освещавших научные проблемы, фундамент евгенического учения (эти сообщения не касались практических мероприятий, диктующихся евгеническими идеалами). Наследственности у человека было посвящено 6 докладов из 26, генеалогиям – 3, роли естественного отбора в жизни человеческого общества – 2, социальной стороне вопроса – 4, морфологической – 5, общим вопросам евгеники – 6 докладов. Доклады публиковались в «Русском евгеническом журнале», и они все названы в содержании журнала. Примерно это же соотношение тем докладов сохранялось в течение нескольких последующих лет работы общества.

В ноябре 1921 г. общество было принято в Международное евгеническое объединение, его представителем в постоянном Комитете был избран Кольцов.

В 1922 г., втором году своей жизни, РЕО имело 13 общих собраний, на которых было сделано 24 научных сообщения; численность общества выросла с 82 до 95 членов.

В 1923 г. было образовано Одесское филиальное отделение РЕО и Комиссия по изучению еврейской расы. В этой связи число членов возросло с 95 до 110 человек. В Евгеническом отделе ИЭБ велись исследования наследственных свойств крови, в том числе типов агглютинации и содержания каталазы; был проведен ряд генеалогических исследований; шла работа по антропологическому и генетическому изучению близнечества. За этот год состоялось 15 заседаний, на которых было заслушано 25 сообщений.

В 1924 г. состоялось 11 заседаний с 15 сообщениями; было создано Ленинградское отделение с председателем проф. Ю. А. Филипченко; к концу 1924 года в одном только Московском отделении состояло 129 человек.

В 1923–1924 гг. было создано большое (44 человек) Саратовское отделение РЕО с проф. М. П. Кутаниным во главе [60] .

В декабре 1927 г. Московское общество невропатологов и психиатров им. А. Я. Кожевникова учредило при обществе «Генетическое бюро» [61] , заведующим был избран проф. С. Н. Давиденков.

В работе общества принимали участие нарком здравоохранения Н. А. Семашко, профессора Г. И. Россолимо, Д. Д. Плетнев, С. Н. Давиденков, А. И. Абрикосов, нарком просвещения А. В. Луначарский, антрополог В. В. Бунаки многие другие.

Этой работе сочувствовал Максим Горький, отвечавший на вопросы Кольцова для адреса Годичному заседанию общества 22 октября 1926 г. «Родословные русских выдвиженцев», где речь шла также о родословных Федора Шаляпина, физиолога Н. П. Кравкова, Леонида Леонова и современных писателей и где сформулировано понятие генетики популяций «генофонд» [62] .

В «Журнале» были впервые напечатаны генеалогии Ч. Дарвина и Ф. Гальтона, рода Аксаковых, рода графов Толстых, потомков сподвижников Петра бар. П. П. Шафирова, декабристов Муравьевых, Бакуниных, А. С. Пушкина, П. Я. Чаадаева, Ю. Ф. Самарина, А. И. Герцена, кн. П. А. Кропоткина, кн. С. Н. Трубецкого, Карла-Эрнста Бэра, гр. С. Ю. Витте и др.

В кольцовском Институте экспериментальной биологии Генетический отдел С. С. Четверикова, противника евгеники, разработал в 1920-е годы два направления, которые дали своеобразие русской медицинской генетике. Это, с одной стороны, популяционно-генетическая теория Четверикова, трактовавшая проблему природы изменчивости и механизмов ее поддержания в популяциях, и теория роли случайных процессов в эволюции Д. Д. Ромашова. С другой стороны, это феногенетическая линия исследований школы Четверикова; в цепи «ген – признак» она придавала первостепенное значение процессу развития, идущему от гена. Основой этих работ была теория генотипической среды Четверикова; к ней относятся исследования неполного и варьирующего проявления гена, проведенные Н. В. Тимофеевым-Ресовским и его общая схема действия гена; принцип флуктуирующей асимметрии Б. Л. Астаурова; всестороннее изучение наследственных гомеозисов Е. И. Балкашиной; представление о полях действия генов П. Ф. Рокицкого и др. [63] .

