«ЛУЧ». ЛИЗА

— Идем на посадку. Луч, как обстановка?

— Нормально. Все двигатели работают штатно. До посадки осталось пять… четыре… три…

— Держитесь все!

— Бабах!

— Луч! Доложи обстановку!

— Мы находимся на поверхности планеты. Через несколько минут я открою люки. Приготовьтесь, кванты: это Прибытие.

— К люку! Скорее!

— Капитан, а где люк?!

— Да вот же, в стене!

Сезар был в этой компании старшим — двенадцатилетний, высокий и крупный, а с удовольствием играет с малышней. За это ему всегда достается роль капитана; Сезар, и никто другой, научил их играть в Прибытие, и много дней им не надоедала эта игра, обрастая все новыми деталями, устоявшаяся, как ритуал, — и каждый раз по–своему драматическая.

— Я вижу! Посмотрите вот туда, налево! Я вижу огромный лес в этом… в горизонте!

— Не в горизонте, а на горизонте…

— Я вижу воду! Это океан!

— Капитан, я задыхаюсь! Я вдохнула летающего животного! Оно попало ко мне в горло…

— Луч! Немедленно медицинскую капсулу!

Лиза относилась к этим играм серьезнее, чем сами дети. В момент настоящего Прибытия все будет другое и по–другому, но то, что она наблюдала сейчас, было моделью будущего, волевым посылом к великой цели.

— Тебе не жаль, что не родила своих? — спросила однажды Йоко, застав ее на игровой площадке с мечтательной улыбкой на лице. И Лиза искренне не поняла. Они были для нее «свои» — все, от подростка Адама до самой мелкой малявки, двести одиннадцать детей «Луча». Правда, старшие уже не играют в Прибытие так самозабвенно, как умеет это делать Сезар.

— Спускайте транспорт! — распоряжался двенадцатилетний капитан, прикладывая к глазам тяжелый пластиковый бинокль. — Я вижу проход между горами, там мы устроим первый лагерь! Да, кванты?

— Да?а!

— Видишь ли, — сказала Лиза вслух, но негромко, так что за визгом малышни никто не мог бы услышать ее. — Я хотела бы видеть в ребенке продолжение тебя… не меня, я не настолько себя люблю. Я понимаю, что отражаюсь в них — не в лицах, а в их будущем, в решениях и поступках, как невольно отражается Мария во всем нашем экипаже. Если бы ты отражался в нашем ребенке, Грег, я точно так же тосковала бы, потому что никто не может заменить тебя. Но если бы я видела в его лице — твое лицо…

— Лиза?

Она оглянулась, пожалуй, слишком резко. Адам понял, что появился не вовремя, и смутился:

— Луч сказал, что ты здесь.

— Ты хотел поговорить?

— Да, а что же еще? — Он преодолевал смущение, ершась и хорохорясь, как настоящий подросток. — Конечно, поговорить, не играть же с детьми в Прибытие…

— Тогда пойдем, — сказала Лиза. — Не станем мешать людям будущего.

* * *

— Скажи мне, Лиза, какова вероятность, что кто–то из ваших… старших… доживет до Прибытия?

Видно было, что он готовился к разговору. Оттачивал фразы. Чтобы не тянуть и не юлить, а сразу быть откровенным — до бестактности. Она приняла его условия и не стала ни о чем переспрашивать:

— Наши родители умерли, прожив полвека. Мы, по их словам, должны протянуть дольше. К моменту Прибытия мне будет сорок шесть. Я увижу небо и океан. Пока нет ни единой предпосылки, ни одного факта, чтобы утверждать обратное.

— Но ваши родители говорили то же самое?!

— Мы — не наши родители. Мы никогда не будем врать вам. Во всяком случае, на меня можешь положиться.

И он поверил. Прошло несколько секунд — он расцвел, стал младше и мягче, большие губы расползлись к ушам:

— Лиза, у меня еще одна просьба…

— Да?

— Скажи Лучу, пусть он даст мне допуск до работы со звездными моделями. Только не по детским картам, не по учебным.

— Хорошо. Только, знаешь ли, там физика и математика тоже не детские. Если увидишь, что пока не справляешься, — отложи на время, не трать попусту нашу энергию.

— Конечно! — Адам подпрыгнул, и Лиза впервые заметила, что он выше ее на полголовы. — Луч, ты слышишь?

Звук–подтверждение.

Адам убежал, прыгая на гладкой дорожке; Лиза подумала о Роджере: он мог бы гордиться таким сыном.

Сжала зубы, пережидая слабость, и вернулась к детям на площадку: те уже вовсю строили Первое Поселение.