13. Измена Ретикусу

Но с публикацией книги был связан еще один, теперь уже личный скандал; касался он Ретикуса.

Смерть учителя – это великий момент в жизни ученика. Это тот самый миг, когда он достигает полнейшего статуса, а также приобретает новое достоинство в качестве смотрителя традиции, охранителя легенды. В данном конкретном случае смерть учителя совпала с долгожданной публикацией его книги. Теперь можно было ожидать, что Ретикус, первичный движитель данного события, станет еще более активным, становясь пророком и пропагандистом. Это какие открываются теперь возможности потворствовать себе в личных реминисценциях и интимных мелочах, без ограничений, накладываемых манией секретности со стороны domine praeceptor! Во время последнего своего пребывания во Фромборке Ретикус как раз написал биографию учителя, которая была крайне нужна, поскольку в ученом мире о личности и карьере каноника Коппернигка практически ничего не было известно. Ретикус был законным наследником и исполнителем коперниканской доктрины – самой судьбой предназначенным стать тем же, что Платон был для Сократа; Босвелл для д-ра Джонсона[152], а Макс Брод для Кафки[153].

К изумлению его современников и досаде последующих поколений, в тот самый миг, когда Ретикус покинул Нюрнберг и передал дело редактирования Обращений Осиандеру, он совершенно неожиданно и полностью утратил интерес к Копернику и его учению. Его биография Коперника так никогда и не была напечатана, а ее рукопись была утрачена. Та же самая судьба постигла и брошюру, которую он написал с целью доказать то, будто теория Коперника не расходится со Священным Писанием. Профессор Ретикус прожил еще тридцать с лишним лет; но вот Апостол Ретикус умер еще до смерти своего Учителя. Умер он, если говорить более точно, в возрасте двадцати восьми лет, где-то летом 1542 года, когда Книга об Обращениях находилась в печати.

Что же вызвало это неожиданное затухание пламени? Вновь мы можем только догадываться, но в наших руках имеется и подходящая догадка. Собственное введение в книгу, созданное Коперником в форме Посвящения римскому папе Павлу III, было написано в июне 1542 года и отослано Ретикусу в Нюрнберг, когда тот еще был ответственным за печать. Скорее всего, именно этот текст и убил апостола в юном профессоре математики и астрономии. Здесь объясняется, каким образом книга была написана; как Коперник колебался в вопросе ее напечатания, опасаясь оказаться смешным, и даже думал о том, чтобы бросить всю затею. После того в Посвящении пишется:

Но мои протесты и нехорошие предчувствия были преодолены моими друзьями. Прежде всего, среди них следует указать Гиколауса Шенберга, кардинала капуанского, известного во всех видах учености. Следующим был очень любящий меня Тидеман Гизе, епископ Кульмский, верный исследователь священной и всякой иной хорошей литературы, который частенько подгонял меня и даже настаивал, чтобы я напечатал свою работу. … Ту же самую просьбу направляли ко мне многие другие выдающиеся и ученые мужи. … Поддавшись их уговорам, я наконец-то позволил моим друзьям опубликовать труд, появления которого они так давно требовали…

После того Посвящение переходит к другим вещам. Имя Ретикуса в Посвящении не называется – равно как и где-либо еще во всей книге.

Похоже, потрясение было не из приятных. Это упущение было настолько фантастичным и несообразным, что добрый Гизе, уже после смерти Коперника, написал сконфуженные извинения Ретикусу, ссылаясь на

неприятную оплошность, заключающуюся в том, что твой учитель не упомянул тебя в предисловии своей книги. Честное слово, это никак не связано с безразличием в отношении тебя, но исключительно по причине его неловкости и невнимательности; ведь мысли его вечно были заняты чем-то, и, как тебе известно, он мало обращал внимания на что-либо, не касающееся философии. Мне прекрасно известно, как высоко оценивал он твою постоянную помощь и самопожертвование… Словно Тесей ты сопровождал его в тяжких трудах… И ясно как день, сколь много мы должны тебе за твои неустанные заботы…

Только все эти красиво звучащие извинения никак не убеждали, поскольку Посвящение, вышедшее из-под пера Коперника, не выдает нам какой-либо "неловкости" или "путаности мыслей". Это исключительно трезвый и расчетливый документ. Сознательный пропуск имени Ретикуса можно объяснить только лишь опасениями, что упоминание имени протестанта может произвести не самое удачное впечатление на Павла III. Но даже если это и так, Коперник, естественно же, мог упомянуть Ретикуса в каком-то другом месте, либо где-то в предисловии, либо в самом тексте. Полнейшее умолчание его имени было актом низким, как будто бы имя это было чем-то малозначительным; а ведь имя Коперника всегда в глазах публики было связано с именем Ретикуса по причине narratio prima, а также потому, что книга печаталась в протестантском Нюрнберге под редакцией молодого виттенбергского, а теперь и лейпцигского профессора.

Написанное Коперником Посвящение должно было попасть к Ретикусу где-то в июне или июле. 15 августа Петрей напечатал небольшую брошюру, содержащую две лекции Ретикуса по астрономии и физике (Orationes de Astronomia Geographica et Phisica – Нюрнберг, 1542). В предисловии к книжечке автор вспоминает о первом знакомстве с учителем:

Когда я услышал о грандиозной репутации доктора Николая Коперникуса из Северной Германии, меня уже назначили профессором данных наук в Университете Нюрнберга, но я посчитал, что не приму этой должности до тех пор, пока не приобрету дополнительного знакомства с его учением. Никакие преграды не могли меня отказаться от путешествия, ни деньги, ни долгий путь, ни иные досаждения[154]. Я полагал большие надежды на ознакомление с его трудами, ведь это был человек обремененный годами, но которого гнала юношеская храбрость сообщить свои зрелые идеи в науке всему миру. И все остальные учение смогут оценить их, как оценил их я, ибо книга, которая сейчас находится под печатным прессом в Нюрнберге, готовится выйти в свет.

Как ужасно осознавать, что это последнее подтверждение верности ученика совпало по времени с тем, что его учитель ему изменил.