2. Новая звезда

Когда Тихо исполнилось двадцать шесть лет, он посчитал свое образование завершенным, после чего возвратился в Данию. Последующие пять лет, вплоть до 1575 года, он поначалу жил в семейном имении в Кнудструпе, потом с дядей, Штеен Билле, единственным в семье, принимавшим извращенное хобби племянника. Штеен основал первую бумагоделательную фабрику и стеклянную мастерскую в Дании, и даже серьезно занимался алхимией, в чем Тихо ему помогал.

Как и Кеплер, Тихо одной ногой стоял в прошлом и был предан астрологии и алхимии. Как и Кеплер, он стал придворным астрологом, и ему очень много времени приходилось напрасно тратить на составление гороскопов для покровителей и друзей; как и Кеплер, он занимался этим, держа фигу в кармане, считая всех остальных астрологов шарлатанами; тем не менее, он и сам был глубоко убежден в том, что звезды влияют на характер и судьбу человека, хотя никто точно не знает, каким образом. Правда, в отличие от Кеплера, его вера в астрологию исходила не из мистицизма – который был абсолютно чуждым его властной натуре – но из чистейшей воды суеверий.

Великим событием тех лет, событием, которое широко обсуждалось во всем мире и которое одним махом прославило Тихо в качестве ведущего астронома своего времени, стало появление новой звезды в 1572 году. Вообще-то говоря, в жизни Тихо Браге все знаки, повлиявшие на него, были небесными знаками: неполное солнечное затмение, когда парню было четырнадцать лет, которое привело его в астрономию; соединение Сатурна и Юпитера, когда ему исполнилось семнадцать, которое помогло осознать имеющиеся в той же астрономии недостатки; новая звезда, когда Тихо было двадцать шесть лет, и комета 1577 года, пятью годами спустя. Из всех этих небесных знаков новая была самым важным.

Вечером 11 ноября 1572 г. Тихо шел из алхимической лаборатории Штеена на ужин, как вдруг, глянув в небо, он увидал звезду, более яркую, чем самая яркая Венера, в том месте, где никакой звезды ранее не было. Место это находилось несколько северо-западнее от знакомой буквы "W" – созвездия Кассиопеи, находившейся тогда практически в зените. Вид этот был настолько невероятным, что молодой ученый буквально не верил собственным глазам; поначалу он подозвал слуг, а потом и каких-то крестьян, чтобы хоть те подтвердили факт того, что в том месте, где никакой звезде нечего и делать, и вправду загорелась звезда. Но все было именно так, и звезда была настолько яркой, что впоследствии, люди с хорошим зрением могли ее видеть даже среди бела дня. И звезда оставалась в том же месте еще восемнадцать месяцев.

Другие астрономы, наряду с Тихо, тоже увидели новую звезду в первые дни ноября. Тогда она была в полном своем блеске, в декабре звезда начала тускнеть, но перестала быть видимой только в марте 1574 года. Мир не слышал и не видел ничего подобного со 125 года до нашей эры, когда Гиппарх, согласно словам второй книги "Натуральной Истории" Плиния увидал на небе новую звезду.

Сенсационная важность события заключалась в том, что это противоречило базовым доктринам – платоновским, аристотелевским и христианским – будто бы все перемены, все появления и уходы приписывались непосредственной близости к Земле, подлунной сфере; в то время как отдаленная восьмая сфера, на которой располагались неподвижные звезды, должна была оставаться неизменной со дня Творения и навечно. Единственным известным исключением во всей истории было появление упомянутой выше новой звезды Гиппарха; но это случилось когда-то давным-давно, и случай этот можно было объяснить тем, что Гиппарх видел всего лишь комету (которые тогда рассматривались как атмосферные феномены в подлунном мире)[223].