Н. К. Кольцов широко понимал евгенику и включал в нее эволюцию человека, составление генеалогий, географию болезней, витальную статистику, социальную гигиену и ряд демографических тем. Но прежде всего это были инициированные и руководимые им исследования генетики психических особенностей человека, типов наследования цвета глаз и волос, биохимических показателей крови и групп крови, роли наследственности в развитии эндемического зоба, обследование монозиготных близнецов (к 1925 г. в ИЭБ было обследовано 105 пар близнецов Москвы) – тема, идущая от Гальтона.

Об отрицательном отношении общества в отношении мер негативной евгеники говорит публикация реферата едкого выступления Дж. Б. Шоу «В защиту дегенератов», подготовленного Т. Юдиным: «Если стремления евгеников исполнятся и не будет больше больных, дегенератов, слабых умом и волей, что будет с людьми? Ни минуты покоя, ни дня мира, никто не захочет исполнять будничную работу, для которой вовсе не нужно первоклассной интеллигентности; мы должны иметь массы, которые делают, что им прикажут. Всегда должно быть два класса: один, который находит функции и средства для работы, и второй, который ее исполняет без особых размышлений» [64] .

В евгенических докладах и статьях Кольцов постоянно подчеркивал роль биологического разнообразия (и, шире, желательность разветвленных открытых полииерархических систем, биологических и социальных). Все, чем он занимался, говоря о евгенике, резко отличалось от одновременной евгеники американского старого стиля, mainline-евгеники. На деле он готовил программу исследований в области генетики человека, которую позже передаст С. Г. Левиту.

Кольцов вел переписку с Максимом Горьким, рассчитывая выяснить генетические истоки одаренности мировой знаменитости. Почти тогда же Горькому писал И. Б. Галант, не скрывая желания монополизировать Горького как объект многолетнего исследования. Он хнычет и жалуется: «…Этот раз выступает против меня патентованная наука, ее величество Евгеника, в лице проф. Н. Кольцова. Знаете его?..» (30.XII.26). Горький знал Кольцова, восхищался им, встречал его не раз в любимой обоими Италии, переписывался с ним, помогал ему спасать и его учеников, и его институт. Галант пишет: разве Кольцов прославит Вас так, как сделаю это я? – На его письмо от 1.III.27, на ругани в адрес Кольцова, Горький наложил резолюцию – «дурак!» [65] .

Статьи Галанта – все о Горьком – напечатаны в «Клиническом архиве» Г. Сегалина (содержание журнала см. в гл. V). Кольцов выразил неприятие позиции Галанта (конечно, и политики Сегалина и его журнала) в «Родословных…», в разделе, посвященном Горькому: «В русской медицинской литературе была недавно нелепая попытка изобразить предков М. Горького в виде ужасных психопатов и запойных алкоголиков. Но это, конечно, неверно…Нет, в данном случае мы должны пройти мимо старой, а теперь вновь оживающей теории о связи между гениальностью и патологией! Максим Горький – здоровый человек» [66] .

Пропаганда генетических знаний, в том числе применительно к человеку, занимала видное место в евгенике Кольцова. Он читал многочисленные публичные лекции, чрезвычайно популярные в 1920-х. Он рассказывал фабричным работницам, как наследуются признаки у человека и что делать, чтобы будущий малыш рос здоровым ребенком. Большой интерес вызывали его радиолекции по евгенике. На съезде животноводов в 1923 г. Кольцов убеждал участников в необходимости изучать генетику и отказаться от ламаркизма и т. д. На курсах ГИНЗ для врачей по санитарии и эпидемиологии 1922 г. его заключительная лекция стала своего рода введением в генетику человека.

* * *

Печатается содержание семи томов «Русского Евгенического Журнала» за 1922–1930 годы и основополагающие евгенические тексты Н.К. Кольцова.