2. Восхождение догмы о движении по окружности

Теперь же я должен обратиться к вкладу Платона в астрономию – который, если учитывать предыдущие достижения, равняется нулю; скорее всего, сам он мало чего в астрономии понимал и, по-видимому, астрономия была ему скучна. Несколько отрывков, где он вроде бы касается проблемы, настолько запутаны и двусмысленны или же внутренне противоречивы, что все попытки исследователей пояснить их смысл оказались пустыми[48].

Тем не менее, в процессе метафизических и априорных рассуждений, Платон пришел к некоторым общим выводам, касающимся формы и движения Вселенной. Эти заключения, играющие первостепенную роль для всего последующего, заключались в том, что формой мира должна быть идеальная сфера, и что все движения должны осуществляться по совершенным окружностям при постоянной скорости.

Очертания же он сообщил Вселенной такие, какие были бы для нее пристойны и ей сродны… Итак, он путем вращения округлил космос до состояния сферы, поверхность которой повсюду равно отстоит от центра, то есть сообщил Вселенной очертания, из всех очертаний наиболее совершенные и подобные самим себе, а подобное он нашел в мириады раз более прекрасным, чем неподобное. Всю поверхность сферы он вывел совершенно ровной, и притом по различным соображениям. Так, космос не имел никакой потребности ни в глазах, ни в слухе, ибо вне его не осталось ничего такого, что можно было бы видеть или слышать. Далее, его не окружал воздух, который надо было бы вдыхать… Ибо такому телу из семи родов движения он уделил соответствующий род, а именно тот, который ближе всего к уму и разумению. Поэтому он заставил его единообразно вращаться в одном и том же месте, в самом себе, совершая круг за кругом, а остальные шесть родов движения были устранены, чтобы не сбивать первое. Поскольку же для такого круговращения не требовалось ног, он породил [это существо] без голеней и без стоп… тело [космоса] было сотворено гладким, повсюду равномерным, одинаково распространенным во все стороны от центра, целостным, совершенным и составленным из совершенных тел[49].

Соответственным образом, теперь задачей математиков было спроектировать систему, которая бы свела до минимума кажущиеся неправильности в движениях планет, сведя их к регулярным движениям по совершенным и правильным окружностям. Эта задача занимала их на протяжении последующих двух тысяч лет. Своим поэтичным и невинным требованием Платон наложил на астрономию проклятие, эффекты которого чувствовались вплоть до начала семнадцатого столетия, когда Кеплер доказал, что планеты движутся по эллиптическим, а не круговым орбитам. Возможно, в истории мысли нет иного примера подобной навязчивой, упорной устойчивости ошибочного мнения – движения по окружности – которое пронизывало астрономию в течение двух тысячелетий.

Опять же, Платон всего лишь подбросил, использовав полу-аллегорический язык, предложение, которое вполне увязывалось с пифагорейской традицией; это Аристотель способствовал превращению идеи движения по окружности в астрономическую догму.