Что же отличает неподвижную звезду от планеты, или кометы, или метеора? Это факт того, что она "неподвижна": если не считать ее участия в суточном вращении небесной сферы как целого, она не перемещается. И как только это яркое новенькое кукушкино яичко появилось на кончике небесной буквы "W", затмевая своим сиянием все законные звезды в гнездышке, звездочеты всей Европы лихорадочно пытались определить: движется новая звезда или нет. Если она перемещалась, тогда это не настоящая звезда, и академическая наука была бы спасена; если же нет – тогда картину мира следовало обновлять.

Маэстлин в Тюбингене, который, хотя и считался одним из ведущих астрономов своего времени, совершенно не имел никаких инструментов, держал на расстоянии вытянутой руке нитку, натянутую таким образом, чтобы она проходила через новую звезду и две другие неподвижные звезды. Когда, спустя несколько часов, все три звезды оставались на одной прямой, он сделал заключение, что новая звезда не движется[224]. Томас Диджес в Англии использовал тот же самый метод и пришел к тем же заключениям; другие выявляли смещения, но только крайне малые, возникавшие, естественно, по причине грубости их инструментария. Для Тихо это стало великой возможностью, и он в полной мере справился. Он только что закончил изготовление нового инструмента – секстант с радиусами длиной в пять с половиной футов, соединенными бронзовой петлей, с металлической дуговой шкалой, градуированной по минутам; абсолютной новинкой была таблица данных, разработанной для коррекции ошибок инструмента. Секстант был тяжелой пушкой по сравнению с пращами и катапультами его коллег. Результаты наблюдений Тихо были совершенно недвусмысленными: новая звезда стояла на одном месте.

Вся Европа была взбудоражена: как космологическим, так и астрологическим значением данного события. Новая звезда вспыхнула всего лишь через три месяца после резни французских протестантов в ночь праздника святого Варфоломея; неудивительно, что в наводнении брошюр и трактатов, посвященных новой звезде, она, чаще всего, рассматривалась как злое предзнаменование. Германский художник, Георг Буш, к примеру, объяснял, что на самом деле это была комета из вознесшихся и сконденсировавшихся людских грехов, вспыхнувших в силу гнева Божия. Они образовали нечто вроде ядовитой пыли (подобной осадкам после взрыва водородной бомбы), которая спадает людям на головы и вызывает всяческие несчастья, например, "плохую погоду, заразу и французов". Более серьезные астрономы, за малым исключением, пытались согнать звезду с восьмого неба, обзывая ее бесхвостой кометой, приписывая ей медленное перемещение и используя другие ухищрения, которые заставляли Тихо презрительно говорить O caecos coeli spectatores – О слепых наблюдателях неба.

На следующий год он опубликовал свою первую книгу: De Nova Stella. Перед тем, как печатать книгу, Тихо какое-то время сомневался, поскольку он еще не совсем преодолел идею того, что написание книг является занятием, недостойным человека благородного. Сама же книга является совершеннейшей мешаниной из скучных вводных писем, календарных и метеорологических наблюдений, астрологических предсказаний и излияний в стихотворном виде, включая "Элегию к Урании" на восьми страницах; но на двадцати семи из ее страниц содержатся точные наблюдения Браге за Новой Звездой и описания инструмента, посредством которого наблюдения были выполнены – двадцать семь страниц "твердых и сухих фактов", которых одних было бы достаточно, чтобы молодому датчанину сопутствовала длительная слава.

Через пять лет он же нанес аристотелевской космологии coup de gr?ce[225], доказав, что великая комета 1577 года тоже не была подлунным феноменом, как те кометы, которые рассматривались ранее, но она должна находиться на расстоянии в пространстве, "не менее шестикратном", что Луна.

Относительно физической природы новой звезды и того, как она появилась, Тихо разумно умолчал. Современные астрономы называют "новые звезды" novae и объясняют резкое увеличение их яркости взрывными процессами. Нет никаких сомнений, что между 125 годом до нашей эры и 1572 годом уже новой эры появлялись и другие "новые", только обновленное человеческое осознание неба и новое отношение к точным наблюдениям придали звезде 1572 года особенное значение: этот взрыв потряс стабильную, обнесенную стенами вселенную древних.