4. Лунный кошмар

Когда в декабре 1629 года новый печатный пресс был установлен в жилых помещениях самого Кеплера, он включился (вместе со своим помощником, Бартшем, которого Кеплер запугивал женитьбой на своей дочери, Сусанне) в оплачиваемое предприятие: публикацию эфемерид[292] на 1629-1636 годы. Даже после того, как Рудольфовы Таблицы вышли в свет, астрономы по всей Европе соперничали друг с другом, публикуя эфемериды, и Кеплер тоже желал "участвовать в гонке", как сам он говорил, на построенном им же ипподроме. Но в создавшемся промежутке времени он начал так же печатать свой старинный плод собственных размышлений: Somnium[293] – сон о путешествии на Луну. Кеплер написал сие творение лет двадцать назад, и, время от времени, прибавлял к нему какие-то примечания, до тех пор, пока они не превысили оригинальный текст.

Somnium так и остался фрагментом чего-то целого; Кеплер умер, так и не завершив его; опубликовано оно было только посмертно, в 1634 году. Это самое первое произведение в жанре научной фантастики в современном смысле этого слова – в отличие от общепринятого типа фантазий-утопий от Лукиана до Кампанеллы. "Сновидение" оказало значительное влияние на последующих авторов межпланетных путешествий – начиная с Открытия Нового Мира Джона Уилкинса и Генри Мора вплоть до Самуэля Батлера, Жюля Верна и Герберта Уэллса[294].

"Сновидение" начинается с прелюдии, наполненной автобиографическими аллюзиями. Юноша Дуракотус живет со своей матерью Фьёлксхильдой в Исландии, "которую древние называли Туле"[295].

Его отец был рыбаком, который скончался в возрасте ста пятнадцати лет, когда мальчику было всего лишь три года. Фьёлксхильда продавала морякам травы в маленьких мешочках их бараньей кожи, а еще она разговаривала с демонами. Когда парню исполнилось четырнадцать лет, из чистого любопытства он раскрыл один из материнских мешочков, разъяренная мать за этот проступок продала его капитану дальнего плавания. Капитан оставил парня на острове Вэн, где в течение пяти лет Дуракотус изучал астрономию под руководством Тихо де Браге. Когда он возвратился домой, раскаявшаяся мать призвала одного из дружественных демонов с Лавании[296] – Луны – в чьей компании избранные смертные могли совершить путешествие на эту планету.

Завершив определенного рода церемонии, моя мать, подняв руку, приказала не издавать ни звука, и присела рядом со мной. Как только мы, как и было запланировано, покрыли головы тканью, хриплый, неестественный голос начал нашептывать, на исландском наречии, следующее…

Этим прелюдия заканчивается. Само путешествие, как объяснил демон, возможно только лишь во время лунного затмения, следовательно, оно должно быть завершено в течение четырех часов. Путешественника движут духи, но при этом он остается субъектом воздействия физических законов; и в этом месте наука побеждает фантазию:

Начальный шок [ускорения] является самой неприятной частью полета, поскольку путник выстреливается вверх как будто пороховым взрывом. (…) В связи с этим, предварительно его следует ввести в полубессознательное состояние при помощи опиума[297]; его конечности необходимо тщательно защитить, чтобы они не вырвались из тела, в связи с чем, их необходимо обмотать пружинами. После того путнику предстоит встретиться с новыми трудностями: ужасным холодом и невозможностью дышать. (…) После завершения первой части путешествия, делается легче, поскольку в ходе столь длительного путешествия тело, вне всякого сомнения, избегает воздействия магнитной силы Земли и входит в зону магнитного притяжения Луны, и теперь оно уже помогает в последующем движении. В этой точке мы даем путникам свободу: как пауки они могут вытягивать свои конечности и сжимать их, тем самым двигаясь собственной силой – так как магнитные силы Земли и Луны притягивают тело к себе, результатом становится полное отсутствие притяжения с их стороны, так что тело остается как бы подвешенным – но, в конце концов, масса путника сама повернет к Луне.

В Новой Астрономии Кеплер настолько близко подошел к концепции всеобщего притяжения, что следовало бы предположить наличие какой-то психологической блокировки, которая заставила автора отвергнуть эту идею. В только что процитированном отрывке, он не только принимает идею как данность, но, с поистине шокирующей проницательностью, постулирует существование "зон с нулевым притяжением" – того кошмара научной фантастики. Чуть позже, но в том же "Сновидении", Кеплер сделает дальнейший шаг в том же направлении, предположив, что на Луне существуют весенние приливы по причине совместного притяжения Солнца и Земли.

