ДЕНИС

В прошлый раз он говорил с ней, когда ей было семнадцать. Тогда она видела лицо своего отца, а Денис говорил его губами.

С тех пор прошло двадцать девять дней. Лизе было сорок четыре, и Денис годился ей в младшие сыновья. Смотреть ей в глаза было невыносимо, он боялся, что струсит и отступит, спрячется, не закончит. Сквозь ее лицо на голографическом экране он смутно различал очертания комнаты, Славика на полу, Марго и Элли у стола. Ему казалось, что только Лиза реальна, остальные — нет.

— Значит, Авария случилась, потому что ты так захотел?

— Да.

— Когда мы взяли управление кораблем в свои руки… мы на самом деле ничем не управляли?

Он кивнул.

— И все это должно было наполнить нашу жизнь смыслом?

— Да.

— У тебя получилось, — сказала она после длинной паузы. — Ты выиграл.

— Я не… не все зависело от меня. Цель полета отобрал у вас не я…

— Что же, мы остались без цели, — она смотрела отстраненно, без злобы, без страха. — Тогда ты отравил наших детей и они стали убивать друг друга?

— Да.

— И просишь прощения?

— Не было выбора, — пролепетал он. — Не было времени. Война дает смысл жизни. Ненадолго, но… быстро.

— Война дает смысл, — повторила она, будто пробуя слова на вкус. — Ну и как тебе смысл, который дал тебе «дядя Роберт»?

— Я просто хотел выжить.

— Ну вот, выжил.

Денис почувствовал, что не может больше ни смотреть на нее, ни слушать, но и сдвинуться с места не мог. Не мог крикнуть Лучу, чтобы тот закончил синхронизацию.

— А кто дал смысл «дяде Роберту»? — после паузы спросила Лиза. — Мы марионетки, ты марионетка. Он, возможно, не кукловод… Адам умер, и Мишель умерла. Многие на корабле умерли, а другие умрут очень скоро. Мы — модель человечества? А ты — модель чего?

Он беспомощно развел руками.

— Зачем ты говоришь со мной? — Она вежливо приподняла уголки губ. — Я не могу тебя простить и не могу тебя судить. Мы из разных миров. Хочешь сочувствия? Утешения?

Он дернул головой.

— Нет? — Она смотрела ему в глаза. — Тогда чего ты хочешь?

Истекали последние секунды до разрыва синхронизации.

— Я должен… сказать одну вещь, — проговорил он, чувствуя, как трескаются губы. — Когда Грег… пошел туда, в энергетический блок… Он сделал это сам. Это его решение, он был свободен остаться, послать кого–то другого. Я это знаю точно, потому что… я Луч. Я просто знаю.

Ее лицо изменилось. Глаза в припухших веках широко раскрылись. Она шагнула к экрану, разлепила губы, она что–то хотела сказать, может быть, спросить; в этот момент изображение замерло стоп–кадром. Синхронизация закончилась; время на «Луче» рвануло вперед.

Стоп–кадр повисел еще в воздухе: кажется, Денис мог прочесть по губам, что она хотела сказать ему. Потом изображение растаяло. 3D?кино, как справедливо сказал когда–то Славик. Конец сеанса.

— Что это даст? — быстро спросила Элли. И повторила с нарастающим беспокойством: — Что это даст?!

Марго промычала что–то из–под пластыря на губах. Она смотрела на экран под потолком, будто ждала, что цифры и графики пустятся в пляс.

Население — 459. Счастье — 5%. Цивилизованность — 83%. Осмысленность — 96%.

Марго упрямо чего–то ждала, не сводя глаз с экрана. Денис подошел, чтобы освободить ее от пластыря, Марго даже бровью не повела.

— Ничего не будет, — сказала Элли с нервным смешком. — Счет окончательный, я пошла собирать чемодан, и…

Цифры прыгнули. Осмысленность — 93%, 89%, 80%, 73%…

— Нет, — пробормотала Элли. — Это… нет, нет, нет, нет! Что ты сделал?!

Странно, он ничего не почувствовал. Как под наркозом.