4. Восемь дуговых минут

В двух последующих главах Кеплер поясняет, с великой тщательностью и практически мазохистским наслаждением, как он открыл то, что гипотеза неверна, и почему ее следует отвергнуть. Чтобы доказать это в ходе последующего испытания, Кеплер отобрал две редкости из сокровищницы наблюдений Тихо, и – оп-па! – они в теорию не вкладывались; когда же он попытался отрегулировать модель по этим наблюдениям, все сделалось еще хуже; сейчас наблюдаемые положения Марса отличались от тех, которые требовались его теорией на восемь дуговых минут.

Это было катастрофой. Птолемей и даже Коперник могли пренебречь разницей в восемь минут дуги, поскольку их наблюдения были точными с запасом в десять градусов, тем не менее…

Но, [дается в заключении девятнадцатой главы] но для нас, которым, по божественной доброте, был дан точный наблюдатель, каким был Тихо Браге, который должен стать нам полезным в том, чтобы мы учитывали его божественный дар и применяли его… И далее я должен прокладывать путь к этой цели, в соответствии с моими собственными идеями. И если бы я считал, что нам следует игнорировать эти восемь минут, то мне следовало бы соответственно поправить гипотезу. Но, поскольку нам не разрешено игнорировать это, эти восемь дуговых минут указывают путь к полнейшей реформации астрономии: они обязаны стать строительным материалом для большей части данной работы…

Это было окончательной капитуляцией авантюрного разума перед "несокрушимыми, неподатливыми фактами". Перед тем, если мелкая деталька не соответствовала крупной гипотезе, ее избегали или просто отбрасывали в сторону. Теперь же такая освященная временем процедура перестала быть разрешенной. В истории разума началась новая эра: эра строгости и порядка. Вот как пишет об этом Уайтхед:

Во все времена и во всем мире имелись люди-практики, поглощенные "несокрушимыми и неподатливыми фактами"; во все времена и во всем мире существовали люди с философским взглядом на вещи, которые были поглощены сплетением общих принципов. Именно этот союз страстного любопытства к мелким фактам с равной преданностью к абстрактным обобщениям сформировали абсолютную инновацию в нашем нынешнем обществе. [Наука и современный мир, 1953, Кембридж]

Этот новый подход определил климат европейской мысли в последние три столетия, он выделил современную Европу среди всех остальных цивилизаций прошлого и настоящего времени и дал ей возможность трансформировать ее естественное и социальное окружение столь же полностью, как будто бы на нашей планете возник совершенно новый вид людей.

Поворотная точка очень впечатляюще выражена в работе Кеплера.. В Mysterium Cosmographicum факты устанавливались таким образом, чтобы они соответствовали теории. В Astronomia Nova, теория, выстраиваемая в течение многих лет тяжких трудов и смятений, отбрасывалась только лишь потому, что она не соответствовала восьми несчастным дуговым минутам. Вместо того, чтобы проклясть те восемь минут, словно камень, о который споткнулся, Кеплер превратил эти восемь минут дуги в краеугольный камень новой науки.

Что же привело его к такому изменению в отношениях? Я уже упоминал некоторые их общих причин, которые привели появлению новых взглядов: потребности штурманов и инженеров, увеличившаяся точность инструментов и теорий; стимулирующий эффект наук на распространение торговли и промышленности. Но то, что превратило Кеплера в первого творца законов Природы, было чем-то иным и более особенным. Это было его личное введение физической причинно-следственной зависимости в официальную небесную геометрию, что сделало невозможным для него игнорировать эти восемь дуговых минут. До тех пор, пока космология направлялась чисто геометрическими правилами игры, независимо от физических причин, несоответствия между теорией и фактами можно было преодолеть путем вставки еще одного колесика в систему. Во вселенной, приводимой в движение реальными, физическими силами, такое больше было невозможным. Революция, высвободившая мысль от удавки древних догм, сразу же породила свою собственную, жесткую дисциплину.

Книга Вторая Новой Астрономии завершается следующими словами:

И таким вот образом, здание, которое мы возвели на фундаментах наблюдений Тихо, нам необходимо теперь было разрушить… Это было наказанием для нас за то, что мы следовали нам подходящим, но на самом деле фальшивым, аксиомам, данным нам великими умами прошлого.