После того, как путешествие было закончено, Кеплер описывает условия жизни на Луне. Лунный день, от восхода Солнца до заката, длится, приблизительно, две недели, столько же длится и лунная ночь – поскольку Луне, чтобы повернуться вокруг своей оси требуется около месяца; столько же времени требуется ей и чтобы завершить оборот вокруг Земли. В результате, она всегда повернута своим ликом к Земле, которую лунные создания называют своей Вольвой (от слова revolvere, поворачиваться). Повернутую к Земле поверхность Лун они же называют Субвольвианой; вторую половину, невидимую с Земли – Превольвианой. Общий для обеих частей год состоит из двенадцати дней-и-ночей, результатом чего является чудовищный контраст температур – раскаленные дни и ледяные ночи. Общим для обеих половин Луны является странное движение звездного неба – Солнце и планеты торопливо виляют вперед и назад в результате вращения Луны вокруг Вольвы. Эта вот "лунатическая" астрономия – в узаконенном двойном значении этого слова – была разработана Кеплером с чистым удовольствием; никто до сих пор (насколько мне известно) на такое не осмелился. Но когда дело переходит к условиям на самой Луне, картинка становится мрачной.

Превольвианцам хуже всего. Их долгие ночи не делаются более терпимыми по причине присутствия громадной Вольвы, как в другом полушарии, и превольвианцы, конечно же, никогда Землю не видели. Их ночи "изобилуют льдом и снегом, с безумствующими, пронизывающими ветрами". Вот только идущий за ночью день не сильно-то лучше: в течение четырнадцати наших суток Солнце никогда не покидает небосклона, нагревая воздух до таких температур, что он делается "в пятнадцать раз жарче, чем в Африке".

Субвольвианцам чуточку лучше по причине громадной Вольвы, которая делает их ночи более терпимыми, отражая немного солнечного света и тепла[298]. Видимая площадь Вольвы в пятнадцать раз превышает диск нашей Луны, и она находится в одном месте на небе, "как будто прибита гвоздями", но она, как и наша Луна, то вырастает, но уменьшается от полной до новой Вольвы. При полной Вольве Африка похожа на человеческую голову, отделенную от плеч; Европа – это девушка в длинном платье, склонившаяся, чтобы поцеловать эту голову, в то же самое время длинной рукой она манит прыгающего за ее спиной кота[299].

Горы Лавании намного выше земных; то же самое относится и к населяющим ее растениям и созданиям. "Рост здесь очень быстрый; все живет крайне быстро по причине набора громадной массы тела. (…) И рост, и гниение завершаются за один-единственный день". Все создания более всего похожи на громадных змей. "У превольвианцев нет фиксированных и безопасных жилищ; громадными ордами они пересекают, всего за один день, весь свой мир, следуя за отступающими водами на ногах, которые длиннее, чем у наших верблюдов, либо же на крыльях или на кораблях". Некоторые из них являются искусными ныряльщиками и дышат крайне медленно, так что они способны укрыться от палящего солнца на дне самых глубоких водоемов. "Те же, кто остаются на поверхности, доводятся до кипения полуденным Солнцем и представляют собой пропитание для подходящих орд кочевников. (…) Другие, не способные жить без дыхания, отступают в пещеры, куда вода подается по узким каналам, так что в течение долгого пути вода остывает и ее можно пить; но когда наступает ночь, эти создания выходят наружу за добычей". Кожа этих обитателей Луны губчатая и пористая, но если создание попадает под дневной жар, кожа тут же делается жесткой и обожженной, и к вечеру она спадает. Тем не менее, у них имеется странная любовь к тому, чтобы выйти на лучи Солнца в полдень, но недалеко от своих нор, чтобы быстро и безопасно вернуться в свои пещеры. (…)

В кратком приложении, субвольвианцам дозволено жить в городах, окруженных со всех сторон стенами – это лунные кратеры; но Кеплера интересуют только инженерные проблемы их постройки. Книга заканчивается тем, что Дуракотуса грозовой разряд пробуждает от его сна, а точнее, от его кошмара про доисторические громадные рептилии (сам Кеплер, естественно, не имеет о них понятия). Не удивительно, что Генри Мора "Сновидение" вдохновило на создание поэмы под названием Insomnium Philosophicum (Бессонные Философствования). Но более веселой является кеплеровская парафраза Самуэля Батлера под названием "Слон на Луне":

Он говорит – Обитатели Луны

Которые, когда Солнце сияет сверху в полдень,

Должны жить под землей в подвалах

Глубиной в восемь миль и восемьдесят в окружности

(которые им приходится укреплять от Солнца и неприятеля)

Поскольку их люди более цивилизованы,

Чем те грубые Селяне, которым случилось

Жить на верхних землях,

Зовут их Привольвианцами, и они с ними

В состоянии вечной войны.

Хотя большая часть Сновидения была написана значительно ранее, можно легко понять, почему эта книга была последней, над которой Кеплер работал, и которую он так желал видеть напечатанной. Все драконы, что осаждали всю его жизнь – начиная с ведьмы Фьёлксхильды и ее без вести пропавшего мужа, вплоть до несчастных, подобных рептилиям созданий, находящихся в состоянии постоянного движения, сбрасывающих свою больную шкуру, но, тем не менее, желающие выкупаться под лучами нечеловеческого Солнца – все они тут, спроектированные в космическое окружение, выстроенное с научной точностью и редкой, оригинальной красотой. Вся кеплеровская работа и все его открытия были проявлением катарсиса, так что весьма правильно, что последний труд был дополнительно расцвечен буйной фантазией.