«ЛУЧ». ЛИЗА

Луч фонарика выхватывал из темноты кресла, стенды, старые рамы с забытыми в них полотнами: Прибытие. Канон. Босые люди на зеленой лужайке.

В рубке не работала автоматическая уборка. Вентиляция увлажняла воздух, оставляя характерный запах. Много часов они провели в этом зале с Грегом — бок о бок, в соседних креслах, это были тяжелые, трагические, счастливые дни, полные смысла, любви и надежды.

Илья выше поднял фонарь. Йоко подошла к центральному пульту, стараясь не наступать на мусор на полу; среди всех, кто поверил Лизе, она одна была специалистом–кибернетиком, Илья и Лиза могли ей помочь разве что морально.

— Ничего пока не включаем, — пробормотала Йоко. Развернула свой портативный экран и углубилась в работу, взглядом перемещая данные, изредка добавляя голосовые команды по–японски, так отрывисто и сухо, что казалось, будто она бранится.

— Нетривиальная инженерная задача, — сказал Илья неестественно веселым голосом.

— Давай пока ничего не говорить.

— Лиза, детка, я умоляю тебя… Я пошел с тобой в основном затем, чтобы ты не наломала дров.

— Не болтай, пожалуйста. Молча сосчитай до ста.

— Извини… Ты не хотела бы быть моей женой? — Он поймал ее удивленный взгляд. — Хотя бы на некоторое время…

— Нет, не хотела бы, мне грустно тебя расстраивать.

— Я не расстроился… То есть конечно да… Значит, мы отключим искусственный интеллект, сохранив системы жизнеобеспечения… и ты уверена, что это будет работать…

— Обязательно.

— Как интересно, — пробормотала Йоко. — Здесь временная шкала… Лиза, помнишь, сразу после Аварии мы в какой–то момент ушли на полную автономку? Можешь напомнить точное время, по–бортовому, когда мы переключились?

Лиза не успела ответить.

Вдруг загорелся свет, одновременно с силой взвыла вентиляция. Затопали ноги в переходной камере, разъехались двери. Илья страдальчески поморщился:

— Ну, все…

— Что происходит?! — первой в рубку ворвалась, к удивлению Лизы, Софи. — Вы сдурели?! Вы действительно пытаетесь отключить Луч?!

От людей на пороге рубки пахло яростью — и страхом.

* * *

— Поражение кванта в правах возможно только при единогласном решении экипажа. Кому–то в этом замке непонятно, что единогласного решения насчет Лизы не будет?!

— Это не поражение в правах, это медицинская необходимость! — Софи использовала микрофоны Луча, которые усиливали ее слабый от природы голос. — Она бредит, она индуцирует бредом всех вас, а в особенности — детей! И взрослых! Йоко, признайся, чем она тебя подкупила?!

— Тем, что она права, — отозвалась Йоко и скрестила руки на груди. — Ты боишься это признать.

— Ладно, мы все в детстве слушали ее сказки. Разница между нами в том, что некоторые выросли, а некоторые нет!

— Некоторые боятся выйти за грань привычного мира. Посмотреть и увидеть, что Луч не друг и не нянька. Луч — угроза!

— Паранойя, вот что!

— Не кричите, стыдно перед детьми…

— Взрослый квант, ответственный человек готов поставить под угрозу всех нас! Вы хотите остаться без еды, воды, медицины, воздуха, света…

Они говорили все разом. Они сжимали кулаки, как будто были готовы пустить их в ход. Лиза слышала их взвинченные голоса и понимала ясно, контрастно, как черно–белый снимок в зимней рекреационной зоне: что–то изменилось, и это необратимо.

У нее много сторонников, а будет еще больше. Она может привлечь на свою сторону детей, старших подростков… Стоит ли ее цель таких средств? Стоит ли правда, сколь угодно правдивая, всей этой злости, ярости, страха, вражды?

— …Ее сказки — развлечение для детей с невысоким интеллектом, давайте уже признаемся!

— Нет, давайте мериться интеллектом! Вот достойное занятие для взрослых людей!

— Никто не может назвать человека сумасшедшим без обследования! И сумасшедший — не преступник!

— Мы должны поменять курс! И речи не может идти о том, чтобы отключить Луч!

— Она права! Признайте же правду! Наш мир устроен не так, как мы думали! Как учили нас наши родители!

Мне следовало соврать, подумала Лиза. Вот оно. Теперь я понимаю их… окончательно понимаю Марию. Наверное, поздно. Надо было соврать. Ложь во благо…

Она закрыла глаза и подумала о Греге — впервые за много лет без горечи.